Ты захотел увидеть здесь Пресвятую Царицу Небесных Сил? Сейчас Ее здесь нет. Она ушла в мир помогать скорбящим и немощным. Я показал бы тебе Ее святое место пребывания, но теперь уже не время, тебе надо возвратиться туда, откуда ты пришел, так повелевает Владыка».
Из мира таинственного
Граф и графиня Полянские владели значительным имением в Псковской губернии, доставшимся им по завещанию дяди графа. Несколько лет тому назад, когда они в первый раз приехали в свое новое имение, их предупредили, что дом со времени смерти старого графа посещается чуть ли не каждый день призраком. Эти рассказы нисколько не смутили Полянских, которые скептически относились к подобным явлениям, и они поселились в «неспокойном» доме. Их спальня имела две двери. Одна вела в длинный коридор, а другая в целый ряд нежилых комнат, выходивших в конце опять в тот же коридор. Вскоре после того, как первая из этих дверей была заперта на ключ и свеча потушена, графиня услышала какой-то шорох возле этой двери. Когда она прислушалась, ей сделалось ясно, что кто-то пытается открыть дверь. Графиня обратила внимание мужа на это обстоятельство, а когда была зажжена свеча, то оба ясно увидели, что дверная ручка шевелится, как бы нажимаемая кем-то с противоположной стороны. Граф со свечой в руке направился во вторую дверь. Войдя в коридор, он увидел, что какая-то человеческая фигура стоит у двери. Подойдя ближе, он узнал своего покойного дядю. Одет он был так, как одевался и при жизни, и граф, забыв, что его уже нет в живых, невольно воскликнул: «Дядя, каким образом вы здесь?!» Призрак посмотрел на него печально и исчез. Только тогда граф опомнился, что дяди уже нет в живых.
Митрополит Платон передал следующий случай из своей жизни. «Когда я служил на Дону, мне явился император Николай Павлович, это было в конце сорокоуста по скончавшемуся государю. Сижу я у себя, время было около полуночи, под воскресенье, сижу и читаю очередную проповедь одного священника, в которую и было погружено все мое внимание. Стало быть, воображение бездействовало и ни к чему меня не готовило. Справа от моего стола находилась дверь в приемную, она была по обыкновению открыта настежь. Сижу я, с углублением читая проповедь, кое-что подчеркиваю в ней, и вдруг чувствую, что меня что-то ударило в правый бок, ударило слегка, как будто детским резиновым мячиком, брошенным из растворенной двери. Я посмотрел в ту сторону. И что же я увидел?
В дверях стоял во всем своем царском величии, немного склонившись в сторону, государь Николай Павлович, устремив на меня свой орлиный взор. И это не было какое-нибудь туманное, призрачное явление, нет, я вижу моего незабвенного царя как живого, и все в нем, до мельчайших подробностей, явилось мне в осязаемых очертаниях. Мог ли я не прийти в трепетное смущение?
Государь проницательно, величественно и вместе с тем добродушно смотрел на меня. И это было не на мгновение. Невольно в моей душе возник вопрос: встать ли мне и поклониться? Но как кланяться привидению? А с другой стороны, как не поклониться царю?
Я привстал, и в этот момент ясный, дивный образ великого государя стал мало-помалу переходить в туманный призрак, стал исчезать, не двигаясь с места, и исчез. Не знаю, поверите ли вы этому? Но не забывайте я старик, и хотя недостойный, но служитель алтаря Господня, и мне нет никакой надобности говорить ложь или вымысел».
«В наш век безверия часто видишь, сколько людей лишили себя жизни. Одни отравились, другие бросились в воду, чтобы утонуть Отчего все это происходит? Перестали молиться, поститься, иссякла вера в Бога, появилось искушение, что со смертью всему будет конец: и горю, и бедности и разным бедам, а о будущей жизни и не помышляют. Для вразумления некоторых хочу предложить вниманию один случай, произошедший 1 января 1909 года.
Мой муж Леонид Иванович скончался с тридцатого на тридцать первое декабря 1908 года. Первого и второго января он лежал в гробу. В это время я была нездорова, оставалась в постели. В моей комнате были хорошо слышны молитвы во время панихид. Поэтому я просила служащих открывать дверь и говорить, когда начинается панихида, чтобы я могла молиться в постели. Первого января вечером ко мне забыли прийти. Вдруг я услышала голос моего мужа:
Дорогая Оленька, привстань, помолись за меня, уже началась панихида!
Я так обрадовалась, услышав голос мужа, и как будто живому, сказала ему:
Сейчас, дорогой, я буду за тебя молиться, да где же ты?
Я посмотрела направо, откуда был слышен голос, но ничего не увидела. Начала вслушиваться: в самом деле шла панихида, и я начала молиться. Мне стало легче на душе, потому что я знала, что Леонид с нами.
Это чудо загробной жизни так меня поразило, что я не могу до сих пор вспоминать об этом без особого умиления. Вдруг услышать голос умершего человека Муж много читал о явлении умерших душ, при жизни говорил мне, что если будет возможно, он мне заявит о бессмертии души. Если мой добрый муж, который был хорошей жизни, скончался, как святой, исполнив все церковные обряды, соборовался, несколько дней подряд приобщался, и ему требовалась молитва, то что же будет с людьми, себя погубившими насильственной смертью, страшно подумать!
Может быть, мой правдивый рассказ коснется сердец неверующих, и они, будучи искушаемы, прибегнут к Господу с молитвой и намерением все терпеть в жизни, чтобы получить блаженную вечную жизнь, где нет ни плача, ни печали, ни воздыхания. Помоги им, Господи!»
В 1821 году, вскоре после смерти Наполеона I, на престол Франции возвели Людовика XVIII из династии Бурбонов. Однажды ночью он лежал в своей спальне, но долго не мог заснуть и думал о Наполеоне.
Свечи тускло горели, на столе лежала корона французского государства и контракт маршала Мармона. Этот контракт должен был подписать Наполеон, но военные события помешали этому, и теперь он лежал перед Людовиком. Часы пробили полночь. Едва затих последний удар, как открылась дверь спальни, которую Людовик запер сам. Вошел Наполеон, подошел к столу, надел на себя корону, взял контракт, перо в это время чувства оставили Людовика. Когда он пришел в себя, было уже утро.
Первым делом он осмотрел дверь, которая оказалась запертой не только на замок, но и на задвижку изнутри. Затем король подошел к столу и нашел контракт, подписанный именем Наполеона.
Дальнейшее исследование показало, что некоторые слуги в полночь видели призрака, быстро идущего к спальне короля. Почерк подписи императора на контракте был признан истинным, и этот замечательный документ находился еще в 1847 году в королевском архиве в Париже.
Христианин! Помни, что и к тебе придет указ от Царя Небесного, и придет, когда не знаешь, и позовет тебя. И что случается с прочими при их кончине, то же будет и с тобой. Поэтому будь разумен и мудр и заблаговременно готовься к тому часу покаянием и сокрушением сердца. Страшен тот час не только грешникам, но и праведникам, которые всегда помнили о нем, сокрушались и плакали о своих грехах. Помни смерть, и вся суета и роскошь мира сего будет тебе отвратительна, и ты будешь более искать плача и слез, нежели веселья и утех.
Дивная кончина христианского отрока
Дьякон Николай Орлов рассказал следующий случай, произошедший в Твери. В сентябре 1860 года были тяжело больны скарлатиной дети тверского мещанина Сергея Павловича Блинова. Пятнадцатого числа умер его годовалый сын Арсений. Потом, через неделю, умерла дочь Мария, трех лет. Наконец, дня через три, 25 сентября, стал умирать и его двенадцатилетний сын Николай.
Нужно заметить, что этот сын был старший в семействе и незаменимый помощник отцу в его торговых делах. А главное у него было доброе сердце, искренняя любовь и нежность к родителям, сестрам и братьям. Он был почтителен в обращении со всеми посторонними, особенно старшими по возрасту. За это его любили все: и родители, и родные, и знакомые.
Очень горько было отцу и матери видеть своего дорогого сына при последних минутах жизни, но они, насколько возможно, скрывали от умирающего свои горькие слезы и усердно молили Господа за его жизнь.
По его желанию поскорее исповедоваться и приобщиться Святых Таин позвали батюшку. Когда он пришел, больной встал с постели и, стоя на ногах, со всем чистосердечием и умилением исповедался и потом внимательно слушал краткие молитвы перед приобщением и усердно молился. Когда священник велел ему повторять за собой слова молитвы, больной, осенив себя крестным знамением и воодушевившись, произнес эти молитвы с таким жаром любви и веры в Сына Божия Иисуса Христа, с таким сильным желанием вечной жизни и соединения с Богом, что удивил священника. После причастия он с глубоким чувством благодарности обратился к иконе Спасителя и сказал:
Слава Тебе, Боже, слава Тебе!
После благодарственной причастной молитвы священник пожелал ему здравия души и тела и сказал:
Многие больные, принимающие Святые Тайны с верой, скоро выздоравливают от своей болезни. И ты теперь по своей вере получишь здоровье. Дай Бог тебе выздороветь! Тебе надо жить. Ты еще молод!
Но юный избранник Божий, поблагодарив духовного отца за пожелание, сказал ему:
Нет, батюшка, я уже не буду жить в этом мире, я умру, непременно умру.
Как же ты говоришь, что умрешь? Откуда ты можешь знать об этом? Только один Бог знает это и определяет каждому время его жизни и смерти.
Так, батюшка. Да я от Бога-то и узнал, что я умру. Он зовет меня к Себе, и я пойду к Нему.
После этого священник, заметив в нем слабость, оставил его в покое, простился с ним и его родителями. А больной лег в свою постель. Это было в половине седьмого вечера.
Не прошло и получаса, как отрок, лежа на своей постели, с какой-то поспешностью и старанием стал тихо читать молитвы, какие знал, Спасителю и Божией Матери, святым угодникам. И, осеняя себя крестным знамением, начал постепенно ослабевать и, мало-помалу забываясь, перестал дышать и скончался.
Родители умершего, до этого времени едва-едва удерживавшиеся от громкого плача, теперь дали полную свободу своим слезам и рыданиям. То отец, то мать, то сестра матери и брат, то другие бывшие тут родственники друг перед другом громко высказывали жалобы о потере дорогого Коленьки. А тот, кого оплакивали, лежал бездыханный и бесчувственный к плачущим.
В этих рыданиях прошло около часа. Наконец мать несколько успокоилась и стала смотреть со вниманием на черты лица умершего сына, как бы желая при последней разлуке с ним запечатлеть эти черты в своем сердце. Отец же вышел в другую комнату посмотреть на других своих больных детей, чтобы дать им нужное лекарство по совету врача.