2
Кира сдернула с головы наушники и уставилась на палубу. Лоб ее прорезала морщина.
Медленно продвигаясь в невесомости, она вернулась к поджидавшей ее Хва-Йунг.
Как прошло? спросила механик.
Кира отдала ей наушники.
Не очень. Он Она запнулась, подбирая слова, чтобы описать поведение Грегоровича. Он действительно свихнулся. Что-то с ним не так, Хва-Йунг. Совсем плохо. Он болтает без умолку и зачастую не может даже сложить законченное предложение.
Теперь и механик нахмурилась.
Айш! пробормотала она. Жаль, что Вишал уже в заморозке. Я имею дело с машинами, а не с расквашенными мозгами.
А если проблема в технике? спросила Кира. Не могло ли с Грегоровичем что-то случиться, пока мы были на «Орстеде»? Или когда ты отключила его от систем корабля?
Хва-Йунг зыркнула на нее:
Это был прерыватель тока. Никаких проблем из-за него быть не может.
Но она все так же хмурилась, убирая наушники в карман.
Стой тут, внезапно велела она. Я кое-что проверю.
Механик развернулась, вылетела в коридор и исчезла за углом.
Кира терпеливо насколько могла терпеть ждала. И все перебирала в уме разговор с Грегоровичем. Ее пробила дрожь, Кира обхватила себя руками, хотя ей не было холодно. Если Грегорович в самом деле так плох отправить его в криосон будет единственным правильным выходом. Слетевший с катушек корабельный разум худший кошмар.
Сколько же разных страхов во Вселенной, больших и малых, но худшие те, с которыми приходится жить. Кира хотела поскорее рассказать Фалькони о состоянии Грегоровича, но следовало дождаться Хва-Йунг.
Прошло без малого полчаса, прежде чем Хва-Йунг вернулась: руки в машинном масле, на мятых рукавах новые следы ожогов, а тревожное выражение ее лица нисколько не развеяло беспокойство Киры.
Ты что-то нашла? спросила Кира.
Хва-Йунг предъявила маленький черный предмет: квадратную коробочку, размером как два прижатых друг к другу пальца.
Вот! с отвращением сказала она. Ба! Торчало на проводах на входе в саркофаг Грегоровича. Хва-Йунг покачала головой. Я дура. Должна же была понять, что тут что-то неладно, когда в рубке свет замигал вот эдак, стоило мне нажать прерыватель.
Что это? Кира подошла ближе.
Блокировщик сопротивления, ответила Хва-Йунг. Не дает сигналу пройти по линии. Вояки установили его, чтобы не дать Грегоровичу ускользнуть. Вернувшись на «Рогатку», я прогнала обязательные проверки, но ничего такого не обнаружила. Она снова покачала головой. Когда я нажала на прерыватель, это вызвало скачок электричества в этой коробчонке, и ток ударил в Грегоровича.
Кира сглотнула:
И что же это значит?
Хва-Йунг вздохнула и на миг отвела глаза:
Перепад электричества выжег маленькие проводки, входящие в Грегоровича. Одни провода теперь не присоединены к его нейронам, а те, что присоединены, айш! В них не то напряжение.
Ему больно?
Механик пожала плечами:
Не знаю. Компьютер показывает, что большинство перегоревших проводов связано с визуальной корой и областью речевой деятельности, так что Грегорович, возможно, видит или слышит то, чего нет в действительности. Ах-х! Она потрясла коробочкой. Вишал сумеет ему помочь, а я починить Грегоровича не могу.
Чувство беспомощности охватило Киру.
Значит, придется подождать. Это не было вопросом.
Хва-Йунг кивнула:
Самое правильное сейчас отправить Грегоровича в криосон. Когда мы доберемся до цели, Вишал осмотрит его, хотя и он вряд ли сумеет все исправить.
Давай я расскажу Фалькони? Я все равно сейчас иду к нему.
Да, скажи ему, что Грегоровича надо заморозить, и чем раньше, тем лучше. А потом и я отправлюсь в криосон.
Ладно, годится. Кира коснулась рукой плеча Хва-Йунг. Спасибо тебе. По крайней мере теперь мы знаем, в чем дело.
Механик по обыкновению фыркнула:
Толку-то что от этого знания? Экое безобразие. Безобразие!
На том они расстались механик вернулась в каюту с нейросаркофагом, а Кира в рубку. Фалькони там не было, не застала его Кира и в отключенной гидропонной оранжерее.
Слегка удивляясь, она отправилась к каюте капитана. Не в его характере уходить к себе в такой момент, но
Заходи, откликнулся Фалькони, когда она постучала.
Гермодверь заскрипела, впуская ее. Фалькони сидел за столом, пристегнувшись к креслу, чтобы оставаться на месте. В одной руке пакет, из которого он прихлебывал.
И тут в дальнем конце стола Кира заметила оливковое дерево бонсай. Листья обвисли, многие веточки сломаны, ствол накренился, корни торчат наружу, как будто дерево опрокинули под прозрачной пластиковой крышкой горшка плавали комочки грязи.
Ее удивило такое состояние деревца. Она знала, как преданно Фалькони ухаживал за ним.
Ну? Что-то получилось? спросил Фалькони.
Кира закрепилась у стены и приступила к отчету.
Слушая ее, Фалькони все больше мрачнел.
Черт побери, проворчал он. Проклятые вояки. Непременно им нужно еще больше напортить. И так каждый распроклятый раз Он провел рукой по лицу и уставился куда-то в точку далеко за пределами корабля. Никогда еще Кира не видела его таким рассерженным и таким усталым. Я же сразу почувствовал, зря не поверил себе Грегорович сломан.
Он не сломан, вступилась Кира. Сам по себе он в полном порядке. Испорчено лишь оборудование, с которым он соединен.
Фалькони фыркнул:
Это спор о словах. Грегорович не работает значит, сломан. И я ничего не могу тут поделать. Вот что самое скверное. В кои-то веки Грегу понадобилась помощь, и Он покачал головой.
Он тебе дорог, правда?
Зашуршала фольга Фалькони снова отпил из пакета. В глаза Кире он не смотрел.
Расспроси других членов экипажа и убедишься, что Грегорович подолгу разговаривал с каждым из нас. В компанию он не лез, но когда кому-то требовалась поддержка, он всегда оказывался рядом. И он не раз вытаскивал нас из беды.
Кира уперлась ногами в палубу и поручила Кроткому Клинку заякориться.
Хва-Йунг думает, что и Вишал не сможет полностью его вылечить.
Да, со вздохом ответил Фалькони. Импланты корабельного разума чертовски сложное устройство. И наш медикобот тоже не имеет нужной квалификации Туле! Когда мы нашли Грегоровича, он был в лучшем состоянии, чем сейчас.
Что ты собираешься делать, если мы столкнемся с медузами?
Драпать на максимальной скорости. Если удастся, ответил Фалькони. «Рогатка» не боевое судно. Он ткнул в Киру пальцем и добавил: И кстати, все это не смягчает вину Грегоровича. Это не блокировщик сопротивления подтолкнул его к мятежу.
Нет, скорее всего, нет.
Фалькони покачал головой:
Редкостный дурак для корабельного разума. Так боялся нас потерять, что пустился во все тяжкие, и вот к чему это его привело вот к чему это нас всех привело.
Видимо, человек способен ошибаться, даже если отрастит себе мозг таких размеров.
Мм. Это если считать, что Грегорович заведомо неправ. Но ведь он может быть и прав, сама знаешь.
Кира наклонила голову:
Если ты так думаешь, зачем же мы спешим предупредить Узел Умов?
Потому что, на мой взгляд, дело того стоит.
Кира предпочла переменить тему. Указав на оливковое дерево, она спросила:
Как это произошло?
Фалькони скривил губы:
И тут опять-таки постарались вояки. Выдернули деревце из стазисной коробки: искали чего уж они там искали. Пришлось повозиться, пока навел тут порядок.
А дерево оживет? С такими растениями Кире не доводилось иметь дело.
Сомневаюсь. Фалькони погладил ветку коротко, осторожно, словно боясь еще более ее повредить. Бедолагу почти на весь день выдернули из почвы, температура упала, без воды, с голыми листьями Он протянул Кире пакет. Выпить хочешь?
Сомневаюсь. Фалькони погладил ветку коротко, осторожно, словно боясь еще более ее повредить. Бедолагу почти на весь день выдернули из почвы, температура упала, без воды, с голыми листьями Он протянул Кире пакет. Выпить хочешь?
Она взяла пакет и присосалась к соломинке. Едкая самогонка обожгла рот, Кира едва не поперхнулась.
Крепкая штука, а? усмехнулся Фалькони при виде ее реакции.
Да, выдавила Кира и все-таки закашлялась. Сделала еще глоток и вернула пакет владельцу.
Фалькони постучал по серебристому пластику:
Может, не лучшая идея перед крио, но какого черта!
Вот именно: какого черта.
Фалькони тоже отпил, выдохнул и запрокинул голову, уставившись на то, что во время работы основного двигателя было потолком.
Безумные времена настали, Кира, безумные времена. И надо же было из всех кораблей нам подобрать именно твой.
Извини. Не точтоб я всего этого хотела.
Он толкнул пакет к ней. Кира проследила, как пакет плывет в воздухе, и схватила его. Снова полный рот самогонки, снова огненная жидкость прожигает дорожку в ее горле.
Не твоя вина, сказал капитан.
Мне все-таки кажется моя, тихо возразила Кира.
Нет! Он перехватил посланный Кирой пакет. Нам все равно пришлось бы разбираться с этой войной, даже если бы мы тебя не спасли.
Да, но
Ничего не «но». Думаешь, медузы никогда бы нас не побеспокоили? То, что ты нашла на Адрастее этот «скинсьют», послужило лишь предлогом для их нападения.
Кира обдумала его слова.
Может быть, тут ты и прав. Но как насчет жутей
Ну да Фалькони покачал головой. Выпивка уже сказывалась на нем. Это как раз то дерьмо, которое непременно случается. Готовишься, готовишься, но тебя все равно сбивает с ног та хрень, какую ты не предвидел. И так всегда. Живешь себе, живешь бам! С ясного неба падает астероид и разрушает твою жизнь. И как человеку жить в такой Вселенной?
Вопрос был риторический, но Кира все же попыталась ответить:
Принимаешь разумные меры предосторожности и не позволяешь допущениям свести тебя с ума?
Как Грегоровича.
Как Грегоровича, согласилась она. Все мы делаем рискованные ставки, Сальво. Так устроена жизнь. Единственная альтернатива заранее бросить карты, то есть сдаться.
Хм. Он уставился на нее из-под насупленных бровей, как нередко уже делал, льдяно-голубые глаза были полуприкрыты веками и казались призрачно-белыми в тусклом свете корабельной ночи. Мне показалось, на «Орстеде» Кроткий Клинок вышел у тебя из-под контроля.
Кира заерзала в воздухе, встревоженная.
Самую малость.
Мне пора беспокоиться?
Повисла неловкая пауза. Наконец Кира выдавила из себя:
Возможно.
Хотя поджилки вознегодовали, она опустилась на палубу и закрепилась в сидячем положении.
Чем больше я позволяла чужи действовать по своей воле, тем больше она хотела есть-есть-есть.
Взгляд Фалькони сделался пристальным.