Но вот за дубами показалась и забегаловка. Казалось, что она из последних сил цеплялась за жизнь; парковка была почти пустая, а старая неоновая вывеска местами перегорела.
Это здесь он хотел с нами встретиться? спросила Эмма, недоверчиво глядя в лобовое стекло, пока я заруливал на стоянку.
Уверен процентов на девяносто восемь.
Блестяще, она скептически посмотрела на меня.
Мы вошли. Внутри ничего не изменилось. Желтые пластиковые кабинки с диванами, разделенные искусственными растениями, длинная стойка из формики и сифон для газировки. Я озирался по сторонам в поисках кого-нибудь, похожего на Эйча, но заметил только дряхлую пару в углу и какого-то потрепанного дядьку средних лет, цедящего чашку кофе за стойкой.
Садитесь где хотите! закричала нам из-за прилавка официантка.
Я повел Эмму в кабинку у окна, где всегда сидели мы с Эйбом. Мы открыли меню.
Почему оно называется «Мел ОДи»? спросила Эмма.
Наверное, давным-давно это было такое специальное место, из тех, где официанты поют, предположил я.
К нам пришла официантка горбатая, в светлом парике, который совершенно не сочетался с ее морщинами. К тому же и макияж у нее был какой-то кривой. На бейджике было написано ее имя: «НОРМА». Я ее сразу узнал: она работала тут еще тогда. Она стащила с носа очки для чтения, поглядела на меня и заулыбалась.
Так это ты, малыш? сказала она. Бог ты мой, а из тебя вышел красавчик.
Она подмигнула Эмме.
Кстати, о красавчиках, как там твой дед поживает?
Умер. В этом году.
Ох, какая жалость, мой сладкий.
Она протянула через стол пятнистую руку и положила ее на мою.
Так бывает, сказал я.
Мне можешь не рассказывать. Мне в следующем году девяносто стукнет.
Ого. Вот это да!
Да уж, есть чем гордиться. Почти все, кого я знала, уже склеили ласты. Муж, друзья, брат и две сестры. Иногда я думаю, что эти ваши хорошие гены просто божье наказание.
Она сверкнула нам вставной челюстью.
Ну, детки, что будете кушать?
Кофе, сказала Эмма.
Гм печенку с луком, сказал я.
Норма поглядела на меня так, словно этот заказ всколыхнул в ней воспоминания юности.
Точно не бутерброд с тунцом?
Стараюсь пробовать новое.
Гм Ага.
Она подняла палец, ушла, нырнула за стойку и вернулась, держа что-то в руке.
Он тебя ждет, прошептала она, наклоняясь и кладя передо мной маленький синий ключик, потом ткнула пальцем вглубь ресторана. По коридору и последняя дверь после туалетов.
Последняя дверь после туалетов была сделана из тяжелого металла, табличка на ней сообщала: «ВХОД ЗАПРЕЩЕН». Я повернул в замке ключ и отпер ее, и нас тут же окутало морозное облако. Ежась от холода, мы вошли внутрь.
Все стены были заняты полками и замороженной едой; с потолка в нас целились сосульки, похожие на шипы Железной Девы.
Тут никого нет, сказал я. Наверное, Норма совсем уже сбрендила.
Посмотри на пол, подсказала Эмма.
Стрелки из скотча вели в глубину помещения, где от пола до потолка висела занавеска из толстых пластиковых полос. Поперек них через трафарет было выведено: «СВЕЖЕВАЛЬНАЯ».
Это что, шутка такая? осведомилась Эмма.
Пошли выясним.
Я прошел через пластиковую штору, покрытую примороженной мясной слизью, в маленькое и еще более холодное помещение. На потолке мигала флуоресцентная трубка. Всюду красовались припорошенные изморозью отрубы мяса вываливались из разорванных коробок, валялись разбросанные на полу.
Да что тут такое случилось? пробормотал я, поддавая ногой шмат баранины, твердый, как камень и аккуратно разгрызенный надвое.
В животе у меня что-то оборвалось.
Думаю, нужно срочно отсюда выбираться, начал я. Это, возможно
Не успело с моих губ слететь слово «ловушка», как случилось сразу три вещи:
я наступил на большую букву «Х» из скотча, наклеенного на пол;
лампа над головой разлетелась, и комната погрузилась во тьму;
в животе засосало, как на русских горках, а в голове случился внезапный перепад давления.
Потом свет зажегся снова, на сей раз это была желтая лампочка накаливания в проволочной клетке. Коробки с мясом куда-то делись, вместо них вдоль стен выстроились ящики мороженых овощей. А в кишках у меня расцвела острая, безошибочная боль.
Я дотронулся до руки Эммы, приложил палец к губам и беззвучно прошептал только одно слово: «Пустóта».
Я дотронулся до руки Эммы, приложил палец к губам и беззвучно прошептал только одно слово: «Пустóта».
Мгновение Эмма выглядела перепуганной, после чего тяжело сглотнула и взяла себя в руки.
Ты можешь ее контролировать? прошептала она мне в самое ухо.
Целая вечность прошла с тех пор, как я говорил на языке пустóт или встречался с пустотóй лично. Отсутствие практики много значит но даже на пике возможностей я никогда не мог взять пустóту под контроль сразу, с бухты-барахты.
Мне нужно время, чтобы ее почувствовать, прошептал я. Минута или две.
Эмма кивнула.
Тогда подождем.
Пустóта была здесь, в холодильнике, вместе с нами. Тело замерзало, зато внутренний компас разогревался и он говорил, что чудовище совсем рядом, за пластиковыми шторами. Было слышно, как оно что-то там жует, порыкивает и пускает слюни. Мы присели на корточки, спрятавшись за деревянным ящиком, и постарались стать невидимыми. Шли секунды.
Пустóта отшвырнула то, что ела, и громко рыгнула.
Эмма вопросительно посмотрела на меня: «Ну, что?» и я отрицательно покачал головой. Пока ничего. Прежде чем пытаться взять ее под контроль, нужно, чтобы она что-нибудь сказала.
Вот она сделала шаг к нам ее скрюченная тень упала на штору. Я тщетно прислушивался, ожидая хоть чего-нибудь, за что можно зацепиться и проникнуть ей в голову любого восклицания хватило бы! но единственным звуком с той стороны было хриплое дыхание. Монстр нюхал воздух, вбирая наш запах пробуждавший у него аппетит.
Я ткнул пальцем в Эмму и показал вверх. Мы медленно встали. Драться так драться.
Эмма вытянула руки ладонями вверх; я скрипнул зубами. Они мелко стучали не то от холода, не то от страха. Скорее уж от второго. Я даже сам удивился, насколько мне было страшно.
Тень пустóты искривилась. Один из мускулистых языков стрельнул через пластиковые полоски и пошарил в воздухе, словно шпионящий за нами перископ.
Эмма сделала полшага вперед и зажгла огонь в ладонях совсем маленький, но по напряжению рук я понял, что ее сила нарастает, готовая взорваться. Второй язык пронзил штору. Огонь поднялся выше, еще выше. Капля ледяной воды упала мне за шиворот это сосульки на потолке начали таять.
Все произошло внезапно, как это часто бывает с нападениями. Пустóта завопила и проткнула штору третьим языком, а затем все три устремились к нам. Эмма закричала и освободила готовившуюся вспышку. Языки, уже добравшиеся до нас, обожгло, и они мгновенно втянулись обратно но один успел обвиться вокруг моей ноги и потащить меня за собой.
Я шлепнулся на спину и поехал по полу сквозь штору в большое помещение холодильника. Пустóта отпрянула к входной двери, чтобы спастись от огня, и теперь тянула меня к своей раскрытой пасти. Волочась по полу, я высвободил руку и попытался зацепиться за проносившиеся мимо полки. Наконец мне удалось что-то схватить увы, это оказался деревянный ящик, который не остановил моего движения, а только вылетел с полки и составил мне компанию.
Где-то позади Эмма выкрикивала мое имя. Я вцепился в ящик второй рукой, подтянул поближе и выставил перед собой. Доехав до пустóты, я всадил его между челюстями монстра.
Она выпустила мою лодыжку, дав мне время по-крабьи уползти в угол, и исторгла несколько звуков, которые я тут же принялся повторять, катая в горле странный гортанный язык пустóт где бы он там внутри меня ни прятался.
Ко мне подбежала Эмма.
С тобой все в порядке?
Да, выдохнул я. Но нужно выбираться. Невозможно сражаться с пустóтой в замкнутом пространстве.
Эмма посмотрела на парящий в воздухе перед дверью ящик.
По-моему, проход заблокирован, заметила она.
Пустóта перестала пытаться вытолкнуть ящик из пасти языками и решила захлопнуть ее раздался хруст, щепки полетели во все стороны, будто во рту у нее был пакет картофельных чипсов.
Подвинься, сказал я, пробуя на вкус слово на пустом языке.
Чудовище шагнуло к нам, все так же заслоняя проход. Я решил изменить формулировку. Подвинься в сторону.
Вместо этого оно снова шагнуло вперед. Языки заплясали в воздухе, словно готовые ужалить змеи.
Не выходит, заметила Эмма.
От ее огня все вокруг уже таяло. С потолка падали капли, на полу собралась большая лужа.
Сделай погорячее, сказал я. У меня есть идея.
Эмма глубоко вдохнула, напряглась, и огонь вырос еще немного.
Сделай погорячее, сказал я. У меня есть идея.
Эмма глубоко вдохнула, напряглась, и огонь вырос еще немного.
Когда я скажу, беги туда, а я туда.
Пустóта испустила пронзительный вопль и кинулась на нас. Я закричал:
ДАВАЙ! и прыгнул влево; Эмма прыгнула вправо.
Языки мелькнули у нас над головой. Я бросился в угол. Пустóта попыталась развернуться и погнаться за мной, но поскользнулась в луже и рухнула на пол. Снова завопив, она выстрелила мне вдогонку всеми тремя языками, но один из них запутался в металлическом стеллаже у стены. Пытаясь выдернуть его назад, монстр обрушил тяжеленные полки со всеми стоявшими на них ящиками мороженых продуктов на себя.
Я заорал:
БЕЖИМ! подхватил Эмму, распахнул дверь, и в следующее мгновение мы вылетели в коридор и захлопнули за собой холодильник.
Запирай! воскликнула Эмма. Где этот чертов ключ?
Но у этой двери была совсем другая ручка и вообще никакого замка, так что мы просто кинулись бежать по коридору и дальше, в ресторан.
Обеденный зал был залит утренним солнцем. Кругом сидели посетители в новых старомодных костюмах все они повернулись поглядеть на мокрых, запыхавшихся чужаков, ворвавшихся в их уютный мир. Эмма слишком поздно вспомнила про огонь в ладони и поскорее сунула руку за спину. В это время трое официантов единственные, кто нас пока не заметил, хором заголосили:
Привет, бэби, привет, конфетка, привет, моя рэгтайм-де-е-е-е-е
Из коридора раздался грохот, и парни заткнулись на половине слова «девушка». Глазевшие на нас посетители ресторана повскакали с мест.
Вон отсюда! заорал я. Все вон отсюда сейчас же!
Эмма выбросила вперед горящие руки.
Уходите! Быстро все уходите!
Раздался еще один удар, и железная дверь слетела с петель. Весь ресторан уже был на ногах и с криками в панике ломился к двери.