Княжна Мария видела это и решила в личной беседе выяснить все положение. Идя на половину жениха, она составила такое обращение к нему:
«Государь, если я не нравлюсь вам, то откажитесь; еще есть время. Не любя не женитесь; себе, государь, не отравляйте жизни и меня не губите».
Мария подошла к двери и слегка приотворила ее; она была бледна как смерть и сильно взволнована.
Государь был не один: с ним находились его сестра, великая княжна Наталья Алексеевна, и Андрей Иванович Остерман. На плечах у государя был накинут плащ.
Что с вами? Вы так бледны! спросил у вошедшей невесты Петр.
Это пройдет, государь!.. Но мне мне надо поговорить с вами, робко сказала княжна Мария.
Только не теперь, пожалуйста, не теперь! Я еду с сестрой кататься. Сегодня я приготовил все уроки Андрею Ивановичу, и он отпускает меня на прогулку. Не так ли, Андрей Иванович? обратился он к своему воспитателю.
Совершенно справедливо, ваше величество! Если бы вы изволили все дни так подготовлять свои уроки, как сегодня, то я был бы несказанно рад тому.
Вот всегда так, Наташа, обратился император к сестре. Я учусь, а Андрей Иванович называет меня лентяем.
Андрей Иванович любит тебя и желает добра, надо его слушать, Петруша, тоном старшей сестры заметила царевна Наталья
Я и слушаю. Только Андрей Иванович все морит меня над книгами. Ну, Наташа, едем, едем!
Государь, уделите мне несколько минут, голосом, полным мольбы, промолвила бедная княжна Мария.
Только не теперь, княжна. Я еду. И, сказав это, Петр под руку с сестрой поспешно вышел из комнаты.
Прошло несколько времени, и у императора возник новый повод для раздражения против Меншикова.
Какая дерзость какая неслыханная дерзость! Как он смел ослушаться моей воли?.. Я я заставлю Меншикова повиноваться моим повелениям. Я император! не говорил, а гневно выкрикивал император-отрок.
Он был сильно раздражен поступком Меншикова, заключавшемся в следующем.
Петербургские каменщики, нажившие хорошие деньги благодаря большим постройкам в Петербурге и движимые благодарностью, поднесли отроку-императору на роскошном блюде девять тысяч червонцев. Государь послал эти деньги с обер-камердинером Кайсаровым к своей сестре, великой княжне Наталье Алексеевне. Кайсаров направился во дворец, но повстречался с князем Меншиковым.
Ты куда несешь червонцы? спросил последний у обер-камердинера.
К ее высочеству Наталье Алексеевне.
Кто послал?
Император.
Император еще очень молод и не знает, на что следует употреблять деньги; отнеси их ко мне, а я увижу государя и поговорю с ним.
Кайсаров стоял в нерешимости и не знал, что делать; он боялся нарушить приказание императора, а также опасался своим непослушанием прогневить всесильного вельможу.
Что же ты стоишь? Неси червонцы ко мне! крикнул последний. Я приказываю.
Слушаю, ваша светлость! покорно произнес Кайсаров, и новенькие червонцы очутились не у сестры государя, а у Меншикова.
Император-отрок в тот же день поехал во дворец навестить свою сестру Наталью Алексеевну, а также свою красавицу тетку, царевну Елизавету Петровну.
Ну что, Наташа, довольна ли ты моим подарком? самодовольно улыбаясь, спросил он у сестры.
Каким подарком? удивилась великая княжна.
Ведь я прислал тебе с Кайсаровым девять тысяч новеньких червонцев.
Ни червонцев, ни Кайсарова я и в глаза не видала.
Как не видала? Не может быть! Я сейчас это узнаю узнаю, с волнением проговорил Петр и приказал позвать Кайсарова.
Тот без боязни рассказал разгневанному государю о происшествии с червонцами.
Император-отрок разразился угрозами против Меншикова.
Ах, бедный мой Петя! Меншиков слишком много забрал власти и смотрит на тебя как на мальчика, с улыбкой проговорила Наталья Алексеевна.
Ну, я научу его смотреть на меня как на императора. Я сейчас же прикажу ему возвратить червонцы. Я сейчас поеду и потребую у Меншикова отчета.
Вернувшись к себе, император-отрок сейчас же потребовал к себе Меншикова. Александр Данилович не заставил себя дожидаться и своей величавой походкой вошел в кабинет государя. Петр своим отроческим грозным взглядом встретил временщика. Однако Меншиков нисколько не смутился и твердо выдержал этот взгляд.
Как ты смел, князь, помешать исполнению моего приказа? гневно проговорил император, возвышая свой голос.
Я никогда, государь, не мешаю исполнять ваши приказы, если они служат к вашему величию и к величию нашей земли, спокойно промолвил Меншиков.
Где червонцы, которые я отправил сегодня в подарок к сестре? Где они? Как смел ты не послать их по назначению? все более и более сердясь, воскликнул государь.
Ведомо тебе, государь, что наша казна истощена? Вот я и задумал было употребить эти девять тысяч червонцев на более полезное дело и об этом хотел сегодня же представить вашему величеству проект.
Все это так, но не забывай, князь, что я твой император, а ты мой подданный Ты не смеешь нарушать мои приказания!.. Не смеешь!.. И император-отрок со злобою посмотрел на Меншикова. Я заставлю, я научу тебя мне повиноваться, добавил Петр и сердито отвернулся от своего первого министра.
Меншиков был поражен и удивлен: таким грозным он никогда не видал Петра; в словах и в глазах царственного отрока был виден теперь его великий дед. Император-отрок, дотоле боязливый и покорный, вдруг переменился и заговорил голосом имеющего верховную власть. Меншиков смотрел на Петра как на мальчика, и этот мальчик теперь стал приказывать, повелевать ему!..
«Что это значит?.. Я не узнаю государя, он кричит на меня, приказывает Видно, Долгоруковы вооружили против меня Петра это их работа их», подумал Александр Данилович, понуря свою голову, и тихо, покорно произнес:
Государь, ваше величество положи гнев на милость!.. Червонцы я сейчас же пошлю великой княжне, сейчас пошлю Прикажешь, еще своих добавлю!
Твоих, князь, ни мне, ни моей сестре не надо; береги их себе и предлагать мне не смей. Но, повторяю, меня волнует, что ты, кажется, забыл, что я император, гневно и с достоинством проговорил Петр.
Меншиков испуганно притих.
Прости, государь, чуть слышно проговорил он.
Император-отрок имел доброе, податливое сердце, ему стало жаль Меншикова, и он, протягивая ему руку, совершенно спокойно произнес:
Князь, на этот раз я тебя прощаю и не гневаюсь на тебя.
Меншиков подобострастно раскланялся.
Эта приниженность окрылила Петра II; он стал еще более отдаляться от своего первого министра. Как ни хитер был Меншиков, но, сделав большой промах историей с червонцами, он окончательно восстановил против себя юного государя и его сестру царевну Наталью.
Император-отрок с великими княжнами и со всем двором переехал в Петергоф и чрезвычайно радовался тому, что вырвался из-под опеки, из дома Меншикова, и Александр Данилович стал опасаться, что дни его власти сочтены.
К этому еще присоединился его разрыв с Остерманом, которого Меншиков восстановил против себя своим заносчивым характером.
Как-то Меншиков стал упрекать Остермана тем, что он плохо следит за воспитанием и образованием юного государя и за его преподавателями. Не обошлось без угроз. Это обидело Остермана, и между двумя важными министрами произошел разрыв.
Однако Меншиков, упрекая Остермана в плохом воспитании государя, был прав. Император-отрок, находясь в Петергофе, предавался различным увеселениям и развлечениям и не обращал никакого внимания на книги и на преподавателей. Теперь при нем неотлучно находился князь Иван Долгоруков; он изобретал для юного государя различные забавы и развлечения, и они оба целые дни проводили то на охоте, то на прогулке. Про свою обрученную невесту государь совсем забыл и обратил все свое отроческое внимание на красавицу тетку, царевну Елизавету, которая тоже была не прочь пококетничать с красивым племянником.
Однажды, гуляя с нею по петергофскому парку, император сказал ей:
Ах, Лиза, ты не знаешь, как я люблю тебя, как люблю!.. Я только тогда и весел, когда ты со мною.
Спасибо, государь-племянник, ответила ему красавица царевна, слегка улыбаясь.
Ты все смеешься надо мной, Лиза, все считаешь меня мальчиком.
Нет, ты взрослый, у тебя, Петруша, усы пробиваются.
Да перестань ты смеяться, Лиза! топнув ногою, капризно проговорил император-отрок. Тебе вот смешно, а мне горько очень горько.
С чего, Петрушенька?
А с того: я вот тебя люблю, а ты меня не любишь.
Я не люблю тебя? Что ты, Петруша! Я люблю тебя как государя, как племянника.
И только!.. А я я люблю тебя больше. Я вот подрасту и непременно женюсь на тебе.
Вот как?.. А ты, Петруша, забыл, что у тебя есть невеста?
Нет у меня никакой невесты, хмуро промолвил юный государь.
А дочь Меншикова, Мария?
Не вспоминай мне про нее, Лиза! Я и слышать про нее не хочу. Она и сам Меншиков страшно, страшно надоели мне!
Стало быть, государь, ты не любишь своей невесты?
Разумеется, не люблю Тебя я люблю, Лиза.
Не обо мне речь, государь, а о твоей невесте обрученной.
У меня нет невесты, нет!.. Дочь Меншикова мне не невеста. Какая она мне невеста? У нее был жених, граф Сапега, пусть она за него и выходит.
Как же так, Петруша? А князь Меншиков?
Что мне Меншиков? Я император, а Меншиков мой подданный! Над всяким подданным я имею власть и могу уничтожить, раздавить всю силу Меншикова, сверкнув глазами, громко проговорил император-отрок.
Петруша, я боюсь тебя. Ты похож на моего отца на великого императора. И в твоих глазах, и в твоем голосе я узнаю моего отца, а твоего деда.
Да, да, Лиза! Не одна ты, а и многие другие находят во мне большое сходство с моим дедом, великим императором. О, как желал бы я быть во всем похожим на него!.. Быть таким государем большое счастье.
Мой отец, Петруша, любил учиться. Он всю жизнь учился.
Ты упрекаешь меня в лени? со вздохом спросил император-отрок.
Нет, нет, я только говорю.
Лиза, не все же мне сидеть за книгами! Мне хочется повеселиться, погулять, теперь лето. Наступит зима, начну учиться А Меншикова, Лиза, я скоро укрощу, я дам ему себя знать. Вот идет князь Иван, видно, на охоту меня звать Отгадал я, Ваня? Ты на охоту пришел меня звать? Так? весело проговорил Петр, идя навстречу своему любимцу.
Не совсем так, государь, ответил Долгоруков. Посол от князя Меншикова прибыл, государь.
Зачем еще?
Меншиков тяжко болен Вдруг захворал при смерти Просит тебя, государь, навестить его, письмо прислал.
Как это скучно!.. Я не поеду. Лиза, не ехать?
Воля твоя, государь.
Больной Меншиков был в своем имении в Ораниенбауме и оттуда прислал гонца с письмом к государю. Оно было написано дрожащею рукою, тепло и красноречиво; в нем Александр Данилович прощался с императором-отроком, увещевал его быть правосудным, принимать советы Остермана и других честных и правдивых вельмож, указывал Петру на его царские обязанности относительно России и т. д.