Время еще не истекло.
В отличие от Луки, Вольф, казалось, мог сидеть неподвижно сутками напролет. Хотя, будучи по натуре деятельным, советник мессера не терпел, когда время тратят впустую, и негодовал даже по поводу минутного опоздания. Но во время медитации он превращался в неподвижную статую, как будто был способен покинуть собственное тело и странствовать по миру.
В носу засвербело. Лука громко чихнул.
Начнем отсчет заново, с ледяным спокойствием объявил Вольф.
Вы говорили, что в связке хаупта и хоста нередко развит навык телепатии. Советник Юнг ни тот, ни другой. Он даже не Вагнер. Как же ему удается так легко читать ваши или мои мысли? спросил Лука, чтобы еще хоть чуть-чуть потянуть время.
Он истинный Вагнер по крови и по духу, хоть и носит другую фамилию. Его дар генетически заложенная особенность, которой ни я, ни ты, увы, не обладаем.
Мне не нравится, что кто-то может влезть в мою голову.
Если бы ты прилагал чуть больше рвения и усидчивости, то освоил бы приемы, которые позволяют оградить сознание от постороннего вмешательства.
Как, например?
Есть специальные техники. Но это, скажем так, продвинутый уровень.
А пока никак? Иногда мне кажется, что советник Юнг прикасается к моему мозгу тонкими прохладными щупами. Премерзкое ощущение.
Кхм Читай стихи.
Стихи?
Да. И лучше что-нибудь из античной поэзии. В идеале на древнегреческом. Это не блокирует доступ для столь опытного мастера, как советник Юнг, полностью, но несколько затруднит проникновение.
Кстати, сколько ему на самом деле лет?
Через два месяца исполнится сто семьдесят три.
Лука тихо присвистнул.
Не сомневайся, его ум по-прежнему ясен, а память безупречна. Живая легенда. Ты должен быть несказанно благодарен, что он уделяет время для занятий с тобой.
Угу. Я просто-таки преисполнен благодарности.
И правильно, словно не заметив его иронии, сказал Вольф. Даже если иногда кажется, что это сущая пытка. Мы с братом тоже прошли через эту школу. Штефан Юнг был его наставником и советником в первые годы правления, как был им когда-то для прежнего мессера.
Он был советником старого мессера, но при этом не его братом-близнецом?
Мессер Манфред был единственным ребенком в семье. Когда ему исполнилось сорок пять, он создал семь генетических заготовок для клонов. И активировал их по мере необходимости. Штефан четвертый.
А где же предыдущие трое?
Кхм Иногда обстоятельства требовали, чтобы вместо мессера на публичных мероприятиях при потенциально высоких рисках присутствовал его клон. И случалось, что подстраховка была обоснованной. Иногда требовалась выемка органов. Несовместимая с жизнью.
То есть он просто разбирал хостов на запчасти?
Они не были хостами в полном смысле этого слова. Клоны не являются отдельной личностью. Они всего лишь точная биологическая копия.
А оставшиеся три, получается, так и плавают в рассоле?
Нет, из-за преступной оплошности дежурного оператора в депозитарии, где хранился биоматериал генетических копий мессера, произошел технический сбой. Системы жизнеобеспечения вышли из строя на критически долгий срок. К тому времени мессер уже был в слишком почтенном возрасте, чтобы создавать новые генетические слепки. А двойной слепок с клона, как оказалось, чреват серьезными сбоями в иммунной системе.
Как все удачно сложилось для советника Юнга, не так ли?
Не ерничай, это дурной тон. Все в семье были глубоко опечалены произошедшим.
Ну разумеется. Почему же четвертого клона не разобрали, как его предшественников?
К счастью, с развитием биотехнологий необходимость в донорских органах отпала.
Это обнадеживает, не так ли? Как-то невесело жить с мыслью, что тебя растят, как свинью на убой, чтобы в один прекрасный день разрезать брюхо и вынуть ливер.
Вагнер поморщился: его коробила грубая прямота Луки, который, зная это, специально поддразнивал его, стремясь разбить ледяной панцирь спокойствия советника мессера.
Это все давно уже в прошлом. В основе идеи создания пары хаупта и хоста лежит совершенно иной посыл. Из единого генетического материала создаются братья-близнецы, одному из которых изначально предначертано стать верховным лидером, а другому его союзником, правой рукой.
А если хост не хочет?
Не хочет?
Ну да, не хочет. Если вот это всё его совсем не прельщает? Если он хочет прожить свою жизнь иначе, идти своим путем? А не быть чьей-то там рукой или прочим придатком.
Это исключено. Хост силен именно своей связкой с мессером: так в полной мере он реализует свой потенциал для укрепления влияния семьи. В одиночку он просто человек.
А этого что, мало?
Вернемся к медитации, оборвал спор Вагнер.
Устав от постоянной муштры, Лука с наступлением сумерек выходил прогуляться по саду. Он избегал посыпанных белой мраморной крошкой дорожек и прогуливался в глубине парка: брел по росистой траве, вдыхал сырой запах земли и прелой листвы, и напряжение дня постепенно разжимало хватку.
Как-то вечером он забрел в отдаленный уголок дворцового парка и услышал странные звуки не то тихие всхлипы, не то сдавленный смех, которые подхватывались и дробились жутковатым эхом. Стараясь ступать неслышно, он подобрался ближе и, раздвинув ветви сирени, увидел заброшенный колодец, над которым склонился призрачный силуэт. В обманчивом лунном свете бескровное лицо излучало тихое жемчужное сияние, глаза были закрыты, губы безмолвно произносили что-то. Ладони, похожие на пару птиц, покачивались в воздухе, вспархивали в такт неслышной мелодии. Совершенно свободные, никак не связанные с телом. Лука почувствовал, как похолодела спина и налились чугунной тяжестью ноги. Ощутив присутствие постороннего соглядатая, призрак распахнул глаза, пригвоздив Луку немигающим, потусторонним взглядом. «Тео?» прошелестело в воздухе. Лука отпрянул. Видение пропало, растворившись в ночном воздухе.
Наутро он уже не был уверен, случилось ли ночное происшествие на самом деле или это все ему привиделось. Пробравшись к старому колодцу, Лука заметил на влажной после вчерашнего дождя земле узкий след туфли. Так значит, призрак был из плоти и крови. Как только спустились сумерки, он пробрался в сад и затаился в густых зарослях у старого колодца. Но незнакомка так и не появилась. Как и на следующую ночь, и еще ночь спустя.
Несколько дней из-за полуночных прогулок по саду Лука спал урывками, выкраивая минуты между лекциями, и на медитации наступила неминуемая расплата: едва прикрыв веки, он провалился в туманный морок где-то на зыбкой грани яви и сна, сквозь который едва пробивался голос Вольфа.
Открыв глаза, он обнаружил, что лежит в вывернутой, неудобной позе на полу в совершенно пустой аудитории, в пятне солнечного света, бьющего через огромные незашторенные окна. Лука поднялся, чтобы стряхнуть сонный ступор. Подергал ручку двери. Но та оказалась заперта. Сколько бы Лука ни колотил, пытаясь докричаться до слуг, и ни сыпал проклятьями, пробуя с разбега вынести плечом дверной косяк, все во дворце словно забыли о его существовании. Вероятно, милый дядюшка решил так наказать его за нерадивость. «Ну и пусть. Зато я выспался, с мстительной яростью думал Лука. Наверное, впервые за последний месяц». Спустя пару часов, устав от бесцельного хождения по комнате в попытках заглушить ворчание пустого желудка, Лука улегся посреди комнаты. Но спать уже не хотелось, пол казался жестким. Стиснув зубы в бессильной злости, Лука сел в позу лотоса и закрыл глаза, уже не беспокоясь о том, что его спина развалится, как старая кирпичная кладка. И стал дышать: так, как учил Вагнер, чтобы вдох был легким, почти незаметным, а выдох сильным, выметающим прочь все мысли и чувства. Дышать так, чтобы воздух проносился по телу, как сквозняк по опустевшему дому. Он не знал, сколько прошло времени, несколько минут, час или целая вечность, но когда услышал, как тихо поворачивается в замке ключ, и открыл глаза, на паркете лежали косые отсветы закатного солнца. А по коже его предплечья струилось сплетение линий, напоминающее мехенди.
Перед сном он снова выбрался в сад. В ночном воздухе плыл сладковатый, тревожный аромат. Оказалось, на совершенно голых, корявых, словно изломанных непогодой ветвях распустились огромные пурпурные цветы магнолии. На одной из дальних дорожек сада чернел тонкий силуэт девочка с гладко зачесанными смоляными волосами зачарованно разглядывала цветы, похожие на небрежно завязанные ленты из муслина. Услышав шорох гравия, она вздрогнула и обернулась.
Эй! Не бойся!
Подойдя ближе, Лука заметил тачку с садовым инвентарем и огромными желтыми перчатками.
Привет! Я Тео. Я искал тебя. Когда я увидел тебя той ночью там, у колодца, то поначалу принял за привидение. Ну, духа-хранителя сада. У которого только голова и руки, а тела нет. А ты просто вся в черном была, вот и растворилась в ночи
Он протянул руку, но незнакомка не пожала ее и не разомкнула губ, продолжая смотреть все так же пристально и серьезно.
Нет, наконец произнесла она, будто ей наскучила игра в гляделки.
Что нет?
Ты не Тео. Ты вообще не похож на него. Кто же ты?
Лука смешался. Оказывается, за не прошедшие несколько недель он уже привык, что все во дворце видят в нем наследника мессера. Привык называться его именем, жить по его расписанию, играть его роль. Эта странная девушка была единственной, за исключением разве что Вольфа, кто сразу же заметил подмену. И совершенно неожиданно это было чертовски приятно.
Ну ладно, ты права. Я просто ну, вроде как его двойник. На время, пока он не вернется. Кстати, я Лука. А ты? Как твое имя?
Миа.
ЧуднОе имя, никогда прежде не слышал. Хотя, знаешь, тебе идет. Но признайся, ты тоже поначалу приняла меня за брата? Ты назвала его имя!
Миа отпрянула, как будто в лицо ей брызнули холодной водой, и стала поспешно собирать вещи в тачку.
Простите, господин, мне запрещено разговаривать.
Постой, я чем-то обидел тебя? Не уходи, пожалуйста, Лука попытался взять ее за руку, но она проворно выдернула ладонь, хрупкую, как у синицы.
Мне правда пора.
Ты придешь в сад завтра?
Да, я тут каждый день.
Не только ночью?
Не только, улыбнулась она и, подхватив тачку, поспешно скрылась.
Проводив ее взглядом, Лука вернулся в спальню и плашмя бросился на кровать. На его губах блуждала улыбка, а в голове снова и снова прокручивался разговор с Мией. По потолку комнаты разливалась чернильная тьма арктического неба, которая мало-помалу втянула его в водоворот, где таился сон, прохладный и медленный, как северная река.
Глава 10
Как только в расписании лекций и тренировок образовывался небольшой просвет, Лука навещал Тео в клинике. Когда тот наконец очнулся после нескольких недель медикаментозного сна и впервые увидел брата, похожего на него, как две капли воды, то в первые минуты не мог произнести ни слова. Просто смотрел на Луку и улыбался, как будто выиграл главный приз в лотерее.
Эй, да брось ты уже меня разглядывать, буркнул Лука, чтобы скрыть смущение.