В течение 1912 г., пока в Монголии шла вооруженная борьба, а дипломаты трех стран пытались найти взаимоприемлемое решение, в Китае ширилось движение за полное подчинение Халхи Пекину. После отказа Пекина признать право Монголии на автономию и посредничество России в этом вопросе, российские дипломаты во главе с посланником И.Я. Коростовцом провели переговоры с монгольским правительством и подписали в ноябре 1912 г. русско-монгольское соглашение о признании широчайшей автономии Внешней Монголии. Еще до подписания этого соглашения Пекин через своего посла Лу Цзиньжэня потребовал у Петербурга объяснений. Министр иностранных дел Лу Чжэнсян объявил о вмешательстве России во внутренние дела Китая и обратился за помощью к Германии. В ноябре 1912 г., после получения от русского посланника текста русско-монгольского соглашения, китайский парламент провел закрытое заседание по данному вопросу, на котором было принято решение о невозможности войны с Россией, Юань Шикай объявил, что монгольский вопрос будет решаться мирным путем.
В течение 1912 г., пока в Монголии шла вооруженная борьба, а дипломаты трех стран пытались найти взаимоприемлемое решение, в Китае ширилось движение за полное подчинение Халхи Пекину. После отказа Пекина признать право Монголии на автономию и посредничество России в этом вопросе, российские дипломаты во главе с посланником И.Я. Коростовцом провели переговоры с монгольским правительством и подписали в ноябре 1912 г. русско-монгольское соглашение о признании широчайшей автономии Внешней Монголии. Еще до подписания этого соглашения Пекин через своего посла Лу Цзиньжэня потребовал у Петербурга объяснений. Министр иностранных дел Лу Чжэнсян объявил о вмешательстве России во внутренние дела Китая и обратился за помощью к Германии. В ноябре 1912 г., после получения от русского посланника текста русско-монгольского соглашения, китайский парламент провел закрытое заседание по данному вопросу, на котором было принято решение о невозможности войны с Россией, Юань Шикай объявил, что монгольский вопрос будет решаться мирным путем.
Южные провинции Китая и сочувствующие им северяне не хотели идти на компромиссы. В январе 1912 г. Сунь Ятсен предложил монгольским князьям объединиться против «русской агрессии». Против русско-монгольского соглашения выступили все китайские партии, дуду десяти провинций и наместник Маньчжурии. Эти силы, поддержанные вице-президентом Ли Юаньхуном, выступили за полное восстановление китайской власти в Монголии военным путем. Наиболее сильным движение против русской поддержки Монголии было городах юга Китая, где проходили митинги, собирались средства и оружие для военного похода в Монголию. В разных местах действовали «общества спасения Монголии», китайцы объявляли бойкот русским товарам и учреждениям. Движение пошло на спад после того, как в декабре 1912 г. Юань Шикай запретил все организации, готовившие военные дружины для похода в Монголию.
Признание автономии Монголии было условием дипломатического признания Китайской Республики со стороны Российской империи, с чьим мнением считались все ведущие державы мира. Следствием этого стало подписание Юань Шикаем 3 ноября 1912 г. Декларации о признании автономии Внешней Монголии. Через год, в ноябре 1913 г., была принята русско-китайская декларация, по которой Петербург признавал сюзеренитет Китая над Внешней Монголией, а Китай признавал самую широкую автономию Внешней Монголии. Окончательно русско-китайские противоречия по «Монгольскому вопросу» были сняты после длительных переговоров, с подписанием тройственного русско-китайско-монгольского Кяхтинского соглашения в 1915 г. Этим актом, завершившим первый этап формирования нового Монгольского государства, объединившего часть монгольских территорий бывшей Цинской империи, было установлено временное равновесие в монголо-китайских отношениях.
Глава 5
Тува в русско-монгольских отношениях во время Синьхайской революции
В системе международных отношений в Азии в начале ХХ века в числе наиболее сложных и противоречивых всегда были вопросы и проблемы, связанные с Тувой. Проблемы статуса и территориальной принадлежности Тувы в двухсторонних отношениях появились сразу же, как только Монголия стала субъектом международных отношений, и произошло это с началом Синьхайской революции.
Известный российский монголовед Ю.В. Кузьмин уже более десяти лет назад справедливо отметил: «В целом, сущность и характер русско-монгольских противоречий и соперничество в «урянхайском вопросе» изучены недостаточно глубоко и основательно» 142 . Действительно, долгое время русско-монгольские отношения по проблемам Тувы вообще не рассматривались советскими и монгольскими историками. Например, в совместной советско-монгольской обобщающей работе «История Монгольской Народной Республики», в главе об образовании Монгольского государства после свержения Цинской династии, вообще не упоминается о Туве143. Лишь в последние годы монгольские историки стали уделять специальное внимание этой проблеме.
Синьхайская революция и ликвидация китайской власти в Монголии привели к ликвидации не только правовой базы, но и физической возможности осуществления власти Китая над Тувой. Монгольская элита исходила из необходимости включения Танну-Урянхая в состав Монгольского государства, но в силу комплекса причин и факторов, в 19111912 гг. этот вопрос мог быть решен лишь при непосредственном участии России. Монгольский исследователь пишет, что, начиная с 1911 г.: «Монголия рассчитывала на поддержку России в получении полной независимости Внешней Монголии и присоединении к ней Урянхайского края»144. Однако задолго до Синьхайской революции на Туву свои претензии оформило русское общество и государство.
К началу ХХ века Тува уже около полутора веков входила в состав Внешней Монголии Цинской империи, но при этом имела собственную государственно-политическую организацию во главе с наследственным князем. Население Тувы имело общую с Халхой церковно-религиозную организацию, сходный, хотя и не идентичный, хозяйственно-культурный тип, но принадлежало совершенно отличной от монголов тюркской этно-культурной общности. Территория тувинских хошунов была отделена от Монголии линией монгольских пограничных караулов, свободное пересечение которой подданным Цинской империи в обе стороны было запрещено. К 1911 г. завершался процесс складывания основ тувинской этнополитической общности на ограниченной пограничными караулами со всех сторон территории Танну-Урянхая Внешней Монголии, Тува в России воспринималась как отдельный актор в системе международных отношений в регионе.
Исторические претензии на Туву, а точнее на тувинцев, оформились в русском государстве и общественном мнении еще в XVII в. В XVIII в. эти претензии не были реализованы, во многом из-за отсутствия желания и возможностей русского сибирского общества приступить к освоению данных территорий. Не смогли переломить ситуацию и указы Петра I и активная научно-пропагандистская деятельность знаменитого историка и исследователя Сибири Г.Ф. Миллера. В XIX в. не добился каких-либо результатов на «тувинском направлении» Н.Н. Муравьев-Амурский, обеспечивший вхождение в состав России огромных территорий на Дальнем Востоке. И лишь русская колонизация региона, начатая силами беглецов-старообрядцев и местных русских предпринимателей, создала предпосылки к решению «Урянхайского вопроса» в пользу России. Однако решились русские власти признать возможности утверждения России в Туве только в 1911 г., накануне провозглашение независимости от Китая монголами.
Накануне Синьхайской революции русско-тувинские отношения, как на уровне простого населения, так и элит, были заметно хуже, чем русско-монгольские взаимоотношения в Халхе. Показательным примером особых интересов тувинской элиты был русско-тувинский конфликт 19071909 г., принявший формы вооруженного противостояния. В интересы Халха-монгольской элиты накануне Синьхайской революции не входило противостояние с русскими, и примеров поддержки антирусских действий нойона Хайдуба со стороны монгольских князей не было отмечено.
Однако чиновники Усинского пограничного округа, опираясь на реалии русской колонизации региона, проводили работу с тувинской элитой. В рапорте А.Х. Чакирова Енисейскому губернатору о встрече в 1910 г. в Усинском округе амбаня Гомбодорчжи (Комбу-Доржи) в частности говорилось: «желая дать понять Амбаню, что, переехав главный хребет Саян /именуемый на карте Танну-Ола/, он уже будет ехать по Российской территории, занятой урянхами его и русскими, я командировал с своей стороны своего переводчика г. титулярного советника Шелкунова встретить Амбаня у хребта Танну-Ола»145. В рапорте пограничный начальник особо отмечал, что Комбу-Доржи «ведет себя не как подданный Китайской Империи, а как сын России»146. Свою лепту в формирование новых отношений между русскими и тувинскими властями внесло и правительство Цинского Китая, которое не только реформировало законодательную базу системы отношений на границе, но и активно её в 1910 г. пропагандировали147. Необходимо иметь ввиду, что разработанное к концу первого десятилетия ХХ в. законодательство Цинского Китая превращало Туву, как и Халху, в колонию китайского национального государства148.
В феврале 1911 г. было образовано совещание под председательством Иркутского генерал-губернатора «для выяснения положения дел в Усинско-Урянхайском крае». Данное совещание рассмотрело планы возможных мероприятий для укрепления русского влияния в Саянах в условиях активизации политики Китая на этом направлении и резкого роста антикитайских настроений в регионе. Предполагалось, что тувинцы добровольно откажутся платить подати Пекину, а русские могут поддержать амбын-нойона небольшим военным отрядом. Губернаторы Томской, Енисейской и Иркутской губерний не должны были больше высылать чиновников для совместного с китайцами осмотра границы. На территории Урянхайского края планировалось постепенно вводить российские государственные и общественные учреждения.
В апреле 1911 г. специальное совещание по ситуации в Туве было организовано и в Усинском пограничном управлении. Его участники пришли к заключению о необходимости выдвижения в Саяны отряда в составе стрелкового батальона и двух казачьих сотен. Новая русская политика в отношении
В апреле 1911 г. специальное совещание по ситуации в Туве было организовано и в Усинском пограничном управлении. Его участники пришли к заключению о необходимости выдвижения в Саяны отряда в составе стрелкового батальона и двух казачьих сотен. Новая русская политика в отношении
Тувы ориентировалась на поддержку местного населения. В рапорте усинского пограничного начальника сообщалось: «За последнее время среди Урянхов усиленно заговорили о необходимости избавления от китайцев и перехода в Российское подданство»149.