Я шла мимо магазина, витрина которого была сверху донизу забита пряжей всех мыслимых и немыслимых оттенков. Остановившись, чтобы рассмотреть древний дуршлаг, из которого торчали вязальные спицы зловещего вида, я услышала:
Пс-с, Флавия!
Я повернулась. Никого. Ни единого человека в пределах двадцати футов от меня.
Пс-с! Флавия! на этот раз более настойчиво.
Я подняла голову вверх. На ветках платана, нависших над тротуаром, сидел и болтал ногами ухмыляющийся Хоб.
Забирайся сюда, прошипел он, делая приглашающие жесты.
Я торопливо окинула взглядом улицу, убеждаясь, что на меня никто не обращает внимания, и потом быстро забралась на дерево и устроилась рядом с Хобом.
Дерево оказалось прохладным зеленым оазисом посреди жаркого летнего дня. Легкий освежающий ветерок шевелил листья.
О, хорошо! Ты забрала снимки, сказал Хоб, потянувшись к конверту. Давай посмотрим, как они получились.
Что-то во мне воспротивилось перспективе отдать фотографии, но я осознала, что констебль Оттер, дело Ноттеджа против Джексона и судья Боуэн не оставили мне шанса, если говорить о том, кому принадлежат снимки.
Конечно, слишком жизнерадостно сказала я, скрывая расстройство. Ты первый.
Я протянула ему конверт и нетерпеливо наблюдала, как он медленно открывает его, заглядывает внутрь с таким видом, как будто смотрит в телескоп, потом улыбается мне, сует два пальца в конверт и наполовину достает фотографии.
Хотелось его просто придушить.
И все же в глубине души я помнила, как сама вела себя точно так же в похожих ситуациях. Наигранная загадочность такой прекрасный способ растянуть удовольствие, превратить миг в целую вечность. И я впервые поняла, что эти краткие секунды радости не более чем замаскированная печаль.
Давай взглянем, сказала я и сделала вид, будто хочу выхватить фотографии, но Хоб с хихиканьем отдернул руку.
Сначала я, этими словами он закончил обсуждение.
В этом мире, среди цивилизованных людей, слова «сначала я» побивают все. Подозреваю, они сработают даже в Судный день.
Делая вид, что мне все равно, я смотрела вдаль и нетерпеливо ждала, пока Хоб перебирает фотографии.
Он фыркнул и сказал:
Испорчены. Все.
О? Почему? беззаботно поинтересовалась я.
Камера дергалась. Они все смазанные.
Чего ты ожидал от камеры, болтающейся на хвосте воздушного змея? Дай посмотреть.
Утратив всякий интерес, Хоб протянул мне снимки.
Надо ждать, пока веревка не натянется. И не дергать ее слишком сильно. Я пытался дождаться, пока ветер стабилизируется.
Насколько я помню, ветер был несильный, сказала я, перебирая фотографии.
Хоб был прав. Большинство из них были просто мазками света и тени.
Все, за исключением одной.
Погоди, сказала я. Вот эта почти идеальна.
Хоб посмотрел на нее.
Камера смотрит не в том направлении, возразил он. Я пытался сфотографировать реку и цирк.
Так и получилось, ответила я, указывая на задний план. Смотри: вот наша лодка на реке. А это я опустила руку в воду.
Я не стала привлекать внимание к темному пятну, изображавшему труп, в рот которого я засунула пальцы.
Фи! сказал Хоб. Возьми себе, если тебе нравится. Это не то, что я хотел.
Как мне знакомо это чувство! Будучи ученым, я научилась включать неожиданные результаты в свои исследования. Например, как-то раз я налила бензин и скипидар в грелку Фели, а эти два вещества в сочетании через некоторое время растворяют резину. Хотя Фели была слишком ошеломлена, чтобы сообщить о результатах моего опыта, на следующее утро по ее взглядам я поняла, что я подозреваемый номер один в этом деле.
А когда позже тем же днем я извлекла остатки грелки из мусорного ведра, я обнаружила, что случайно изобрела то, что, по моему мнению, является доселе неизвестным веществом, капля которого может растворить краску на борту военного корабля.
«Дух Флавии» так я решила назвать новую субстанцию, но пока так и не собралась написать статью в научный журнал. До сих пор у меня просто не было времени.
Я убрала фотографию Хоба в карман. Попозже изучу ее хорошенько под увеличительным стеклом.
Отец тебя нашел? поинтересовалась я, пытаясь сменить тему и да, признаюсь в этом отвлечь его внимание от фотографий.
В тот момент, когда я наткнулась на Хоба, я совершенно забыла, что ищу его.
Нет, ответил он.
Тогда тебе лучше бежать домой, сказала я. Он разыскивал тебя в «Дубе и фазане».
Хоб фыркнул.
Знаешь ли, я не пьяница.
Может, он уже побывал во всех остальных местах, предположила я. Может, он думал, что кто-то тебя видел.
Он следит за мной, сказал Хоб, рассматривая свои ногти. Боится, что я шатаюсь возле цирка.
Как Орландо Уайтбред? спросила я.
Эти слова выскользнули у меня изо рта, не успела я подумать.
У него отвисла челюсть.
Откуда ты знаешь? Ты ведьма?
Да, согласилась я, наслаждаясь моментом. Я практикую особый вид колдовства, называется «мышление». Очень могущественная сила. Мало распространенная среди обычных людей.
Я растопырила пальцы перед его носом и зашевелила ими, как червяками, делая вид, что колдую.
А теперь расскажи мне об Орландо Уайтбреде, пока я не превратила тебя в репку.
Хоб равнодушно пожал плечами.
Орландо играл в пантомиме роль вдовы Твонки[19]. Извлекал связку сосисок из лошадиной мне нельзя говорить это слово. Ну, ты поняла.
Нижней части? предположила я.
Он кивнул.
Он так веселил меня, что я смеялся, пока меня не стошнило. Па пришлось увести меня домой. Я испортил новый свитер, который мне подарили на Рождество.
Я сочувственно нахмурилась. Он добавил, оправдываясь:
Потому что у нас были спагетти на обед.
Хотя я, подобно мистеру Грэдграйнду из «Тяжелых времен» Диккенса, всегда питала склонность к фактам, сейчас я неожиданно почувствовала, что могу обойтись без подробностей.
У тебя прекрасная память, заметила я, стараясь говорить с энтузиазмом, но не перегибать палку.
Странно. Хотя я никогда раньше не чувствовала ничего подобного, внезапно мне захотелось вести себя как взрослый человек. Надо быть осторожной.
Чем занимался Орландо, когда не доставал сосиски из лошадей? поинтересовалась я. У него была работа?
Он гулял у реки, ответил Хоб. Разговаривал сам с собой или с кем-то невидимым. Размахивал руками.
И все?
Думаю, да.
Орландо явно или безумец, или актер, репетирующий роль.
Ладно, мне пора, сказала я.
День клонился к концу, и на меня начала действовать жара. Внезапно мне захотелось положить голову на прохладную подушку и собраться с мыслями.
Какое несчастье и какая неловкость, если я от усталости грохнусь с дерева.
Мне нужно поесть и поспать.
Делу об убийстве просто придется подождать.
Постой, сказал Хоб, когда я начала слезать с дерева.
Что? резко спросила я.
Ничего, обиженно ответил он. Я просто не хочу, чтобы ты уходила.
Я почувствовала себя сволочью.
Меня начала одолевать головная боль, и на этот раз настоящая. Я уже чувствовала, как невидимый осьминог хватает меня щупальцами за виски.
Внезапно я осознала, что не ела очень давно. Даже юный организм вроде моего, эта прекрасно настроенная химическая фабрика, не может вечно функционировать на сыре и маринованном луке.
Об изнуряющем воздействии послеполуденной жары написано мало, но я собираюсь ликвидировать эту лакуну. Все об этом знают, но никто ничего не делает.
Я использую себя в качестве подопытного кролика. Да, именно! Если проводить грамотный химический анализ и исследования крови под микроскопом, при условии, что образцы берутся с регулярными промежутками времени, я докажу, что нехватка пищи в жаркой среде в сочетании с умственным напряжением может приводить к состоянию, аналогичному отравлению.
Блестящая идея! Не могу дождаться, когда мы вернемся в Букшоу!
Постой, сказала я, когда меня настигло озарение. Слово «отравление» словно нажало на какую-то кнопку в моем мозгу. Ты сказал, Орландо прогуливался вдоль реки. Где именно, можешь сказать?
Хоб пожал плечами.
Рядом с кладбищем. У причала.
Размахивая руками и разговаривая сам с собой?
Чаще всего, подтвердил Хоб.
Что ты имеешь в виду под «чаще всего»?
Ну, он слонялся в тех краях. Как будто что-то потерял. Глазел на воду.
У меня возникло такое ощущение, будто холодные пальцы потрогали меня за затылок. Старая пословица гласит, что преступник всегда возвращается на место преступления. Правда это или нет, я не знаю, но внезапно эта избитая цитата заставила меня призадуматься. Что если Орландо все время возвращался к тому месту, где его отец выбросил серебряный кубок? К тому месту, где впоследствии судьба приведет меня к его трупу? Что если смерть Орландо была срежиссирована таким образом, чтобы казаться самоубийством?
Я чуть не выпустила ветку из рук.
«Хоб, хотелось мне сказать, ты чудо. Сундук с драгоценными камнями. Ты дороже рубинов».
Еще мне хотелось его обнять.
Хммм, протянула я, надеясь, что мой голос не выдает заинтересованность. Что-нибудь еще?
Хоб пожал плечами.
Иногда он помогает папе в лавке. В смысле, помогал. Папа говорил, что у него плохо получалось.
Глава 15
Мой план поспать пошел прахом. К черту еду, к черту прохладную подушку. Нельзя терять ни минуты.
Что делать дальше, ясно как день.
Поблагодарив Хоба, я неловко слезла с дерева и оказалась на тротуаре. К счастью, никто меня не видел.
Глава 15
Мой план поспать пошел прахом. К черту еду, к черту прохладную подушку. Нельзя терять ни минуты.
Что делать дальше, ясно как день.
Поблагодарив Хоба, я неловко слезла с дерева и оказалась на тротуаре. К счастью, никто меня не видел.
Надо срочно вернуться в «Дуб и фазан». Спрошу у Доггера, что он узнал за день, а потом займусь покойным Орландо.
Но в трактире меня ждало разочарование. Доггера нигде не было видно. «Роллс-ройс» уехал, и я понадеялась, что он нашел что-то интересное.
Я вернулась в свой номер и решила подождать его. Присела на край кровати, нетерпеливо постукивая пальцами по коленям. Желудок урчал от голода, его невозможно было игнорировать. Но в комнате было нечего грызть, если не считать ногтей.
Если бы Доггер был здесь, я бы попросила его принести целую свинью на тарелке и проглотила бы ее за один присест в лучших традициях короля Генриха VIII. Я бы поблагодарила его, и мы сидели бы вдвоем, как пара гончих, идущих по следу хладнокровного убийцы.
Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на спине. Комнату заливал сероватый свет.