Исследуя статус судьи в процессе как субъекта процессуального правоотношения, мы должны помнить, что появление в российском менталитете понятия «судебная власть» в ее современном значении породило ряд вопросов, требующих своего разрешения. «К числу таковых следует отнести проблему соотношения судебной власти и правосудия, взаимодействия судебной власти и прокурорского надзора, проблему прецедентного права. До сих пор дискутируется вопрос об определении системы правоохранительных органов в свете статуса суда как ветви независимой судебной власти. Не разрешены проблемы судейского корпуса. Неразрешенность общих проблем порождает, в свою очередь, отраслевые проблемы».[168]
Замечание о появлении отраслевых проблем в зависимости от решения общих чрезвычайно точно отражает сложившуюся в Российской Федерации ситуацию в сфере процессуального регулирования судопроизводства.
Конституция РФ 1993 г. без каких-либо компромиссов требует, чтобы правосудие осуществлялось только судом. Судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону.
Эти конституционные положения конкретизируются в процессуальных законах и законодательстве о судоустройстве и статусе судей.
Суд является обязательным субъектом гражданского процессуального отношения. «Гражданский процесс имеет самостоятельный объект и самостоятельные задачи. Гражданское право как наука имеет предметом изучения систему субъективных гражданских прав, совокупность правил, нормирующих частные интересы, гражданский процесс организацию установления и охраны субъективных гражданских прав. В отличие от гражданского права гражданский процесс есть институт публичного права, на который возложено поддержание правопорядка путем защиты субъективных гражданских прав отдельных граждан».[169]
Гражданское процессуальное правоотношение представляет собой урегулированное нормами гражданского процессуального права отношение, возникшее при разрешении дела. Содержание гражданских правоотношений характеризуется высоким уровнем диспозитивности с учетом характера прав и обязанностей сторон, обратившихся в суд за защитой права или только предполагаемого ими права. Для рассмотрения вопросов, связанных с внутренним убеждением судьи, важно обратиться к содержанию гражданского процессуального правоотношения. Содержание правоотношения определяется в теории по-разному, то как субъективные права и юридические обязанности его участников, то как поведение участников правоотношения, то как комбинация поведения и субъективных прав и обязанностей.[170]
Понимание понятия внутреннего убеждения по приведенному в работе определению внутреннего убеждения позволяет рассматривать процессуальное правоотношение в гражданском процессе с точки зрения субъективных прав и обязанностей и их связи, что наилучшим образом отражает процессуальную деятельность по доказыванию и познанию судом обстоятельств гражданского дела. Отличие уголовного и гражданского процесса связано прежде всего с особенностями материального права, подлежащего применению в условиях состязательности и равноправия сторон, когда острейшей для судебного процесса становится в этих условиях именно проблема независимости суда, судьи.
Конституция РФ 1993 г. провозгласила принцип разделения властей. Теория и практика советского периода развития права разделения властей не знала. Длительное время суд рассматривался как правоохранительный орган. «Суд орган государственной власти, охраняющий от всяких посягательств интересы господствующего класса путем осуществления правосудия, применения мер государственного принуждения к лицам, нарушающим установленный правопорядок».[171]
Вопрос разделения властей для российской юридической мысли не является новым. В 1905 г. в Санкт-Петербурге вышел труд А. Леонтьева «Суд и его независимость», в котором автор исследуя независимость суда, обоснованно подчеркивал: «.с тех пор, как люди стали изучать государственное устройство, они не могли не заметить, что во всех государствах власть действует трояко: она законодательствует, управляет и судит. Теория разделения властей имела громадное значение для организации судебной власти. С течением времени принцип абсолютного разделения властей, исполнительной и законодательной, подвергался критике и на практике применялся довольно разнообразно, но принцип полной независимости и самостоятельности судебной власти приобретал все большую и большую крепость, и можно смело сказать, что страна, в которой суд не поставлен самостоятельно и независимо от других властей, не знает истинной свободы. В России до 1864 года, до издания судебных уставов, по которым учреждены мировые судьи и общие судебные установления: окружные суды, судебные палаты и кассационные департаменты сената, независимого суда совсем не было. По меткому выражению министра внутренних дел Ланского, администрация ездила на юстиции. Администрация часто смотрела на судебную власть как на учреждение, от нее зависимое. Бывший генерал-губернатор в Петербурге, князь Суворов, по жалобе кого-то на петербургский коммерческий суд распорядился арестовать всех чинов суда».[172]
Конституция РФ 1993 г. провозгласила принцип разделения властей. Теория и практика советского периода развития права разделения властей не знала. Длительное время суд рассматривался как правоохранительный орган. «Суд орган государственной власти, охраняющий от всяких посягательств интересы господствующего класса путем осуществления правосудия, применения мер государственного принуждения к лицам, нарушающим установленный правопорядок».[171]
Вопрос разделения властей для российской юридической мысли не является новым. В 1905 г. в Санкт-Петербурге вышел труд А. Леонтьева «Суд и его независимость», в котором автор исследуя независимость суда, обоснованно подчеркивал: «.с тех пор, как люди стали изучать государственное устройство, они не могли не заметить, что во всех государствах власть действует трояко: она законодательствует, управляет и судит. Теория разделения властей имела громадное значение для организации судебной власти. С течением времени принцип абсолютного разделения властей, исполнительной и законодательной, подвергался критике и на практике применялся довольно разнообразно, но принцип полной независимости и самостоятельности судебной власти приобретал все большую и большую крепость, и можно смело сказать, что страна, в которой суд не поставлен самостоятельно и независимо от других властей, не знает истинной свободы. В России до 1864 года, до издания судебных уставов, по которым учреждены мировые судьи и общие судебные установления: окружные суды, судебные палаты и кассационные департаменты сената, независимого суда совсем не было. По меткому выражению министра внутренних дел Ланского, администрация ездила на юстиции. Администрация часто смотрела на судебную власть как на учреждение, от нее зависимое. Бывший генерал-губернатор в Петербурге, князь Суворов, по жалобе кого-то на петербургский коммерческий суд распорядился арестовать всех чинов суда».[172]
Таким образом, принципы разделения властей, независимости суда, судьи требуют в отраслевой процессуальной науке разработки норм и методов их применения, которые отграничили бы процессуальную деятельность судьи в собственном смысле слова от деятельности власти законодательной и власти исполнительной, отграничили бы вопросы управления в сфере судебной власти от процессуальной деятельности судьи в процессе, предоставили бы юристу, приступающему к выполнению обязанностей судьи в процессе, средства, дающие возможность для него определить цели своей деятельности и круг прав и обязанностей на пути к достижению этой цели, характер правового регулирования взаимоотношений с должностными лицами и участниками процессуальной деятельности.
Существенное значение имеет и проблема, которая носит прикладной научный характер и сводится к разделению предмета уголовно-процессуального регулирования и предмета криминалистической деятельности в уголовном процессе. Требует решения и проблема соотношения применения процессуальных норм и мыслительной деятельности судьи в процессуальной деятельности и оценке доказательств. «Криминалистика это наука о закономерностях, имеющих место в механизме совершения преступления, и деятельности, направленной на установление истины по уголовному делу, а также на предотвращение преступления».[173]
Отметим позицию, высказанную П. С. Элькинд, о том, что «действительное поведение субъектов как бы выходит за рамки содержания уголовно-процессуальных отношений, представляющих тот объект, на который правоотношения направлены».[174]
Вместе с тем существует мнение, согласно которому «все доказывание в уголовном судопроизводстве считается правовой деятельностью».[175] Да, действительно, деятельность по доказыванию будет правовой, однако конкретное правоотношение, участником которого является судья, создает условия для формирования убеждения судьи, и в состав этих условий входит криминалистическая деятельность, направленная на доказывание.
Проанализируем проблему соотношения теории познания и уголовно-процессуальных правоотношений, формирующих убеждение судьи. «Теория в собственном смысле состоит из принципов и законов познания, которые в исследовательском процессе становятся методами познания. Иными словами, метод науки необходим для создания теории, а наука есть теория, применяющая метод».[176]
Рассматривая вопросы познания в уголовном судопроизводстве, отметим, что содержание познания определяется особенностью информационно-познавательной цели по судебному разбирательству дела, прослеживается в том, что субъект и познания и доказывания на основе имеющихся в деле доказательств и уголовно-значимой информации: во первых, моделирует мысленно пространственно-временную и ситуационную сущность рассматриваемого события преступления и ситуации предварительного расследования его. Кроме того, прослеживает движение значимой информации и доказательств в ходе судебного разбирательства дела, динамику изменяющихся отношений участников судебного разбирательства, познавая и устанавливая все обстоятельства преступления и используя результаты познания в целях, определенных его правовым положением в процессе.