Я с тобой, вызвался Ода.
Чтобы у него оказалось два попа в заложниках? В пару к архиепископу еще и епископ? Ему это понравится.
Ода смотрел на людей Гутфрита, которые медленно выстраивались в линию, более широкую, чем наша. По меньшей мере два десятка пешие лошади их были слишком плохи, чтобы выдержать седоков. Все надели шлемы и прикрылись щитами с эмблемой Гутфрита в виде вепря с длинными клыками.
Пригласи его прийти и поговорить со мной, попросил Ода. Пообещай, что его не тронут.
Не удостоив епископа ответом, я глянул на Финана.
Я постараюсь встретиться с Гутфритом на полпути, объяснил я. Если он возьмет сопровождающих, вышли мне такое же число.
Я пойду, Финан ухмыльнулся.
Нет. Ты останешься тут. Если возникнут проблемы, ты сообразишь, когда нужно вмешаться. И тогда действуй быстро.
Он понимающе кивнул. Мы с Финаном слишком долго воевали плечом к плечу, чтобы мне не требовалось подробно разъяснять свои планы.
Ирландец усмехнулся:
Прилечу быстрее ветра.
Лорд Утред начал было Ода.
Я сделаю все, чтобы сохранить Гутфриту жизнь, оборвал я его. И заложникам тоже.
Я не был уверен, что мне это удастся, зато точно знал: стоит нам всем двинуться вперед прежде, чем мы окажемся на расстоянии оклика от людей Гутфрита, не миновать либо боя, либо приставленных к горлу заложников клинков. Гутфрит дурак, но дурак гордый, и я понимал, что он ответит отказом на требование освободить пленников и покорно вернуться в Эофервик. Король не согласится, потому что иначе потеряет лицо перед дружиной.
А воины эти были норманны северяне, считающие себя самыми свирепыми бойцами в целом свете. Они превосходили нас числом и видели шанс пустить кровь и пограбить. Многие из них были молоды и хотели славы, хотели украсить руки золотом и серебром, мечтали, чтобы имена их произносили с ужасом. Жаждали убить меня, завладеть моими браслетами, оружием и землями.
И вот к ним-то я и направился в одиночку. Я проделал чуть больше половины пути, отделяющего моих людей от усталых воинов Гутфрита те стояли на расстоянии далекого выстрела из лука. Потом выждал и, когда Гутфрит не сдвинулся с места, присел на поваленный римский мерный камень, стянул с головы шлем, поглядел на пасущихся на склоне овец, потом полюбовался полетом сокола, парящего в потоках слабого ветра. Птица описывала круги, так что послания богов тут искать не стоило.
Я отправился один, ибо хотел, чтобы и Гутфрит пришел один, от силы с двумя или тремя спутниками. Я не сомневался, что король готов к бою, но понимает люди его устали, а кони загнаны. Мой расчет строился на том, что даже такой дурак, как Гутфрит, наверняка ухватится за шанс избежать драки и добиться своего, не потеряв при этом десяток, а то и два своих воинов. Кроме того, имея заложников, он наверняка собирался воспользоваться ими, чтобы заставить меня с позором отступить.
А Гутфрит все не двигался. Похоже, был сбит с толку. Он видел, что я один и явно не представляю угрозы, однако нельзя стать королем, не обладая хоть толикой хитрости, и правитель Эофервика определенно чуял подвох. Я решил дать ему убедиться, что ловушки нет, поэтому поднялся, попинал немного наполовину вросшие в землю камни старинной дороги, пожал плечами и зашагал назад.
Это побудило короля к действию. Услышав цокот подков, я обернулся, надел шлем и стал ждать. Гутфрит взял с собой троих. Двое были воинами, один из них вел в поводу маленькую лошадку. На ней сидел архиепископ Хротверд, все еще облаченный в расшитое золотом одеяние, которое христианские священники носят в церкви. Выглядел он невредимым, но очень уставшим, его лицо покраснело от солнца, а седые волосы висели космами.
За спиной у меня тоже застучали копыта. Обернувшись, я увидел, что Финан выслал Берга и моего сына.
Держитесь за мной, предупредил я их.
Заметив, как Гутфрит и двое его сопровождающих обнажили мечи, мои спутники тоже вытащили длинные клинки из ножен. Берг расположился позади и правее от меня, напротив человека, державшего лошадь Хротверда. Сын был по левую от меня руку, лицом ко второму противнику.
Что заговорил сын.
Молчи! оборвал его я.
Гутфрит осадил коня буквально в двух или трех шагах от меня. Одутловатое лицо короля, обрамленное сталью шлема, блестело от пота. Его брат, одноглазый Сигтригр, был красивым мужчиной, а Гутфрит пил слишком много эля и ел слишком много жирной пищи, отчего в седле сидел грузно. У него были маленькие, подозрительно бегающие глазки, широкий нос и длинная борода, заплетенная в свисающие на дорогую кольчугу косицы. Конь его щеголял в серебряной сбруе, гребень шлема украшало перо ворона, а меч он приставил к горлу Хротверда.
Лорд архиепископ! приветствовал я священника.
Лорд Ут заговорил Хротверд, но осекся, когда лезвие меча надавило ему на горло.
Обращайся сначала ко мне, прорычал Гутфрит. Я твой король.
Я посмотрел на него и нахмурился:
А имя свое не напомнишь?
За спиной хмыкнул сын.
Хочешь, чтобы этот поп сдох? процедил Гутфрит. Под давлением меча Хротверд отклонился в седле. Его испуганные глаза впились в меня поверх серой стали клинка.
Да нет, в общем, спокойно ответил я. Он мне вполне даже нравится.
Настолько, чтобы просить сохранить ему жизнь?
Я сделал вид, что взвешиваю эту мысль, потом кивнул:
Да, готов. Отпусти его.
За это придется заплатить. Гутфрит осклабился.
Я подметил, какую неудобную позицию занимает Гутфрит: Хротверд располагался слева от него, а меч он держал в правой руке.
Платить нужно за все. Я шагнул влево, тем самым вынудив Гутфрита наполовину отвернуться от Хротверда. Меч задрожал. Король Этельстан хочет всего лишь поговорить с тобой, продолжил я. И обещает сохранить тебе как жизнь, так и корону.
Этельстан дерьмо из поросячьей задницы, огрызнулся Гутфрит. Ему нужна Нортумбрия.
Тут он был прав, по крайней мере касательно устремлений Этельстана.
Этельстан держит слово, возразил я. Хотя, по справедливости говоря, меня Этельстан предал, нарушив данную клятву. Тем не менее я стоял тут и делал то, что ему угодно.
Он обещал не вторгаться в Нортумбрию, пока ты жив, сказал Гутфрит. Однако сейчас здесь!
Ему понадобилось поговорить с тобой, ничего больше.
Быть может, мне стоит убить тебя? Вдруг мелкому засранцу это понравится?
Ну, попытайся. Конь сына пошевелился у меня за спиной, копыто цокнуло о разбитый камень дороги.
Гутфрит подвел лошадь ближе ко мне и развернул меч в мою сторону.
Лорд Утред, ты так и не принес мне присягу на верность, напомнил он. А я ведь твой король.
Это верно, согласился я.
Тогда на колени, ярл Утред. Слово «ярл» он произнес с издевкой. И присягни мне.
А если не стану?
В этом случае тобой покормится Клык Вепря.
Как я смекнул, Клыком Вепря назывался меч, находившийся теперь поблизости от моего лица. Я видел зазубрины на отточенных кромках, ощущал щекой исходящий от нагретого металла жар, солнце играло на плавных разводах кованой стали.
На колени! взревел Гутфрит, дернув клинком.
Я поднял голову и заглянул в темные, полные ненависти глаза.
В обмен на свою присягу я требую пощадить архиепископа, заявил я. И остальных заложников.
На колени! взревел Гутфрит, дернув клинком.
Я поднял голову и заглянул в темные, полные ненависти глаза.
В обмен на свою присягу я требую пощадить архиепископа, заявил я. И остальных заложников.
Не можешь ты ничего требовать! рявкнул он. Ничего! Гутфрит ткнул мечом, острие проскрежетало по моей кольчуге, потом уперлось в одно из звеньев, заставив меня податься на полшага назад. Ты будешь моим вассалом, продолжил король. И получишь только то, что я соизволю дать. А теперь на колени! И он снова надавил на меч, еще сильнее.
Когда я покорно опустился на колени и понурил голову, у моего сына вырвался изумленный возглас. Гутфрит хмыкнул и поднес клинок к моему лицу.
Целуй меч, потребовал он. И произноси слова.
Государь униженно пробормотал я, потом смолк. Левая моя рука нащупала булыжник с кулак величиной.
Громче! рявкнул Гутфрит.
Государь, повторил я. Клянусь Одином
Тут я схватил камень и впечатал его скакуну в морду. Удар пришелся в уздечку, раздавив серебряный узор, но лошади, видно, тоже досталось, потому что она попятилась и заржала. Меч Гутфрита скрылся у меня из виду.
Давай! заорал я, хотя побуждать сына и Берга к действию не требовалось.
Гутфрит старался удержаться в седле на вздыбившемся коне. Я вскочил, проклиная боль в коленях, ухватил короля за руку с мечом. Сын был слева от меня и удерживал другого норманна на расстоянии под угрозой вогнать ему клинок в живот. Я потянул Гутфрита, дернул еще раз. Рывок жеребца отбросил меня вправо, но Гутфрит наконец повалился и рухнул на дорогу. Я вырвал у него из ладони меч, упал ему коленями на живот и приложил Клык Вепря к всклокоченной бороде.
Только одну клятву ты от меня услышишь, слизь лягушачья, пообещал я. Клятву тебя убить.
Король дернулся, и мне пришлось сильнее прижать меч, чтобы его успокоить.
А за спиной у меня шел в атаку Финан. Копья моих воинов были опущены, острия сверкали под палящим солнцем. Люди Гутфрита пришли в себя не сразу, но теперь тоже двинулись вперед.
И я в который раз поймал себя на мысли, что не уверен, на правильной ли стороне дерусь.
Глава 2
Была ли это неправильная сторона?
К Гутфриту я симпатии не питал. Вечно пьяный грубиян и дурак за короткое пребывание на престоле Нортумбрии преуспел только в сокращении границ страны. Теперь, лежа на дороге, он мычал что-то, и я надавил на меч, заставляя его заткнуться.
Мой сын ранил своего противника в живот. Высвободив клинок, Утред развернул коня и рубанул врага по шее. Удар получился жестокий, быстрый и искусный. Дружинник покачнулся, его лошадь рванулась, и он с глухим стуком упал на траву близ дороги. Тело подрагивало, а кровавое пятно растекалось в пыли.
Гутфрит снова дернулся, и я сильнее надавил на меч, прижав ему бороду к шее.
Ты гость на моей земле, заявил я ему. Так что изволь вести себя учтиво.
Берг освободил Хротверда. Державший лошадь архиепископа норманн бросил поводья и попытался развернуться и сбежать. То была смертельная ошибка, особенно при встрече с противником столь яростным и умелым, как Берг, тоже норманном. Теперь тот парень корчился на земле, а его коняга рысил рядом с Гутфритовым скакуном, морда у которого была в крови.