Великая княгиня Елизавета Федоровна с супругом, великим князем Сергеем Александровичем
Марфо-Мариинская обитель являла собой еще и художественный образ новых тенденций в российском самосознании. Она стала очагом неорусского стиля в архитектуре. Одеяния сестер создавались по рисункам Нестерова. Частыми гостями обители были писатели, художники, философы. Молодой С. Есенин захаживал сюда со своим поэтическим наставником Н. Клюевым. По сути, обитель была творческой лабораторией идейного, нравственного и эстетического обновления России.
С началом в 1914 г. Первой мировой войны больница общины переоборудуется в лазарет 1-го разряда для раненых. Многие сестры с летучими отрядами выезжают на фронт, другие в Москве работают в Комитете помощи семьям воинов, возглавляемом великой княгиней. Под крылом обители в доме на Старомонетном переулке, 33 находит убежище эвакуированный из зоны военных действий Турковицкий женский монастырь. Тем не менее 2729 мая 1915 г. во время антигерманских погромов, вспыхнувших после известий о поражениях русской армии в Галиции, Марфо-Мариинская община оказалась в эпицентре беспорядков. Погромщики толпились у ограды, грозились расправиться с «немкой» настоятельницей и разгромить «гнездо шпионажа». Хулу и клевету сестры и сама великая княгиня приняли достойно, продолжив свое служение.
Настал 1917 г. В революционном феврале обитель вновь оказалась под угрозой. В ней искали оружие, улики шпионажа и якобы укрывавшихся здесь членов Гессенского дома. Новым властям все же хватило разума и такта оставить обитель в покое и даже извиниться перед настоятельницей. Большевики поначалу также не спешили с гонениями. Замоскворецкий райсовет даже выделил средства на содержание больницы, амбулатории и бесплатной столовой. Однако в апреле 1918 г. великая княгиня Елизавета Федоровна была арестована, а 5 (18) июля приняла мученическую кончину, сброшенная в шахту под Алапаевском. С нею погибла и ее келейница Варвара Яковлева. Ныне обе они причислены к лику святых новомучениц.
Новой настоятельницей обители была избрана Валентина Сергеевна Гордеева (18631931). Урожденная Ушакова, дочь самарского губернатора, фрейлина вдовствующей императрицы Марии Федоровны, она после смерти мужа пришла в Марфо-Мариинскую общину и стала ее казначеей. Тогда говорили: «Великая княгиня Елизавета Федоровна по духовной части Мария, а Валентина Сергеевна по хозяйственной части Марфа». В 1922 г. под давлением советских властей обитель пришлось преобразовать в Марфо-Мариинскую трудовую общину и прекратить легальную просветительскую деятельность. Это, однако, не предотвратило гонений. Так, в 1923 г. арестам подверглись В.С. Гордеева, неизменный духовник общины отец Митрофаний Сребрянский и протоиерей Вениамин Воронцов. В советской прессе не умолкали нападки на общину. Одним из немногих, кто осмелился дать им отповедь, оказался архитектор Покровского храма А.В. Щусев, к тому времени уже и автор первого Мавзолея Ленина. «К Марфо-Мариинской трудовой общине надо подходить как к весьма полезному специальному обществу и использовать его силы, а не уничтожать их из-за уклона, вряд ли могущего быть вредным для Республики», писал он в «Правду». Тем не менее в феврале 1926 г. обитель закрыли. Органы опечатали помещение, а сестры были высланы в разные концы страны. В.С. Гордеева вместе с несколькими спутницами попали в Среднюю Азию. В 1929 г. их освободили, и они переехали в Ростов Великий, но под угрозой репрессий вынуждены были вновь отправиться подальше от Москвы в Туркестан. Здесь в 1931 г. и скончалась вторая настоятельница обители. Гонения претерпели многие сестры, а их духовник отец Митрофаний Сребрянский долгие годы провел в ссылках и лагерях.
После упразднения обители ее Покровский храм действовал как приходской до 1929 г., когда был закрыт, разграблен и обращен в клуб Санпросвета. В нем установили скульптуру Сталина. В 1945 г. помещение заняли Государственные центральные реставрационные мастерские, что уберегало памятник-храм от многих бед. В этих стенах возрождались к жизни рублевские иконы, шедевры Дрезденской галереи Вторая церковь обители во имя жен-мироносиц закрылась еще в 1926 г. В ней и в соседних зданиях разместилась амбулатория имени Ф.А. Рейна (впоследствии районная поликлиника 68), где лечилось несколько поколений жителей Якиманки. Память об обители Марфы и Марии не затухала и после ее закрытия. О ней помнили и в России, и в эмиграции. В знаменитом рассказе Бунина «Чистый понедельник» обитель предстает образом несбывшегося счастья, Родины, безвозвратно уплывшей за горизонт.
Однако возрождение из небытия оказалось возможным, когда сменилась эпоха. В 1990 г. патриарх Алексий II освятил памятник великой княгине Елизавете Федоровне (скульптор В.М. Клыков) у стен Покровского храма. В том же году Моссовет принял решение о возвращении обители верующим. И с 1995 г. она вновь начала свою деятельность. Сестры несут служение, ухаживая за больными, опекая сирот, помогая малоимущим. В детском приюте воспитываются несколько сирот, есть музыкальный зал, библиотека, благотворительная столовая. В 2009 г. к столетию Марфо-Мариинской обители завершились масштабные восстановительные работы. Отреставрированы Покровский собор, церковь Святых жен-мироносиц, покои великой княгини, сестринское общежитие, ограда, возведена часовня, обустроен парк. Марфо-Мариинской обители сейчас принадлежит и старинный особняк на Большой Ордынке, 36 с пышным декоративным убранством второй половины XIX в.
Далее в глубине двора видно пятиэтажное жилое здание, построенное в XIX в. Еще в XIX в. кварталы этой средней части Большой Ордынки были почти не застроены внутри и представляли собой обширные дворы и сады купеческих, мещанских и дворянских усадеб. Так, во владении чиновницы А.М. Мартьяновой в 1851 г. помимо двухэтажного особняка по линии улицы имелся и садовый павильон грот. При позднейших хозяевах Ф.А. Куницыне, К.И. Иванове, В.А. Богатыреве, С.Я. Шулецком, наконец, «временно московской купчихе» британской подданной Е.И. Гоппер усадьба неоднократно перестраивалась, пока ее главный дом не приобрел современный вид ( 38). Сейчас старинный деревянный на каменном подклете особняк скрыт под строительной сеткой и постепенно ветшает. Под 40 бывшее владение уже известных нам Ляминых, разместивших здесь учреждения Покровской мануфактуры. В советское время тут располагались сначала 1-й автобусный парк (архитектор М.Е. Приемышев), затем 2-й авторемонтный завод. На рубеже XXXXI вв. все производство отсюда вывели и на этом месте построили офисный центр «Легион». Въезд в него через здание, выходящее на Большую Ордынку (архитектор П. Андреев). Соседние дома 42, 44 остатки крупной усадьбы сестер Бибиковых еще допожарного периода. В XIX в. владение разделялось и вновь соединялось. Деревянный домик ( 40), некогда усадебный флигель, одно время принадлежал купцу Никите Михайловичу Феоктистову. В 1908 г. в обоих зданиях открылась богадельня имени Н.В. и Д.А. Немировых-Колодкиных, пожертвовавших участок под благотворительные нужды. Подобные памятники филантропии встречаются на каждом шагу в путешествии по Якиманской части. В целом же в дореволюционной Москве таких учреждений насчитывалось сотни, а благотворительных обществ больше тысячи! Уже в наше время скромный, не раз перестроенный «дом Феоктистова» стал широко известен. В мае 2011 г., несмотря на протесты московской общественности, деревянное здание двухсотлетнего возраста, пережившее наполеоновское разорение, но так и не успевшее получить статус памятника истории, было варварски, в одну ночь, разрушено. На его месте вскоре вырос громоздкий новодел, который резко диссонирует с обликом Ордынки и масштабом и архитектурой и уж совсем не сочетается со стоящим напротив него храмом Иверской Богоматери, творением И.В. Еготова.
Два дома под 46 связаны с одной из знаменитых российских фамилий. В начале XIX в. ими владел Евграф Аммосович Демидов, штабс-капитан. Его дед Прокофий Акинфеевич прославился меценатством, чудачествами и блестящей усадьбой за Калужскими воротами (впоследствии Нескучный дворец). Отец, Аммос Прокофиевич, тоже отмечен в якиманских анналах великолепным домом в Большом Толмачевском переулке. Усадьба на Ордынке в 1874 г. переходит от Демидовых к капитану В.И. Правдину. При нем архитектор Серебрянитский перестраивает новые переделки. Особняк (строение 1) обретает классический фасад (архитектор Певницкий). Позднее сооружаются хозяйственные корпуса во дворе. Угловой с 1-м Казачьим переулком старинный деревянный дом ( 48/2) недавно снесен. На его месте появилось очередное офисное здание, стилизованное под классический особняк с угловой ротондой.
Два дома под 46 связаны с одной из знаменитых российских фамилий. В начале XIX в. ими владел Евграф Аммосович Демидов, штабс-капитан. Его дед Прокофий Акинфеевич прославился меценатством, чудачествами и блестящей усадьбой за Калужскими воротами (впоследствии Нескучный дворец). Отец, Аммос Прокофиевич, тоже отмечен в якиманских анналах великолепным домом в Большом Толмачевском переулке. Усадьба на Ордынке в 1874 г. переходит от Демидовых к капитану В.И. Правдину. При нем архитектор Серебрянитский перестраивает новые переделки. Особняк (строение 1) обретает классический фасад (архитектор Певницкий). Позднее сооружаются хозяйственные корпуса во дворе. Угловой с 1-м Казачьим переулком старинный деревянный дом ( 48/2) недавно снесен. На его месте появилось очередное офисное здание, стилизованное под классический особняк с угловой ротондой.
Направо от Большой Ордынки отходит 1-й Казачий переулок. Пройдемся по нему. Трудно назвать сколько-нибудь заметное явление отечественной истории, которое не оставило бы след на Якиманке. Есть здесь и памятные места российского казачества. Принято считать, что в XVII в. между Ордынкой и Полянкой находилась слобода городовых казаков. Подобно стрельцам, пушкарям и затинщикам (пищальникам) они принадлежали к сословной группе «служилых людей по прибору» вербовались на государеву службу из вольных слоев населения, знакомых с ратным делом, за жалованье и земельный надел. Само слово «казак» («козак») переводится с тюркского как «свободный удалец». В XVXVIII вв. русское правительство далеко не всегда могло контролировать эту вольницу, жившую по собственным обычаям и устремлениям. Служилые городовые казаки, как правило, охраняли наиболее опасные южные и юго-восточные окраины государства. Их слободы были устроены в соответствии с войсковой организацией: дворы ставились по десяткам, полусотням и сотням. Видимо, по такому принципу строилась и московская Казачья слобода. Едва ли она была крупной столицу охраняло в основном стрелецкое войско. Присутствие казаков в Замоскворечье отмечается и в более поздние времена. Даже в 1830 г. на углу Космодамианской улицы (Большой Полянки) и Старомонетного переулка стояло Казачье подворье. Здесь проживали урядник войска Донского и несколько его подчиненных.