Я завороженно наблюдала, как Доггер тщательно моет и вытирает мыльницу, наливает в нее примерно унцию раствора, в котором лежал мой платок, а потом добавляет к пробе несколько капель антисептика.
Как я и ожидала, из-за содержания изопурпурного калия жидкость быстро приобрела слабый красновато-кирпичный оттенок.
Любопытно, сказала я, пытаясь сдержать волнение. Цианид. Присутствие оного само по себе предполагает случайное отравление, самоубийство или убийство.
Доггер кивнул.
А теперь паральдегид. Я также позволил себе вольность отлить небольшое количество серной кислоты из аккумулятора «роллс-ройса», продолжил он, извлекая маленький стеклянный флакончик, который, насколько я помню, раньше содержал нюхательные соли и лежал в бардачке.
Ты чудо, Доггер! я хлопнула в ладоши.
Благодарю вас, мисс Флавия, ответил он. Чудо это слово для волшебников. Я предпочитаю считать себя сугубо практичным человеком.
Поскольку упреки Доггера всегда были мягкими, как шелк, я внимательно прислушивалась к ним. И поклялась никогда больше не использовать это слово.
Желаете провести опыт лично? предложил он, и я поняла, что прощена за минутную опрометчивость.
Подогрев флакончик на пару над чайником, я очень аккуратно достала пробку и уронила несколько капель серной кислоты в мыльницу, содержащую то, что я теперь именовала раствором носового платка.
Как пикриновая кислота в первом образце, сменив цвет, выдала присутствие цианистого калия, так и серная кислота, изменив цвет на желтый с зеленоватым оттенком, расскажет нам, есть ли паральдегид.
Мы с Доггером переглянулись, чрезвычайно довольные.
Цианистый калий, констатировала я, и паральдегид.
Очевидно, да, подтвердил Доггер. А теперь перейдем к нашим друзьям диатомеям. Не будете ли вы так любезны приготовить раствор едкого натра? Нам хватит пары кубических сантиметров.
Я сняла опустевший стакан с нашего импровизированного дистиллирующего аппарата, поставила на дно умывальника и налила в него остатки горячей воды из чайника.
Я сняла опустевший стакан с нашего импровизированного дистиллирующего аппарата, поставила на дно умывальника и налила в него остатки горячей воды из чайника.
В этих делах необходимо проявлять чрезвычайную осторожность. Когда я открыла окно, Доггер одобрительно кивнул.
Кристаллы едкого натра при контакте с водой выделяют огромное количество тепла это так называемая экзотермическая реакция, и в результате жидкость бурно пенится. Именно поэтому это вещество применяют для прочистки засорившихся труб. Оно очень едкое, поэтому нужно защищать кожу от случайных брызг.
Я могу воспользоваться твоими водительскими перчатками? спросила я.
Поднял ли Доггер бровь?
Быть может, на миллиметр, но он старательно держал лицо.
Разумеется, мисс Флавия, ответил он, выуживая их из кармана пиджака.
Надевая перчатки, я наслаждалась мягкостью кожи, которая, как однажды рассказал мне Доггер, когда-то принадлежала маленьким безрогим козам с мыса Доброй Надежды.
«Бедные крошки! подумала я, поводя пальцами. Надо быть осторожной и не повредить перчатки».
Сняв крышку с «Дрейн Бейна», я сыпанула несколько кристаллов в стакан с горячей водой. Они пошли ко дну. Еще пара кристаллов, и они начали пениться. Еще, и
Я резко остановилась. Внезапно жидкость забурлила, словно желудочные соли, но, к счастью, пена остановилась у краев стакана.
Идеально, сказал Доггер. До этого момента я не осознавала, что он за мной наблюдает. Что касается требуемой емкости, я позволил себе вольность позаимствовать вазу из «роллс-ройса» мисс Харриет.
Мне отчаянно захотелось его обнять! Не только за то, что он нашел необходимые предметы для проведения опытов, но и за то, что он до сих пор считал, что «роллс-ройс» принадлежит моей покойной матери.
Когда она была жива, мой отец регулярно срезал свежие розы в саду Букшоу и ставил их в две узкие высокие вазы в автомобиле.
При мысли об этом у меня внутри что-то дрогнуло, но я не хотела проявлять эмоции перед Доггером.
Блестяще! вот и все, что я смогла выдавить. Что мы используем вместо затычки?
Доггер подумал и об этом.
Свечной воск. Он потянулся за лампой, стеклянным сосудом которой мы уже так ловко воспользовались.
Он достал свечу, подержал ее нижней частью над плиткой, потом начал вращать. В результате у нас образовалась капля воска величиной с пенни.
Будьте любезны, подержите это несколько секунд, попросил он и хорошенько встряхнул стакан с носовым платком, а потом помешал содержимое ручкой. Затем перелил немного жидкости в вазу и протянул мне.
Тремя пальцами я сформировала из воска идеальную затычку и прижала ее к вазе.
Водонепроницаемая, сказала я, и Доггер кивнул.
А теперь центрифуга, пробормотал он себе под нос.
Центрифуга?
Дома, в Букшоу, в моей лаборатории, есть замечательная профессиональная центрифуга, которую привез из Германии дядюшка Тар. Она оснащена электромотором достаточной мощности, чтобы крутить быка со скоростью две тысячи вращений в секунду до Судного дня или до отключения электричества смотря что произойдет раньше.
Но здесь, в убогом номере «Дуба и фазана»? Что мы будем делать?
И тут на меня снизошло озарение, и я ухмыльнулась от уха до уха.
Жалюзи! воскликнула я.
Потом, взяв себя в руки, я добавила тише и спокойнее:
Я думаю, нам прекрасно подойдет шнур от жалюзи.
На лице Доггера появилось такое выражение, как будто он выиграл миллион в лотерею. Если это не гордость, то что-то очень похожее.
Определенно, сказал он. Уверен, милейшая миссис Палмер не будет возражать, если мы вернем все в прежнее состояние.
Он подошел к окну, опустил жалюзи, достал перочинный нож, выбрал самое маленькое лезвие и за одну секунду перерезал льняную веревку.
Прочными рифовыми узлами левый, правый он прикрепил шнур к суженному горлышку вазы.
А теперь время акробатики, он занял позицию в изножье кровати. Пожалуйста, сядьте в углу и берегите голову.
Я отошла к креслу, а Доггер взялся за шнур посередине и, словно американский ковбой, готовящийся накинуть лассо на теленка, начал вращать веревку и драгоценную вазу, привязанную к ней, по кругу над головой.
По мере увеличения скорости Доггер отпускал веревку все дальше и дальше, пока ваза не начала летать по комнате в футе от стен.
Я какое-то время наблюдала, но потом, как это бывает во время однообразных действий, заскучала.
Я какое-то время наблюдала, но потом, как это бывает во время однообразных действий, заскучала.
Еще долго? спросила я.
Минут пятнадцать, по моей оценке, ответил он.
«По моей оценке»? Это что, шутка? Ковбойская? Я должна была засмеяться?
На всякий случай я улыбнулась и продолжила наблюдать.
Разумеется, я абсолютно точно понимала, что происходит. Внутри вазы диатомеи (если они здесь есть) по причине своего относительно плотного кремнистого состава сражаются с силой трения воды и плавучестью, в то время как сила центробежного вращения неуклонно и плотно вжимает их в дно вазы.
Подменить тебя? предложила я, и Доггер кивнул с видом, который я приняла за благодарность.
Я нырнула под веревку и синхронизировала наши движения. Передача прошла идеально. Доггер аккуратно отошел в сторону и присел на край кресла.
Это сложнее, чем кажется, заметила я через несколько минут. У меня уже заболела рука.
Постоянное напряжение в мышцах вызывает боль, ответил Доггер. Без тренировок, конечно же. Эта усталость возникает из-за избытка хлорида калия, молочной кислоты и магния, вызванных мышечным сокращением, и одновременной недостаточностью фосфата креатина, гликогена и трифосфата аденозина.
Почему никто до сих пор не объяснял этот процесс так просто и понятно?
Мышечная сила требует химического обеспечения и в то же время эффективного удаления продуктов жизнедеятельности иначе как бы Гарри Планкетт каждый год на ярмарке в Хинли устраивал благотворительное шоу, поднимая отцовского коня в воздух?
Внезапно моим рукам стало легче.
Ваза с едва слышным гудением летала по кругу.
Я ангел, а стеклянная емкость это мой нимб. Но погодите! Теперь я превращаюсь в готовый к взлету вертолет!
Если бы я могла, то вылетела бы из окна, понеслась к церкви и зависла бы над ней, чтобы внимательно изучить ландшафт, где Орландо Уайтбред нашел свой печальный конец. И не надо было бы ждать аэрофотографии Хоба.
Этого достаточно, сказал Доггер, нарушив мои фантазии.
Я начала тормозить свое летающее орудие, позволяя ему постепенно, медленно-медленно, остановиться.
А теперь, продолжил Доггер, гидроксид натрия должен был растворить все органические останки, содержащиеся в вашем образце
Под моим образцом он подразумевал вязкую жидкость, которую я добыла изо рта Орландо.
оставив только кремниевые частицы и внешний скелет диатомей, при условии, разумеется, что оные наличествуют.
С этими словами он вылил лишнюю жидкость довольно прозрачную, надо сказать, в умывальник, оставив на дне вазы едва заметный осадок.
А если они отсутствуют? уточнила я, прекрасно зная ответ, но желая снова услышать его из уст Доггера.
Если они отсутствуют это значит, что наш почивший друг был уже мертв в тот момент, когда оказался под водой. Все, что нам теперь нужно, это добыть микроскоп.
Добыть микроскоп? У меня чуть сердце не остановилось. Неужели все сорвется из-за одной мелочи?
А это довольно легко сделать, договорил Доггер, не обращая внимания на мой открытый рот.
Он взял фонарик, включил и поставил его на стол, так чтобы луч светил прямо в потолок. Потом достал двумя пальцами из кармана жилета что-то крошечное и продемонстрировал мне.
Скрепка? удивилась я.
Именно. Простая скрепка для бумаги в некоторых обстоятельствах бывает более полезна, чем волшебная палочка.
Не говоря больше ни слова, он отогнул один конец скрепки и ловкими опытными пальцами как у хирурга свернул его в петлю. Из аптечки достал маленькую баночку вазелина и окунул в нее петлю.
А теперь, сказал он с глубоким вдохом, давайте вытряхнем осадок из нашей вазы, что бы это ни было, на дно вот этого?
«Это» было маленьким мерным стаканом, который тоже имелся в автомобильной аптечке. Доггер перевернул его вверх тормашками и поставил на стол рядом с фонариком.
Деревянной лопаточкой для языка, тоже извлеченной из аптечки, я выцарапала осадок со дна вазы и аккуратно распределила его по дну стакана.