Не собирайтесь, поберегите здоровье, невозмутимо отрезал Козодой.
Как прикажете вас понимать, коллега? гневно сверкнул зрачками профессор. Извольте не перечить доктору наук! Не забывайтесь.
Вспомните, когда в «Жигулях» распредвал полетел. Так новый, думаете, к вам с неба свалился. Да не будь Закорюки, не видать вам Черного моря и Балтики. У него приятель главным инженером на станции техобслуживания работает, спокойно сообщил Козодоев. Да, ты меня очень озадачил, Бубыркин пригладил жидкие волосы. Я всегда утверждал, что Закорюка прекрасный специалист. А что до кроссвордов и нардов, то они развивают ум, стимулируют память, эрудицию углубляют.
Так кого же под сокращение?
Перебрали еще несколько кандидатур, выяснилось, что Оськина жена офицера службы безопасности. У Мерзлякова дядя директор сауны, Чарушкина на торговой базе свой человек. Чаркин завсегдатай ресторана «Ассоль», где обычно проводили культурную программу с членами комиссий и ревизий.
А что, если Ирину Андреевну?! воскликнул Ян Парамонович. Кто такая, почему не знаю? Из какого отдела? вопрошал директор, то, вскакивая, то утопая в кресле. Я те покажу, как без меня кадры принимать.
Уборщица, техничка.
Уборщица? Мг, подумал Фома Кузьмич и словно впечатал. Сокращаем!
На том и порешили. Через неделю столы в кабинетах стали разбухать от бумаг, которые прежде Ирина Андреевна, по натуре своей трудолюбивая и аккуратная, выносила во двор и предавала огню, приговаривая при этом: «Мать честная, это сколько же надо чернил извести на бесконечную писанину». Вскоре в коридорах и в кабинетах НИИ по многочисленным следам на полах можно было изучать курс криминалистики, а на пыльных столах вычерчивать формулы и уравнения. На первых порах звонили в подшефную школу и ребята охотно забирали макулатуру, а потом стало невмоготу. Бубыркин спал с лица, охладел к театру и не прельщали его, как прежде, шедевры литературы, торговый дефицит. Лишь иногда позволял себе сауну, чтобы снять душевный стресс. Дискомфорт уже отравлял жизнь.
Ирина Андреевна прослезилась, когда однажды увидела в своем доме почтенную делегацию во главе с доктором наук Фомой Кузьмичом. Козодой попал в немилость и о ученой степени вспоминал лишь наедине с самим собой. Ирина Андреевна с той поры была вне всякой конкуренции. Институт прекратил давать рекомендации по части оптимизации трудовых ресурсов и сокращения штатов и занялся разработкой глобальных проблем и прогнозов с устремленной в далекое будущее перспективой. А когда наступил базарно-рыночный период дикого капитализма из-за дефицита финансов приказал долго жить.
ЭРУДИТОВ
Хорош, очень хорош, хоть сейчас в президиум, взглянув на свое отражение, самодовольно промолвил Лазарь Спиридонович Эрудитов. Затем примерил ядовито-зеленую фетровую шляпу, купленную по случаю сдачи госэкзаменов, и защиты диплома, запись в котором «ученый агроном» его особенно умиляла.
И вот первый выход на люди в новоиспеченном, строго официальном виде. Этому дебюту Лазарь Спиридонович придавал чрезвычайно важное значение, отлично помня первую часть довольно расхожей поговорки о том, что встречают по одежке. Да и за вторую ее часть, что провожают по уму, он не шибко беспокоился. Экзамены позади, выписка из зачетной книжки, в которой рябило в глазах, от удовлетворительных оценок, спрятана в самый дальний ящик, днем не сыщешь с огнем. В дипломе же не записано, семь у тебя пядей во лбу или едва три наберется. Эрудитов машинально накрыл лоб ладонью, прихватив часть залысины.
«Верно сказывают, что мудрую голову волос рано покидает, мелькнула приятная мысль. Одно огорчает, что и женщины в связи с этим к тебе теряют прежний интерес. Разве, что наличие валюты способно спасти положение. Все талантливые люди чем-то обижены. Такова судьба, диалектика жизни?!»
Новый дорогой костюм ладно сидел на Эрудитове. На улице жарко, и можно было бы пойти в сорочке с короткими рукавами. Но кто тогда увидит его новенький, блестящий голубой эмалью со снопом колосьев академический знак.
Нет уж, потерплю, ради такого дела и в тулупе не грех прогуляться, произнес он и ласково погладил рукой ромбик. Вдруг вспомнил, что во внутреннем кармане старого костюма у него хранится второй академзнак. Он непременно цеплял его к лацкану во время своих поездок в райцентр. Отыскал академический знак с изображением на синей эмали ключа и молота. Стал привинчивать его рядом с новым.
Это зачем тебе? спросила вошедшая в комнату жена Дуся.
Для пущей важности и солидности, сурово повел бровью Лазарь Спиридонович. В институте у молодого доцента видел. Он Тимирязевку окончил, а мы тоже не лыком шиты. Гляди, через месяц-другой отдохну от науки и в аспирантуру подамся. Профессор Кузьма Ильич, я думаю, одобрит. Эх, Дуся, заживем мы в городе, устроюсь на кафедре. Таким талантам, как я, место в столицах, а не в глухой провинции. Пусть здесь крестьяне, фермеры землю пашут, а наше дело белые булочки с маслом, черной и красной икрой есть и науку вперед продвигать.
Эх, Лазарь ты мой сизокрылый, хорошо поешь, да не с твоими знаниями в президиум, вздохнула Дуся, знавшая интеллектуальную ограниченность своего спутника жизни. Закончив приготовления, он направил свои стопы к конторе, где намечалось собрание. Степенно с распиравшей его грудь гордостью принимал поздравления, намекая, что диплом для него дело не сложное и он способен на большее. Вдруг неожиданно увидел перед собой Авдотью Сорокину. Зная ее острый язык, попытался улизнуть, но где там.
Слышь, сынок, остановила его старушка, помнившая Эрудитова еще босоногим и сопливым пацаном. Ты, поди, все начальство теперяча за пояс заткнешь, на самую высокую колокольню заберешься и в самое мягкое кресло сядешь? С чего ты взяла, Авдотья Ивановна? Твои бы слова, да до Бога, польщено проговорил Эрудитов.
Дак я гляжу у всех сельских начальников по одному значку на пиджаках, а у тебя аж два. Должно быть, выслуга, объясни мне, старой, неграмотной?
Ах, бабка Авдотья, поди в лесу ты живешь, телевизор не смотришь, радио не слушаешь и газет не читаешь? с иронией воскликнул Лазарь Спиридонович. Два академзнака означают, что я два института закончил (а про себя мысленно учился то я лет восемь, кому на ум взбредет проверять в одном я или в двух институтах корпел). В следующее мгновение увидел странный блеск в глазах старушки и слух резанул хитроватый и ясный вопрос:
Что же ты, Лазарь, такой глупый, что тебя в одном институте не смогли уму-разуму научить?
Вокруг раздался всплеск хохота, а Эрудитов смутился, потеряв дар речи. Хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, совершенно не зная, что ответить.
Ну, знаешь, Авдотья, думай, что говоришь. Я лицо официальное и важное, могу к ответственности привлечь за оскорбление личности, наконец прорезался его суровый голос и, видя, что симпатии на стороне старушки, быстро ретировался в служебный кабинет. Каждый остался при своем мнении. А бабка, как в воду глядела, как на картах нагадала. Лазарь Спиридонович без устали прогнозировал себе блестящую карьеру. Вскоре у дипломированного управляющего отделением появилась возможность применить свои знания на практике. Предстояло провести подкормку овощей удобрениями. Обычно этим занимался агроном отделения. На сей раз, он был в отъезде, и Эрудитов взял бразды в свои руки, или, как он любил выражаться, быка за рога.
Вот привез, произнес тракторист Тимофей, указывая на тележку, доверху груженую бумажными и полиэтиленовыми мешками.
Поглядим, поглядим, что ты привез, Лазарь Спиридонович деловито вперил взгляд на мешки.
Да ты никак весь склад сюда привез, почесал он озадаченно жирный затылок.
Завскладом не было, а сторож и говорит: выбирай, что надо, покорно ответил тракторист. Я и выбрал на всякий случай побольше разных удобрений.
А ты, Тимофей, уверен, что это удобрения, а не гербициды?
Сторож так сказал, он большой знаток, знает, что и где на складе лежит, ответил тракторист.
Лазарь Спиридонович напряг свою память, но мозг не выдал никакой информации.
Ты вот что, Тимофей, давай займись внесением вот этого удобрения, на вид оно подходящее, без тени сомнения ткнул пальцем в мешок немало довольный собой Эрудитов и направился в конторские пенаты, а Тимофей выехал на овощную плантацию. Лазарь Спиридонович, сидя за массивным столом, предавался радужным мыслям, когда в кабинете неожиданно возникла долговязая фигура Тимофея. Пожелтели, пожелтели, упавшим голосом пролепетал он, едва переступив порог.
Кто пожелтел?
Растения, овощи, колени Тимофея задрожал и он опустился на стул.
Эрудитов сидел не шелохнувшись. Мысль, как упрямого бычка, приблизила слово «фиаско», которым Лазарь Спиридонович любил подводить черту в разговоре с подчиненными. И тут же ему вспомнились хождения за знаниями, а вернее, за дипломом. Пробивной силой, изворотливостью он был наделен через край, а вот усердием в постижении теории, не шибко. И это сказалось на первом же году его учебы в сельхозинституте, куда он попал не без помощи фаршированного поросенка и бараньей шурпы (в баранах он толк знал, особенно обожал трехмесячных ягнят с приправой).
«Я чрезвычайно занятый производством человек, объяснял он затянувшиеся сроки своей учебы. А в следующий раз торжественно изрекал: Я в академическом отпуске». Напускал на себя важность, что не подступить. Потом кто-то надоумил его взять в крестные своей дочери профессора Кузьму Ильича. Он так и сделал, и это предрешило конец его хождениям за дипломом.
«Кузьма Ильич, Кузьма Ильич, любезно потчевал он профессора, выражая при этом на своем лице высшую степень гостеприимства. Апофеозом вечеринок была частушка, сочиненная местным спившимся поэтом Пегасовым (гонорар 8 советских рублей, по 2 руб. за строку):
Имея крестного такого,
не надо счастья мне другого.
«Кузьма Ильич, Кузьма Ильич, любезно потчевал он профессора, выражая при этом на своем лице высшую степень гостеприимства. Апофеозом вечеринок была частушка, сочиненная местным спившимся поэтом Пегасовым (гонорар 8 советских рублей, по 2 руб. за строку):
Имея крестного такого,
не надо счастья мне другого.
Я даже в чертовом аду
с таким Кузьмой не пропаду.
Сейчас лицо старушки, как будто наяву предстало перед ним и вспомнились вещие Авдотьины слова.
Если в советскую эпоху весьма редко появлялись такие дипломированные «спецы», то нынче, когда коммерческих вузов хоть пруд пруди, выпуск скороспелых дилетантов, торговля дипломами стали типичным явлением. Столько наплодили «юристов» и «экономистов», что хватит на десятилетия вперед. Знаю одного мэра, преуспевающего по части казнокрадства, финансовых афер, вымогательства и мошенничества. Ранее купив диплом института советской торговли, он съездил в столицу с валютой и стал кандидатом социологических наук (наверное, посчитал, что это престижнее, чем экономических. При его хватке и алчных непомерных аппетитах, дармовом капитале и хамстве, через год-другой станет доктором наук, а там и академиком. При насквозь коррумпированной власти в Украине такие метаморфозы реальны. Если и медицинские вузы выставят на торги дипломы, то больным преждевременные путевки на погост, вечный покой и музыка гарантированы. О времена, о нравы!