Ну, нам с вами никогда не приходилось быть беременными, так что представить ее ощущения и страхи мы не сможем.
Резонно, сказал я. А вы? Вы тоже считали, что это ужас?
Нет. Может быть, потому, что я наблюдал все со стороны, и мне, сами понимаете, было легче. Я категорически запретил ей делать аборт когито, эрго Он уже мыслил, он осознавал себя как личность, можете вы это понять? Я запретил. Она сделала. На меня что-то нашло, не мог совладать с собой Я охотник, у меня был нарезной карабин
Получается, что она хладнокровно совершила убийство, вот ведь что, сказал я. Убийство мыслящего существа. Так ведь выходит?
Да. Но и я совершил убийство. Разница только в том, что мое преступление предусмотрено Уголовным кодексом, а ее преступление нет
Ваш случай единственный, других не было?
Не знаю.
Кто такой Даниэль Регар?
Не знаю, сказал он, и я понял, что доверительный разговор кончился, что пошла ложь. И позвал: Зипперлейн!
Зипперлейн вошел и хмуро спросил:
Вы закончили?
Кажется, да.
Можно в таком случае задать вопрос? Тамп, что вы думаете об исчезновении трупа вашей жены?
Что? в один голос спросили мы с Тампом.
Труп исчез из морга сегодня ночью, сказал Зипперлейн. Вот так
Ничего я не думаю, сказал Тамп, и его лицо окаменело. Лично у меня непробиваемое алиби я сидел в камере
Зипперлейн крикнул охранника. Тампа увели, комиссар двинулся было следом, но я задержал его:
Ничего я не думаю, сказал Тамп, и его лицо окаменело. Лично у меня непробиваемое алиби я сидел в камере
Зипперлейн крикнул охранника. Тампа увели, комиссар двинулся было следом, но я задержал его:
Комиссар, я сейчас напишу отношение Тампа нужно немедленно отправить в столицу, в нашу резидентуру.
Ох, будут хлопоты покачал головой Зипперлейн. Согласно существующему порядку ваше региональное управление должно обратиться в столичный
К черту, прервал я его. Город на чрезвычайном положении, вы не забыли? Обратитесь к начальнику тюрьмы, и чтобы Тамп через час ехал в столицу, под конвоем, понятно. И еще. Честно говоря, у меня чешутся руки немедленно взять вас под стражу как лицо, злостно мешающее ходу следствия, умышленно скрывающее важные данные. Я не шучу! Я старше вас по званию, просьба не забывать, а вы в данную минуту мне подчинены. Как вы могли умолчать об аборте и исчезновении трупа?
Он посмотрел мне в глаза без всякого страха и смущения. Тихо сказал:
Вы думаете, мы с нашими погонами и пистолетами можем стать на пути промысла Божьего? Мы
Распахнулась дверь, и в камеру вошел молодой человек в штатском. Вошел не то слово. Сей ладный мускулистый парень спортивно-полицейского облика не вошел, а бесшумно вплыл, медленно проплелся от двери к нам, именно проплелся невеликое расстояние в три шага, и бледен был как смерть. Он мельком глянул на меня, подал Зипперлейну какой-то синий бланк донельзя официального вида, вопреки уставу повернулся через правое плечо и покинул камеру, балансируя по невидимой жердочке. Дверь он оставил открытой.
Зипперлейн прочитал бумагу, побледнел и ватной куклой осел на табурет.
Что? бросился я к нему. Комиссар, вам плохо? Кто-нибудь, эй!
В дверь просунулась любопытная физиономия лейтенанта.
Адам, закройте дверь, неожиданно сильным голосом сказал Зипперлейн. Никого не пускать! (Я захлопнул дверь перед носом лейтенанта.) Идите сюда, я вам прочитаю
Я подошел, и он прочитал вслух, негромко, жестяным голосом робота:
«Совершенно секретно, криминальная полиция, группа Болид, комиссару Зипперлейну. Час назад задержана женщина, фотографию которой мы получили в связи с вашей ориентировкой о пропаже трупа. Задержанная назвала себя Анитой Тамп, личность идентифицирована по отпечаткам пальцев и спектру голоса, идентичность сомнений не вызывает. Согласно ее показаниям муж выстрелил в нее из охотничьего карабина, больше она ничего не помнит, как попала сюда, объяснить не в состоянии. При медицинском осмотре обнаружен шрам. Не исключено, что его происхождение выстрел в упор из огнестрельного оружия. Нарезной карабин также не исключен. Судя по состоянию шрама, выстрел был произведен самое малое полгода назад. Срочно сообщите, как поступить. Гарта просят немедленно связаться с Центром. 264/5, Клебан».
Я глянул на код полицейское управление окружного города, миль за пятьдесят от нас.
Вот ваш труп и нашелся, сказал я, чувствуя странное кружение в голове. Правда, как я понял, она уже жива Кажется, две тысячи лет назад в Палестине случилось что-то похожее?
Но ведь она тридцать восемь часов лежала в морге, говорил Зипперлейн, медленно комкая бланк. Я ее видел. Это был труп. Врачи констатировали смерть. «День гнева, Господи Ниспошли просветление на души наши и мысли, отведи адский огнь, Боже всемилостивейший, ибо вездесущ и всевидящ еси, будь же милосерден к рабам Твоим»
Он бормотал молитву и смотрел на меня стеклянными глазами. И что тут поделать? В мою задачу не входит вести антирелигиозную пропаганду среди комиссаров полиции. Самому вдруг ужасно захотелось искать поддержку и опору в ком-то сильном, большом, всемогущем, способном защитить и уберечь от безумия.
Вот вам и великолепные гепарды Один журналист, не из самых талантливых, в одном трескучем репортаже как-то окрестил нас «великолепными гепардами эпохи». Название, прямо скажем, неточное, ибо гепард знаменит стремительным бегом, а мы бóльшую часть времени работаем скорее как ищейки, распутывая сложнейшие петли «заячьего скока». Но все равно слово многим нравилось. Великолепные гепарды. Щенки слепые
Рука не поднялась надавать ему оплеух, хотя это и апробированный метод обрывать истерики. Я молча сидел рядом, время от времени покрикивая на возникавшего в дверях лейтенанта. Комиссар понемногу отошел, но стал чересчур уж невозмутимым и очень уж покладистым. Мы вместе отправились к начальнику тюрьмы и всего за пять минут уладили все насчет отправки Тампа в столицу. Потом Зипперлейн из кабинета начальника позвонил в секретариат мэра и предупредил о моем визите. В машине он совсем оттаял и здраво, трезво рассуждал, какой получается парадокс ведь если жена Тампа чудесным образом воскресла, какие у нас основания держать Тампа под стражей и предъявлять ему обвинение в убийстве? Головоломный юридический казус Как ни странно, он явно воспрянул духом и избавился от страхов. Видимо, признав происходящее Божьим промыслом, он решил, что отныне следует покорно плыть по течению. Спасибо и на том.
Вторая моя беседа с Центром была лаконичной. Меня спросили, вышел ли я на Регара. Я сказал, что вышел, но контактировать пока не собираюсь. Святой Георгий попросил сказать честно, какое у меня настроение и каково мое состояние. Я честно признался, что успел увидеть немало странных вещей, порой открыто противоречащих современной науке и попахивающих мистикой. Но остаюсь на позициях материализма и готов работать далее. Тут я не удержался и заявил, что мог бы работать, сдается мне, гораздо эффективнее, будь заранее проинформирован и о присутствии в городе Чавдара со своими людьми, и о сути проекта «Гаммельн». Впрочем, мне кажется, что проект этот представляет собой попытку как-то урегулировать положение. Скажем, эвакуировав отсюда детей, то бишь ретцелькиндов, созвучие названия проекта с известной сказкой наталкивает на такие именно расшифровки
Святой Георгий ответил, что каждый знает ровно столько, сколько ему необходимо знать в данную минуту. А завтра, в восемь часов утра, мне надлежит встретиться на площади у собора с Ксаной Монаховой. Конец связи и наилучшие пожелания.
Настроение у меня чуточку поднялось Ксану не пошлют сюда по пустякам. Что-то у них есть, что-то изменилось, так будем бодрыми и целеустремленными, господа великолепные гепарды
Я остановил такси и поехал в ратушу. Ратуша оказалась красным кирпичным зданием, позднейшей подделкой под Средневековье. Тем не менее она была красива. Даже свои химеры имелись на крыше, а в стену было вделано чугунное ядро, якобы угодившее сюда во времена старинной войны. На стоянке рядом с цивильными автомобилями помещался джип с эмблемой Войск ООН, в нем сидели пятеро солдат, и пулемет был развернут в сторону площади. Вот это мне очень не понравилось. Солдаты появляются возле административных зданий в преддверии серьезных событий строго определенного разряда. Что же здесь назревает?
Я расплатился с шофером и поднялся по мраморным ступеням, чувствуя на себе пристальные взгляды солдат. В большой приемной, чья аскетическая сухость несколько смягчалась произраставшей в майоликовой кадке пальмой, за полированным столом сидела милая девушка в сиреневом платье. Посетителей не было. Мертвый сезон, очевидно.
Что вам угодно? обаятельно улыбнулась девушка.
Адам Гарт, обозреватель «Географического еженедельника», улыбнулся я не менее обаятельно и подал ей визитную карточку. Господин мэр предупрежден о моем визите.
Простите, кем предупрежден? Она опустила под стол правую руку нажимала какую-то кнопку.
Комиссаром полиции Зипперлейном.
Простите, вы политический или научный обозреватель?
Какое это имеет значение?
О, никакого, с улыбкой сказала девушка. Просто я иначе представляла себе обозревателей.
Более вальяжными, с благородными сединами?
Что-то вроде того
Игра в вопросы и ответы начала мне надоедать. Да и никакая это не игра. Девица неумело тянула время. Интересно зачем?
Ага. С грохотом распахнулась дверь из приемной в коридор, влетели двое крепких парней в штатском, один остался у косяка и навел на меня «Штарк», второй подошел и деловым тоном предложил, поигрывая наручниками:
Прошу сдать оружие.
Я медленно вынул «хауберк» и отдал ему. Девица взирала на сцену разоружения с восторженным ужасом. На моих запястьях впервые в жизни защелкнулись браслеты, и меня повлекли в коридор. Я, конечно, не сопротивлялся. Вот так. В приемной, несомненно, был выявляющий оружие детектор.
Меня провели на третий этаж и втолкнули в комнату с изящной, но надежной решеткой на окне. Среди сейфов и дисплеев восседал краснолицый мужчина в штатском.
Здравствуйте, нахально сказал я ему.
Почему носите оружие? Где взяли? рявкнул он вместо ответного приветствия.
Нашел на улице, сказал я. Терпеть не могу, когда на меня рявкают, особенно такие вот краснолицые. Валялось на тротуаре, знаете ли.