Глава 13.
Нет ничего более захватывающего и вдохновляющего чем путешествие по мирам. Каждый кто хоть раз попробовал, знает как прекрасно переноситься сквозь стены привычного в другую, неизведанную плоскость. Эйфория от другого воздуха, другой тверди под ногами, будет манить путешественника всегда. Кто хоть раз попробовал, знает, что остановиться невозможно, потому что после первого же раза, ты понимаешь, что только такое постоянное движение и есть жизнь. Ощущение от новых миров - удовольствие, вспышкой яркого света пронзающее мозг, согревающее теплом и надеждой сердце, насыщающее твою жизнь новым и прекрасным знанием. И лишь одно во всех путешествиях остается непостижимо грустным - возвращение домой.
Микаэль отправился по следу летуньи в тот мир, куда ее отправил злой волшебник Уан. Он перенесся вслед за Ариэль легко и быстро, как это делал всегда. Когда переносишься за кем-то, не знаешь, в какой мир попадешь. И Микаэль не знал, он просто бросился спасать подругу. Он не боялся других миров, так как повидал их много. Но так получилось, что единственный мир, который его пугал, о существовании которого он почти забыл, и был тем миром, в котором оказалась Ариэль.
Волшебник ступил на ровную гладь асфальта и задохнулся от горького воздуха большого города. Он видел, как взвесь грязи потоками перетекает невысоко над поверхностью, оставляя на одежде прохожих и припаркованных машинах грязный след. Уан знал, куда отправить Ариэль, чтобы Микаэль ее не нашел. Это был Первый мир, в котором не было место волшебникам и летунам, говорящим котам и бракованным серым волкам. Здесь не действовали законы волшебства.
Перенеся сюда Ариэль, Уан спрятал ее надежнее всего. В этом мире, летунья превратилась просто в идею, образ, написанный кем-то, на листе бумаги, или цифрами в программе вычислительной машины. Понять, где именно храниться этот образ, в многомиллиардном мире, где миллионы миллиардов носителей, было совершенно невозможно.
Волшебник закрыл лицо руками. Хуже чем беспомощность, может быть беспомощность создателя мира. Теперь ему придется согласиться на условия Уана. Но хуже всего было, что он не мог помочь летунье вернуться обратно. Это значит, она так и останется во власти злого волшебника, который, конечно, обещал ее отпустить, но не отпустит. Мика уже понял, что, скорее всего, Уан его обманет. И когда с Микаэлем будет покончено, он оставит летунью себе как трофей.
Нет. Не бывает безвыходных ситуаций. В худшем случае бывают ситуации, из которых выход не нравится. Но Мика не мог придумать даже такого. Он стал рассуждать: если Ариэль - идея, то надо искать первоисточник. Первоисточники всегда имеют силу над переизданиями и копиями, потому что в них остается магия создателя. Найдя первоисточник можно воссоздать летунью в своем мире. И та ее часть, которая заперта в Первом мире, просто присоединится к воссозданному оригиналу. Волшебник обрадовался - это было уже что-то. Значит можно было вытащить Ариэль из этого мира.
Мика огляделся и понял, что стоит посреди улицы, в нелепой для этого мира одежде. Люди оглядывались на него, хотя и не сильно обращали внимания - к ряженным и сумасшедшим давно все привыкли, они вызывают у прохожих лишь легкую тревогу, а не интерес. И все-таки волшебник решил найти более удобное место, чтобы подумать. В этом мире у него было такое, хоть он и не любил это место.
Серый обшарпанный подъезд, разрисованный полуготическими линиями - молодежь творит без всякого принуждения и страха, не имея образования и опыта, но один лишь маркер. Неприветливая металлическая дверь квартиры с номером "тринадцать", пожалуй, только номером и вызывала улыбку. Ключ повернулся два раза, под возмущенный скрип не смазанного замка. Коридор "в кирпичик", пыльная кухня, накрытые простынями кресла. Мика сразу прошел в свою комнату. Здесь он остановился, разглядывая стол и торшер, давно облюбованный трудолюбивым пауком. Если и было место в этой квартире, которое вызывало эмоции, то это его рабочее место. На столе, все так же в стороне, лежала "наготове" стопка бумаги, в подставке для ручек, сделанной в виде медведя обнимающего бочонок, пылилось два карандаша.
Микаэль нерешительно сел за стол. Смахнул рукавом пыль, включил торшер, испугав завсегдатая охотника за мухами, взял листок бумаги, карандаш и начал писать.
"Ариэль, сидела в сквере у фонтана и ела мороженое. Мир был знаком, мир где она родилась, стала летуньей и покинула свой дом. Теперь она свободная, не зависимая от чужой воли, сильная личность. Которую никакие силы не могут удержать против ее воли..."
Страшно ни когда тебя запирают, ведь неизвестно надолго ли и как это будет. Всегда мозг цепляется за спасительное убеждение, что это только ошибка. Вот сейчас все поймут, что по ошибке тебя заперли и откроют. Проходит время и ты думаешь, что это просто шутка, и скоро розыгрыш кончится, тебя встретят люди с воздушными шариками и цветами, и вы вместе посмеетесь над этой забавой. Но время идет, а ты остаешься взаперти, начинаешь злиться на затянувшийся розыгрыш и глупых шутников. А потом проходит еще время и тебя настигает паника. Ведь это совсем не похоже на добрую шалость. И холодный пот выдает тебя целиком. Наконец, по какой-то причине это прекращается. Ты выдыхаешь, становится легче. Но если ты думал, что это самое страшное, что когда-нибудь с тобой происходило, то ты заблуждаешься. По-настоящему страшно становится, когда тебя запирают во второй раз.
Ариэль каким-то непостижимым образом понимала, что с ней произошло. Хотя это было больше похоже на дурной сон. Она помнила ощущения, когда осталась в картине. Двумерный мир, был не вполне миром, но все же он был миром. Там был свет и звуки, и даже запахи, правда, по большей части, там превалировал запах краски. А тут не было ничего. Летунья чувствовала, как ее выкинуло из родного мира, куда -то далеко, где она не то чтобы не была, но даже подумать не могла, что может там быть. Она перестала быть собой, и вообще, перестала быть кем-то. Она словно растворилась в белом поле, рассыпалась символическими кляксами по стерильно-белому ковру. Ее не было. Но она была. Или быть может это страх, отставший при перемещении из другого мира, догнал ее сущность и не нашел себе места. И теперь только страх, как самостоятельная личность, рыщет по белому полю и пытается разгадать эту загадку. "Ариэль", - читалось на поле. И только имя было ей знакомо. Кто она и когда. Времени не было, но его прошло много. Летунья зацепилась за имя, как за единственный знакомый образ и замерла навечно. И лишь маленькие молоточки ей не давали покоя. "Цоп-цоп-цоп", - стрекотали они. "Цоп-цоп-цоп...".
Волшебник понимал, что у него ничего не получается. Он знал летунью лишь, как маленькую девочку с русыми волосами, которая когда-то любила смотреть с высоты, выбирая опасно высокие смотровые площадки. Мика знал ее, как друга, как молодую и еще не битую жизнью, девушку, которая увидела в нем близкого человека. Он плохо ее знал, хотя всегда хорошо относился. А главное он не чувствовал ее так, как мог бы почувствовать ровесник, переживающий те же эмоции, что и она, или родитель, который каждый день наблюдает как растет и чем живет его дитя. Но родители Ариэль вряд ли хорошо ее понимали. Для этого им надо было смириться, что она другая. Понять, разглядеть в ней это. Но они не видели.
И тут Микаэль вспомнил про Белого. Конечно! Как он сразу об этом не подумал? Ведь именно Александру он отдал ее на попечительство, когда впервые разглядел в ней летунью. У Белого уже был целый лагерь воспитанников - летунов. И совершенно логично было, что Ариэль вольется в этот коллектив. И она почти влилась. Но даже среди особенных бывают особенные. И, тем не менее, Белый видел, как развивалась и росла Ариэль. Как набиралась опыта, как в первый раз расправила крылья. Да, именно он и должен суметь правильно ее описать.
Волшебник встал из-за стола, выключил торшер и вышел из квартиры. Не надо дразнить завсегдатаев прошлого - пауков, пусть они плетут свою паутину, прикрывая все то, что не поместилось в багаж будущего. Микаэль прямо из подъезда прошел в свой мир, бросив последний взгляд на стены подъезда. На откосе окна какой-то школяр процарапал, запавшее в душу: "...отчего люди не летают так, как птицы?"
Оказавшись в своем мире, волшебник потянул носом воздух. Как приятно вернуться в названный дом. Этот мир Микаэль строил так, чтобы жить было приятно и хорошо, чтобы сезоны, сменяя друг друга, наполняли сердце радостью и грустью, подсказывая цвета этих эмоций, чтобы закаты и восходы были так не похожи, но одинаково драгоценны. Волшебник делал мир, где не надо было мечтать о полетах, но полететь мог бы каждый.
Оказавшись в своем мире, волшебник потянул носом воздух. Как приятно вернуться в названный дом. Этот мир Микаэль строил так, чтобы жить было приятно и хорошо, чтобы сезоны, сменяя друг друга, наполняли сердце радостью и грустью, подсказывая цвета этих эмоций, чтобы закаты и восходы были так не похожи, но одинаково драгоценны. Волшебник делал мир, где не надо было мечтать о полетах, но полететь мог бы каждый.
Александр Белый жил тихо, поэтому Мика очень удивился, когда услышал грохот за дверью и жалобные стоны. Волшебник негромко постучал в дверь профессора. Звуки за дверью стихли, послышался скрип отпираемого замка, дверь открылась. В проеме стоял Белый, весь в царапинах, в порванной одежде, но при этом улыбался.
- Мика!- поприветствовал он, - как здорово, что ты пришел. Заходи, я покажу тебе свое новое творение.
Профессор прошел вглубь квартиры, за ним последовал Микаэль. Квартира представляла жалкое зрелище: кругом валялись вещи, осколки разбитой посуды и сувениров, обои свисали серыми лентами до самого пола. На диване, в гостиной волшебник увидел помощника Белого - Ихтиандра. Тот лежал, прижавшись перебинтованной головой к ручке дивана, весь измазанный зеленкой.
- Что произошло? - спросил у несчастного волшебник.
Ихтиандр не ответил, лишь тихонько заскулил и страдальчески подкатил глаза.
Микаэль решительно вошел в кабинет профессора. Тот возился с какой-то клеткой, в которой сидел пушистый зверек.
- Кто это? - разглядывая создание, спросил Мика.
- Это вот Пушистик, - немного отстранившись, чтобы гость мог рассмотреть питомца, ответил Белый. - В кино одном подглядел.
- Зубастик это, - прогундосил Ихтиандр из гостиной.
- А что с помощником твоим случилось?- спросил волшебник.
- А, - отмахнулся Белый, - не обращай внимание. До свадьбы заживет. Ты посмотри, какой он милый.