Стало быть, за вами теперь должок?
Перед Треплевым? Да, конечно! Неоплатный, добавьте
Ну почему же обязательно неоплатный рискнул тонко намекнуть Антон и вдруг насторожился.
Парадная дверь, судя по всему, никогда не запиралась, ходила в петлях бесшумно и охранных приспособлений не имела. Зато висячие ступени дубовых лестниц, несмотря на солидную свою толщину, гулко отзывались при каждом шаге: туп, туп, туп.
Так вот, судя по звукам, кто-то опять проник в особняк, причем явно не в одиночестве. Участники чаепития прислушались.
Загонщики? встревоженно предположил Антон.
Загонщики? встревоженно предположил Антон.
Это вряд ли, успокоил его хозяин и снова взял трубку. Попыхтел, окутался дымком. Всяк осмелившийся помешать моему творческому процессу последние слова композитор сопроводил двусмысленной, чтобы не сказать бесстыдной ухмылкой, немедленно будет объявлен в городе пособником тихушников. А это для отшибленных, вы уж мне поверьте, страшней всего Нет, Антон, полагаю, к нам пожаловали с другой стороны баррикад
В дверном проеме возник и почти полностью его занял квадратный сорокалетний блондин с выдающимся подбородком. Несколько долгих секунд он молча смотрел на чаевничающих, затем разомкнул уста.
Добрый вечер, Иоганн Себастьянович, сказал он.
Из-за плеча его выглянула еще одна физиономия столь же волевых очертаний.
Милости просим, приветливо откликнулся хозяин. Поздненько вы
Не отвечая, первый из пришедших сосредоточился на троице террористов. Под его взглядом тех повело и скорчило.
Что, партизаны? Мало в прошлый раз показалось? тихо-зловеще осведомился блондин. Вы что творите?.. А тебя-то, Громовица, как сюда занесло?
Вот занесло нехотя отозвалась она.
Вопрошающий мельком покосился на Треплева, затем приостановил на нем взгляд и озадаченно нахмурился, словно бы припоминая, где они могли видеться раньше. Не вспомнил, досадливо мотнул головой и снова повернулся к Тихонам.
Поссорить хотите? процедил он. Да если нам Иоган-н Себастьянович из-за ваших проделок в укрытии откажет Единственная тихая точка между первой и третьей резервацией! Ну-ка встали все и на выход!..
Ничего подобного посапывая трубкой, объявил радушный хозяин. Завернули ребята на огонек чайку попить
На огонек?.. Пришелец раздул ноздри. А мы вот на шумок
Да это я сам по ошибке не ту кнопку нажал, весело глядя на грозного блондина, объяснил композитор. Далеко было слышно?
Далеко
Чайку не желаете?
Нет, спасибо Значит, все в порядке, говорите?
Абсолютно!
С огромным сомнением блондин оглядел обрывки скотча на пижаме добрейшего Иоганна Себастьяныча.
Ну что ж Коли так, то всего хорошего. А с вами Взор его снова стал беспощаден. С вами, друзья, разговор еще предстоит Нет, но как вам это понравится! снова вскинулся он ни с того ни с сего, при этом обращаясь почему-то исключительно к Антону. Два места в Думе обещали тут бы удачу не спугнуть, лояльность свою доказать, а эти Устроили, понимаешь, треплевщину! Шестидесятилетие отметить решили! Все могилы в цветах, на пузе у каждого портрет! Ну и какие после этого места в Думе?
Запнулся, насупился, крякнул. Оделил напоследок Антона Треплева все тем же озадаченным взором и вышел.
«Туп, туп, туп» зазвучали ступени. Потом умолкли. Юные партизаны переглянулись и обреченно вздохнули. Надо полагать, в результате сегодняшней диверсии неприятностями они себя обеспечили на много дней вперед. Иоганн Себастьянович меланхолически выколотил содержимое трубки в мельхиоровую пепельницу.
Кто это был? поинтересовался Антон.
Вице-мэр первой резервации Большой интриган, учтите Круто в гору идет. В Думу вон, сами слышали, пролезть намерен
В какую Думу?
Владелец особняка и окрестностей невольно покосился на гостя, наделенного столь странным чувством юмора.
Дума у нас одна, напомнил он. Невеселая, правда, но Дума
А что ж это он сам в дозор ходит? Людей не хватает?
Понятия не имею. Видимо, за людьми тоже глаз да глаз нужен Однако засиделись мы с вами. Предлагаю ночлег. Располагайтесь кому где понравится. Особняк большой места всем хватит
Глава 5Ночные беседыНе спалось. В стеклянную дверь лезла голая бесстыжая луна. Почему она такая большая? По идее, должна была уменьшиться. За год, говорят, удаляется от Земли на целый сантиметр. Двадцать лет двадцать сантиметров, не шутка
А ведь ты идиот, Антон Треплев! Сам-то хоть это понимаешь? Были у тебя другие варианты?.. Да были, были же!.. Явка с повинной, искреннее раскаяние смягчающие обстоятельства вред здоровью нанесен неумышленно
Да, но чьему здоровью?!
И вспомнилась Антону давняя история. Жил в соседнем доме криминальный авторитет местного значения Гоша. Вышел он однажды во двор глядь, а на металлической стенке гаража выведено огромными буквами: «Гоша пидор». Сперва глазам не поверил. А поверив, поднял всех своих бойцов и велел достать козла. Хоть из-под земли! Достали. И выяснилось, во-первых, что автору оскорбительной надписи лет четырнадцать, а во-вторых, в виду-то имелся совсем другой Гоша.
Однако виновному, поверьте, от этого легче не стало.
Вот и Антону Треплеву наверняка не стало бы
Значит, правильно он сделал, что кинулся к Голокосту. Да, но квартира, дача, работа А что взамен?
И захотелось взвыть в голос.
Обещанный Громовицей учебник напоминал прямоугольник толстого полиэтилена. Был он гибок, но при включении распрямлялся и твердел. В целом ничего мудреного тот же планшет, причем довольно простенький в обращении. Экран светящийся, так что можно читать и в темноте.
Собственным портретом Треплев остался недоволен: похож-то похож, но уж больно мрачен. Гораздо мрачнее, чем на животах у трех Тихонов. Уголовник какой-то
Текст под фотографией озадачивал диким количеством грамматических ошибок. Такое впечатление, что за канувшие два десятилетия успели провести реформу правописания, да и не одну
С трудом продираясь сквозь невероятную орфографию, Антон одолел три первых абзаца. Фактический материал, как ни странно, почти соответствовал действительности. Единственное, к чему можно было придраться: пьяная выходка Треплева превратилась в тщательно спланированный теракт, а сам хулиган-одиночка обернулся руководителем подпольной организации. Его невесть откуда взявшиеся адепты поклялись любой ценой продолжить дело бесследно исчезнувшего лидера, по одним слухам, покончившего с собой, как ниндзя, по другим уничтоженного спецназом
Об Иоганне Себастьяновиче и Оболенском ни слова. Равно как и о Ефиме Григорьевиче Голокосте. Мелкая сошка
Тоска нахлынула вновь. Назад дороги нет. Хочешь не хочешь, а придется выживать. И не где-нибудь, а именно здесь. И не когда-нибудь, а именно сейчас
Не выключая, сунул учебник под подушку, отбросил махровую простыню, встал и вышел на балкон, если, конечно, можно так назвать огражденную резными перилами внешнюю галерею. В дальнем ее конце растопырились несколько плетеных кресел, а над ними всплывал просвеченный луной сгусток трубочного дыма.
Ночи в августе были все так же прохладны, как и двадцать лет назад. Антон приостановился, прикидывая, не вернуться ли за одеждой.
Тут пледы есть негромко сказали ему из кресла.
Приблизился, принял из рук хозяина сложенный плед, развернул, накинул на плечи, сел напротив. Помолчали.
Много чего стряслось? хмуро спросил Антон.
Когда?
За последние двадцать лет Войны, как понимаю, не было?
Иоганн Себастьянович ответил не сразу. Долго смотрел на собрата по бессоннице, потом затянулся и вновь выпустил в лунный свет дымного призрака.
Так Были по мелочи
Голос его звучал почти равнодушно.
Все не поверишь никак с горечью упрекнул Антон.
Во что? со скукой переспросил бывший карточный партнер. В очередное воскресение Треплева? Нет, конечно
Очередное?!
Переигрываешь, последовало замечание. Тот же текст, но не так трагично Поверь мне, выйдет естественней
Антон задохнулся от злости.
Кстати кое-как совладав с собой, сипло промолвил он. Все хотел спросить Компонастер это кто?
Компонастером двадцать лет назад Оболенский дразнил за преферансом Иоганна Себастьяновича, и Треплев сильно надеялся, что давнее это словцо послужит чем-то вроде пароля. Не послужило.
Согласно какому-то допотопному словарю, плохой композитор ничуть не смутившись, сообщил бывший носитель обидного прозвища. Как насчет коньячка?
Что столик, за которым они теперь сидели, вполне себе сервирован, Треплев заметил еще издали. На круглой стеклянной столешнице помимо пепельницы располагались поцелованная луной вскрытая бутылка, блюдце с сыром, тонко нарезанный лимон, два приземистых фужера Два. Стало быть, не в бессоннице дело. Стало быть, ждал.
Так что вы там затеяли? осведомился Иоганн Себастьянович, разливая. Что-то грандиозное, я полагаю раз уж до таких подробностей докопались
Где?
В Конторе! Хитрите, хитрите Сами себя перехитрите. Как всегда Твое здоровье!
Машинально чокнувшись, Антон сделал чисто символический глоток и отставил свой фужер на толстое стекло столешницы.
Короче! Что от меня требуется? впрямую спросил плохой композитор. Глаз видно не было, но казалось, что смотрят они из залитых тенью впадин надменно и несколько презрительно. Подтвердить второе пришествие? Или какое оно там по счету? Подтвержу Только зачем так сложно? Облава эта, вторжение на частную территорию
Короче! Что от меня требуется? впрямую спросил плохой композитор. Глаз видно не было, но казалось, что смотрят они из залитых тенью впадин надменно и несколько презрительно. Подтвердить второе пришествие? Или какое оно там по счету? Подтвержу Только зачем так сложно? Облава эта, вторжение на частную территорию
У вас тут что, еще и самозванцы были?!
Иоганн Себастьянович лишь всхохотнул демонически.
И позволь напомнить, язвительно добавил он, судьба их, как правило, оказывалась трагичной
Восемь могил Треплева? холодея, догадался Антон. Девятая поддельная
Хозяин не ответил. Откровенно ждал, когда гость перестанет валять дурака.
А тот с застывшей улыбкой проводил взглядом нечто мимолетное, напоминающее крохотный фосфоресцирующий геликоптер. Мельтеша прозрачными крылышками, оно вычертило над перилами сложный мерцающий зигзаг и сгинуло.
Это не тебя пасут? внезапно поинтересовался композитор.
Антон очнулся.
Ты о чем?