Не хочешь не надо, Шелестова подошла ко мне и оперлась на мое плечо. Я просто сегодня люблю весь мир и хочу этим поделиться со всеми. Этих двоих я не знаю, вот тот суровый дядька тоже не подходит, у него два пистолета под пиджаком один под мышкой, один на поясе, с ним лучше не шутить. И кто остается? Только вы и наш любимый шеф. Я, как ваша верная подруга, было хотела соблюсти «статус-кво», показать, что я не посягаю
Иди работай! покраснев, рыкнула Вика. Между прочим, рабочий день давно начался. И руки фу от моей собственности!
Крепостное право отменили в 1861 году, прощебетала Шелестова у меня над ухом. Мы с тех пор все свои собственные. Да, Харитон Юрьевич?
Ну вот нравится Шелестовой бесить Вику, я это понял с самого первого дня. Причем никакой определенной цели она перед собой, скорее всего, и не ставит. Она как ребенок, который тыкает веточкой в жука-рогача поползет тот после этого или нет. По крайней мере, мне так кажется.
А у вас тут все время такой бардак? тихонько поинтересовался у меня Устюгов.
Куда только местные кадровики смотрят, поддержал его второй клерк, до сих пор для меня безымянный. Насколько я понял, вот эта девушка она подчиненная Виктории Евгеньевны. Следовательно, здесь налицо сразу два должностных нарушения опоздание на работу и неподчинение приказам вышестоящего руководства, что недопустимо и непременно должно быть зафиксировано соответствующим образом. Плюс вся эта фамильярность
Ух ты. Вика популярна в «Радеоне», даже эти двое знают, как её по имени-отчеству зовут.
Вот-вот, оживилась тем временем Вика. Шелестова, слышала?
Канцеляризм не пройдет, Шелестова выпрямилась и нахмурилась. Харитон Юрьевич, неужели вы дадите убить ту славную атмосферу, которая обитает в этом здании, неужели вы допустите сюда офисную заразу
Гости из «Радеона» обменялись нехорошими взглядами.
Стоп! не выдержал я и прекратил эту вакханалию. Обе в редакцию и ждать меня. Если Таша опять жует пресечь. Если Петрович спит разбудить. Если
Все понятно, Шелестова вытянулась по стойке «смирно». Можно не продолжать. Соловьевой прыщи выдавим, Стройникову и Самошникову на орехи выдадим, Ксюшу Э-э-э-э Ну, тоже что-нибудь придумаем. Виктория Евгеньевна, нам пора.
Вика явно была недовольна таким поворотом дела.
Киф, нахмурившись, произнесла она. Мне же интересно, что от тебя надо молодым людям. Имей совесть.
Давай-давай, подтолкнул ее я. Я тебе потом все расскажу. А пока иди и строй народ.
Шелестова ее ждать не стала и уже шагала по направлению к лестнице, напевая «Белла чао».
Экстравагантная персона, заметил Ватутин. Молодец.
Разгильдяйка, просопела Вика. Убила бы.
В принципе, если подойти с умом, то за неделю-другую можно ее уволить без особых хлопот, вкрадчиво сказал кадровик. И даже со статьей. Я таких сотрудников знаю, от них один гвалт и беспокойство, потому опыт имеется, имеется, смею вас заверить. Достаточно подойти с умом, и тогда даже заступничество начальников отделов не спасет. Они же такие, без тормозов, тут главное все их грехи своевременно фиксировать документально. Если желаете могу поподробнее вам объяснить, что к чему. А мы со своей стороны поддержим, не сомневайтесь.
Мне показалось, что воздух в вестибюле, и без того привычно-затхлый, стал совсем уже гнилостным, откуда-то потянуло болотно-кладбищенским духом.
Идея интересная, Вика криво улыбнулась. Со статьей, говорите?
Как полагается, приторно-сладко буквально пропел кадровик. Это наша профессия. А еще можно потом сделать так, что ее даже дворы мести не возьмут. Там есть некоторые тонкости
Вика, первый протокол, или как там это называется у них, у кадровиков, будет написан по твоему поводу, не выдержал я. Еще пара реплик этого отогревшегося скользкого ужа и я за себя не ручаюсь. Было отдано распоряжение брысь в редакцию. Ты еще здесь.
Вот визиточка, кадровик будто из воздуха достал белый прямоугольник. Вы мне позвоните, мы продолжим этот разговор. Ничего, мы эту вашу Шелестову так вытурим, что ей только на панель останется пойти. Тем более, что и выглядит она как последн
Договорить он не успел я сходу зарядил ему прямой в челюсть.
Наверное, это было глупо. Как минимум неразумно. Но не удержался вот, рефлексы сработали. Мне батя с детства говорил за своих бить не думая и не договариваясь, он в меня это вколачивал столько, сколько я себя помню. Свои со своими могут бодаться сколько угодно, но чужим в эту драку хода нет. А если полезут по зубам их сразу, чтобы думали в следующий раз. Да и вообще гнусь этот кадровик, гнусь кондовая и неприкрытая. Его обязательно надо было после этих слов ударить, потому как если этого не сделать, то потом в зеркало на себя будет противно смотреть. Нет, в моем зеркале и так всякий раз, как я к нему подхожу, фильм ужасов крутят, но пока мне только страшно. А потом еще и противно будет.
И еще прямо вот как-то повеселел я после этого. Агрессия из меня вышла, копящаяся с давних времен. Хорошо мне как-то стало.
Правда глаза режет! взвизгнула Вика. Я так и знала!
Нет, все-таки с ней иногда сложно. Вот только про нее хорошо в машине подумал и на тебе. Все-таки женщины они ну очень непредсказуемые существа. Никогда не знаешь, что выкинуть могут и что сказать.
Можешь написать на меня докладную руководству, сообщил я кадровику, который не устоял на ногах и плюхнулся на пол. Или даже направиться в травмопункт, снять побои и накатать «телегу» в полицию.
Да что я такого сказал-то? проскулил кадровик. Я же по процедуре Как полагается.
Зря вы так, добавил от себя Устюгов. У вас и правда могут быть проблемы.
Ватутин засмеялся.
Я же сказал он может жаловаться на меня сколько угодно, я готов отвечать за свои слова и действия, я потер костяшки руки, которой бил. Сколько угодно и кому угодно. Хоть Старику, не проблема. Тем более, что он, как мне кажется, одобрит мои действия. Он своих людей за проступки наказывает жестоко, но при этом и в обиду их не дает, я тому свидетель.
Ватутин засмеялся.
Я же сказал он может жаловаться на меня сколько угодно, я готов отвечать за свои слова и действия, я потер костяшки руки, которой бил. Сколько угодно и кому угодно. Хоть Старику, не проблема. Тем более, что он, как мне кажется, одобрит мои действия. Он своих людей за проступки наказывает жестоко, но при этом и в обиду их не дает, я тому свидетель.
Я был неправ, сообщил с пола кадровик. Привычка, знаете ли. Это ваши люди и ваша территория, я не имел права высказывать свое мнение.
Эк его проняло одно упоминание имени «Старик». Вот только не верю я ему ни на йоту, наверняка сегодня же телегу накатает той же Ядвиге, а та ее подошьет в папочку с моим именем. Уверен, что у нее такая есть.
Вика издала некий горловой звук, и покинула нас, направившись к лестнице.
Во входные двери ввалилось несколько заросших щетиной сотрудников спортивной редакции, запустив в вестибюль волну холодного воздуха. Они равнодушно посмотрели на так и сидящего на полу кадровика, обдали нас запахом перегара, проигнорировали меня (эти суровые парни так и не простили мне увольнение Юшкова) и, прихлебывая пиво из заиндевевших бутылок, проследовали вслед за Викой.
Обоих клерков передернуло, но они промолчали.
Итак, я слушаю вас, дождавшись, пока кадровик поднимется с пола, произнес я. Говорите, что вам нужно.
У меня не было желания вести их вглубь здания раньше, а теперь оно совсем испарилось. Я привык к тому, что редакция в каком-то смысле мой дом, второй или третий это неважно. Вот только пускать в него этих типов я точно не хотел, так что в прихожей поговорим.
Еще раз просим прощения за то, что вмешались в ваши дела, поспешно и чуть пришепетывая сказал кадровик. Это наша оплошность.
Ватутин снова коротко хохотнул.
Ближе к делу, холодно произнес я.
Мне очень хотелось расстаться с этой парочкой поскорее.
А может, все-таки пройдем в какое-то помещение? Устюгов расстегнул свою папку и достал из нее ворох бумаг. Тут документы, их надо будет подписать.
Что за документы? удивился я На дачу, что ли? А при чем тут кадровик? Он с какого бока?
Я перестал понимать, что происходит.
При чем тут дача? изумился и Устюгов. Нет. Вчера вас назначили главным редактором данного издательского дома, вот и надо подписать соответствующие бумаги. Приказы, дополнительные соглашения к договорам, карточку образцов подписей для банка. Это же документооборот, это же очень важно все. Порядок должен быть в бумагах!
Порядок это да. Он должен быть.
Глава восьмая
в которой все происходит хоть и согласно плана, но с элементами внезапности
Без меня меня женили, признаться, несколько растерянно сказал я Ватутину. Нормальный ход?
Тот молча пожал плечами мол, прости, старик, это твои заморочки.
И все-таки, Устюгов потряс стопкой бумаг, которую он цепко держал в руке. Не на коленке же нам все это подписывать? Неужели в этом здании нет никакого помещения, где стоял бы стол и несколько стульев?
Например кабинета собственно главного редактора, подсказал кадровик. Вашего нового кабинета. Там и закрепим ваше право на него документально, так сказать проведем инаугурацию.
Какую нафиг инаугурацию? наконец собрался с мыслями я. Мне ни она не нужна, ни кресло главного редактора. У меня своих дел полно.
Нет, где-то внутри у меня было теплое чувство все-таки приятно вылезти из грязи в князи. Ну, не то, чтобы совсем из грязи но все-таки. Мне этот потенциальный геморрой все равно был совершенно не нужен.
Как? в один голос спросили клерки.
В их головах такое не укладывалось. Ну вот трудно им было понять то, что человек по доброй воле не хочет повышения. Не задано это было в их программном коде, если можно так выразиться.
Да никак, я не знал, как им еще объяснить очевидную для меня вещь. Совершенно.
Скажите, а от кого исходило решение о назначении на эту должность господина Никифорова? внезапно спросил Ватутин. Кто вам дал прямое указание и вручил те документы, которыми вы размахиваете? Приказ о назначении кто подписывал?
Клерки переглянулись.
На них виза Зимина, наконец произнес кадровик. Формально именно он вправе назначать и снимать первых лиц в данной организации, как лицо, уполномоченное «Радеоном». Ведь именно наша компания владеет контрольным пакетом акций издательства, а значит, именно за ней остается окончательное решение на предмет того, кто здесь главным будет. А вот приказ они тут сами сделают, у них свой документооборот.