3. Наконец, курс терапии родительской пары должен помочь изменить роль отца в семье как по отношению к жене, для которой он должен стать источником удовлетворения ее потребности в зависимости, так и по отношению к ребенку, для которого он должен исполнять свою родительскую функцию.
3. Наконец, курс терапии родительской пары должен помочь изменить роль отца в семье как по отношению к жене, для которой он должен стать источником удовлетворения ее потребности в зависимости, так и по отношению к ребенку, для которого он должен исполнять свою родительскую функцию.
Курс терапии для родителейКакие бы техники ни использовались, курс для родителей является необходимым дополнением лечения ребенка с тревожным расстройством, вызванным разделением. Такой курс может проходить в разных формах в зависимости от семейного и социального контекста, в котором возникает расстройство.
Объяснить родителям расстройство и его значение, помочь им восстановить удовлетворительную родительскую функцию советами по воспитанию, помочь справиться с пережитым опытом и стать более открытыми для своего ребенка все это должно с самого начала быть составной частью терапевтического плана. Большинство мам и пап жалуются, что им ничего не говорят во время консультаций. Это интересный момент, действительно, многие родители обходят специалистов и психологические центры, где с ними обращаются как с вещами (не отвечают на вопросы, не дают объяснений относительно диагноза и т. д.), но часто бывает так, что «Нам ничего не говорят» означает, что родители просто не согласны с тем, что их ребенку нужно отдельное лечение, которое сама мама дома не может провести. Поэтому, с одной стороны, на это можно ответить, что родители должны понимать, что психология и психиатрия не могут ответить на все вопросы, задаваемые ими, и, с другой стороны, что часто без участия психоаналитика ничего сделать нельзя. Некоторые родители не готовы довериться из чувства вины или страха, что их лишат роли защитника и опекуна.
Для психоаналитика это значит, что им должны быть созданы условия для совместной работы. Только взаимное признание и реальное внимание к роли, специфике и ограничениям каждого из партнеров (родителей и психоаналитика), участвующих в данном курсе лечения, могут стать условием для достижения реальных результатов. Конечно, психоаналитик или психиатр, благодаря своим знаниям и навыкам, могут помочь ребенку и родителям выполнить необходимые изменения, но родители и только они должны знать, чего они хотят для самих себя и своего ребенка. Эта работа по усвоению позиций друг друга должна проводиться постепенно, с течением времени.
Хотя эта работа по поддержке и наставлению родителей всегда нужна, в некоторых случаях она может оказаться недостаточной. Нередко, как мы видели, бывает так, что родители детей, страдающих тревожным расстройством, вызванным разделением, сами страдают психопатологическими расстройствами. В таком случае, зачастую, необходимо провести индивидуальный курс психотерапии для отца или для матери. Его показание будет зависеть от природы расстройств, выявленных у родителей, и от того, насколько они сами готовы пройти курс лечения. Но очевидно, что лечение депрессивной матери или матери с агорафобией может облегчить лечение ребенка с тревожным расстройством, вызванным разделением. То же самое верно и в том случае, когда конфликты в родительской паре вполне очевидны. Часто они обусловлены взаимной неудовлетворенностью, сформировавшейся в силу взаимных ожиданий и разочарований друг другом. Но также они могут быть сосредоточены на расстройстве ребенка, создавая у каждого из родителей ощущение того, что «кризис» мешает их паре нормально функционировать. В этих случаях бывает полезно помочь родителям представить модель их пары, опираясь на их личную и семейную историю, а также помочь им осознать противоречия. После этого может быть предложена терапия пары. Но и в этом случае все будет зависеть от уровня мотивации родителей начать изменения в своих отношениях.
Психотерапевтический курс лечения это постоянная творческая работа, которая идет между ребенком, его родителями и психоаналитиком. Эта работа обогащается по мере прохождения пути. И как в случае любого творческого труда, прекрасно, когда есть удовольствие от совместных достижений.
Аня, Жанна: несколько примеров
Всегда трудно пересказывать развертывание того или иного психотерапевтического лечения. Любое резюме оказывается, по определению, сокращением и упрощением. На примере историй, которые я выбрала из моей практики, и сообщенных мне деталей я попытаюсь, тем не менее, показать, в какой мере психотерапевтический курс может быть одновременно и простым, и проблематичным.
Сложности пациента в какой-то мере являются и сложностями эффективности психоаналитической работы. Ведь сложности пациента состоят не столько в проблеме, которая у него есть, сколько в том решении, которое он принял, чтобы как-то справляться со своей проблемой. Отличным примером этого тезиса является поведение, нацеленное на избегание. Оно, конечно, позволяет нам избегать страха, связанного с пугающими ситуациями, но, в тоже время, оно лишь увеличивает этот страх, закрепляя у нас мысль, что эти ситуации и в самом деле опасны. Работа с ребенком и его родителями должна помочь им отказаться от неадекватного поведения, к которому они привыкли, пытаясь справиться со своими проблемами. Для этого им необходимо предложить другие решения. Постороннему человеку они на первый взгляд могут показаться простыми и слишком уж здравыми. Но для ребенка и его родителей все намного сложнее, поскольку такие решения заставляют их сталкиваться и иметь дело с тем, чего они всегда пытались избежать. Конечно, мы будем сопровождать их в этой работе. Но недостаточно того, чтобы ребенок и родители приняли решения, предложенные им в кабинете психоаналитика, нужно еще, чтобы они действительно стали применять их в повседневной жизни.
Аня, 16 лет
Аня девочка-подросток 16 лет, страдающая многочисленными тревожными расстройствами, развивающимися по типу тревожности, вызванной разделением, социальной тревожности, простых фобий и компульсивно-обсессивного расстройства. Эти расстройства развиваются с самого детства, чередуются периоды обострения и ремиссии. Хотя раньше Аня могла более или менее удовлетворительно справляться со своими проблемами, в подростковый период они обострились, достигнув клинической формы и серьезно отяготив ее, ибо стали мешать в школьной и социальной жизни. В семейной истории со стороны матери обнаруживаются многочисленные случаи аффективных расстройств. Мать Ани несколько раз медикаментозно лечилась от тревожных и депрессивных расстройств. Ощущая внешний мир в качестве чего-то враждебного, она с подросткового возраста демонстрирует тревожные предвосхищения и избегание, которые заставили ее значительно ограничить свою социальную деятельность. Она также рассказывает об особенно тяжелой и стрессовой беременности. Все эти составляющие могут объяснить тот факт, что Аня всегда была слишком оберегаемым ребенком и потому, что мать постоянно чересчур боялась за нее, и по той причине, что для матери она стала успокаивающим объектом, который позволял ей справляться с пугающими социальными ситуациями. Что касается отца Ани, мы встречались с ним редко. Мне он показался весьма тревожным человеком, испытывающим трудности в своих межличностных отношениях, который в основном занят своей работой. Учитывая возраст Ани и, заручившись ее согласием, я предложила ей пройти индивидуальный курс лечения.
Чтобы успокоить ее мать, которую это предложение не могло не встревожить, мы договорились регулярно с ней встречаться, чтобы обсуждать дела ее дочери. В какой-то момент я сказала матери Ани, что, возможно, ей стоило бы самой поработать со своими трудностями, связанными с разделением, чтобы автономизация Ани прошла с большим успехом, но на тот момент она была не готова.
Лечение Ани вначале было направлено на то, что в наибольшей степени стесняло ее на момент нашей встречи, на обсессивно-компульсивные симптомы. У Ани был выявлен навязчивый страх грязи и заражения, который, например, не позволял ей ставить один стакан рядом с другим или касаться какого-либо предмета, чистоту которого она не проверила собственноручно. По мере проработки конфликтов, из-за которых появились компульсии и обсессии, Аня смогла последовательно проработать свои многочисленные простые фобии страх лифтов, пауков, собак, боязнь подавиться, страх черного. Затем работа была направлена на социальную тревожность и ее сложности с обретением автономии. Были рассмотрены многие ситуации: школа (не бояться больше выходить к доске, поднимать руку, чтобы ответить на вопрос, читать вслух), улица (научиться самостоятельно добираться до школы, гулять одной по двору, идти по незнакомой дороге), дом (научиться оставаться одной дома все более длительные промежутки времени), социальные взаимодействия (как встречать взгляд других людей, как проявлять инициативу в отношениях с другими).
В случае Ани были использованы дополнительно к психоаналитической психотерапии поведенческие техники, например, выполнение ею домашних заданий и ведение дневника. Через пятнадцать месяцев Аня почувствует себя достаточно уверенной, чтобы прекратить медикаментозное лечение. Для прекращения она выберет символическую дату свой день рождения. Сеансы психоаналитической терапии будут еще продолжаться для закрепления достигнутых результатов. Как мы видим, работа с Аней не была направлена исключительно на ее тревожное расстройство, вызванное разделением. Однако, учась понимать свои страхи и самоутверждаться, она постепенно становилась более автономной.
В случае Ани были использованы дополнительно к психоаналитической психотерапии поведенческие техники, например, выполнение ею домашних заданий и ведение дневника. Через пятнадцать месяцев Аня почувствует себя достаточно уверенной, чтобы прекратить медикаментозное лечение. Для прекращения она выберет символическую дату свой день рождения. Сеансы психоаналитической терапии будут еще продолжаться для закрепления достигнутых результатов. Как мы видим, работа с Аней не была направлена исключительно на ее тревожное расстройство, вызванное разделением. Однако, учась понимать свои страхи и самоутверждаться, она постепенно становилась более автономной.
Выздоровление Ани укрепило, однако, тревожные установки ее матери, которая, порой, оказывала на дочь давление, противоречащее целям лечения. Например, ей было особенно сложно позволить Ане ходить в школу одной или же в одиночку гулять по улице или ездить в лифте. Впоследствии мать Ани стала регулярно говорить мне о своем втором сыне, Олеге, у которого, по ее мнению, выявлялись те же расстройства, что и у Ани. Мы тогда говорили с ней о том, что она, несомненно, пытается перенести на Олега потребность в чрезмерной зависимости, которая раньше у нее проявлялась с Аней. Осознав эту ситуацию, она попросила меня провести с ней курс психоаналитической психотерапии. В этом случае мы опять говорим о том, как ей важно, чтобы ее психоаналитиком была я, психоаналитик ее дочери, чтобы связь между нею и дочерью сохранялась.