В могиле не опасен суд молвы - Алан Брэдли 34 стр.


Доггер наклонил голову, с достоинством принимая упрек. Он пытается разговорить ее?

 Весь мир завидует женщине вроде меня,  продолжила она, когда мы устроились с чаем.  Они думают, это счастье быть желанной добычей для каждого мужчины, молодого и старого, каждого, кто хоть раз ее увидел. Позвольте сказать вам, что это не так. Вы не представляете, от скольких ран страдает сердце актрисы. Конечно, вы скажете: «О! Но как же подарки? Цветы, лакомства, драгоценности, внимание, аплодисменты?» Что ж, пока вы молоды и ослеплены собственной красотой да. Но женщине моего возраста от этого, откровенно говоря, тошно. Начинаешь опасаться корпулентных священников, как яблоко боится червяка.

«Ага,  подумала я.  Теперешний викарий мистер Клемм и его утрата веры».

Мое сердце внезапно сжалось от сочувствия к ним обоим.

Клэр, молчавшая до этого момента, поднялась со стула и подошла к женщине в инвалидном кресле.

 Нет!  воскликнула Поппи, простирая руку в запрещающем жесте.  Садись. Нельзя приближаться к жрице на алтаре. Надо чтить традиции.

Хотя она произнесла это с хитринкой, скорее в шутку, но смысл ее слов был понятен.

Клэр вернулась на место и тихо попросила:

Хотя она произнесла это с хитринкой, скорее в шутку, но смысл ее слов был понятен.

Клэр вернулась на место и тихо попросила:

 Расскажи об Орландо. Я не успела осознать

И в этот момент я увидела ее насквозь. Они с Доггером спланировали этот разговор, как полководцы составляют план битвы. Отрепетировали свои реплики до прихода в дом Альгамбры с такой же тщательностью, как будто готовились к постановке в Вест-Энде!

В восхищении я держала язык за зубами.

 Ах, Орландо,  Поппи покачала головой.  Дражайший Орландо. Он был слишком хорош, чтобы жить долго. Этот мир его не заслуживает.

Это еще что? Эта женщина признается в убийстве?

 Он глубоко почитал вас, не так ли?  снова вступил Доггер.  Я сразу же узнал красные балетные туфли и шелковый голубой костюм. Вы выступали в таком же в «Пьеро в подземном мире». Одна из ваших величайших ролей. Рекордное количество постановок в Олдвиче. Я вспоминаю об этом спектакле с величайшим наслаждением.

В ответ Поппи прикоснулась удивительно длинным указательным пальцем к нижней губе, и на миг ее лицо превратилось в лицо Пьеро словно по мановению волшебной палочки.

 Он хотел воспроизвести мою роль Мы собирались воспроизвести мою роль. Удивить мир. Никто бы не смог отрицать его талант.

 Вы его понимали,  сказал Доггер.  В то время как другие нет.

Поппи кивнула. Легко можно было заметить, как она тронута каждым упоминанием имени Орландо.

Значит, убила его не она.

 Жизнь Орландо была нелегкой,  тихо произнесла она.  Мать умерла, не успев одарить его своей любовью. Отец не любил его с самого начала и возненавидел под конец.

 Но почему?  не сдержалась я.

 Есть дети,  произнесла Поппи,  жизни которых определены волею родителей. Неважно, кем на самом деле является ребенок, важно, кем его хотят видеть. Орландо был таким ребенком и вырос таким человеком.

 Грустно,  сказала я, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

 Невыразимо грустно,  согласилась Поппи,  поскольку Орландо, как я уже сказала, таил в себе таланты величайшего актера своего поколения. Дар богов.

 Должно быть, ему завидовал весь Воулсторп,  предположила я.

 Ха! Ха!  заклекотала Поппи криком разъяренного ястреба.  Были те, кому не нравилась

 Три Грации!  выпалила я, как будто мне только сейчас пришло это в голову. Нужно вывести этот разговор в неизведанные волны, иначе мы так и будем ходить вокруг да около.

Несмотря на это, я не сказала то, о чем на самом деле думала.

 его легкость в обращении с женщинами,  продолжала Поппи.

Что она имеет в виду? Может ли женщина ненавидеть мужчину, потому что он общается с другой? Вопрос далеко за пределами моего понимания. Я попыталась вспомнить аналогичную проблему в мире органической химии, но не смогла.

Спрошу Даффи, она ведь читала «Любовника леди Чаттерли» и знает о таких материях все.

Я снова вернулась мыслями к трем Грациям и их безвременной кончине.

Если это был не каноник Уайтбред, кто же отравил кубок? Кто же бросил его в реку после убийства трех Граций?

«Ищите невидимок»,  сказал Доггер.

На кого в приходе обращают меньше внимания, чем на сына священника? При мысли об этом мое сердце затрепыхалось. Может, это Орландо решил избавиться от сельских сплетниц? У него был мотив.

 Где был Орландо утром в то воскресенье, когда произошли три убийства?  спросила я.

Внезапно Поппи снова превратилась в ястреба и уставилась мне прямо в душу.

 Со мной,  ответила она.

Я бросила косой взгляд на Клэр. Она ведь говорила, что накануне вечером в две минуты восьмого Орландо сел на поезд в Лондон? Клэр удивленно посмотрела в ответ.

 Мы репетировали,  пустилась в ненужные пояснения Поппи.  Я давала показания на этот счет.

 Что на самом деле случилось тем утром, мисс Мандрил?  заговорил Доггер, покачивая головой.  Можно прочитать в газетах, конечно же, но я никогда не мог понять это дело до конца.

 Вы умный человек, мистер Доггер. И искусно расставили мне ловушку. Но это же очевидно: поскольку я была с Орландо, я не могу знать, что на самом деле произошло в церкви.

 Верно,  согласился Доггер, не моргнув и глазом.  Я думал, может быть, происшествие обсуждалось в Воулсторпе.

 Разумеется,  подтвердила Поппи.  И о нем подробно писали во всех газетах, которые вы, по всей видимости, читали. Все их читали, я в том числе.

 Можно мне еще чаю?  попросила Клэр, вставая и подходя к серебряному чайнику.

Какую часть этого разговора они с Доггером срежиссировали, а что идет спонтанно?

 Вы пришли ко мне под фальшивым предлогом, мистер Доггер,  сердито сказала Поппи с таким видом, как будто он нашкодивший ребенок. Я заметила, что ее глаза снова заблестели.  Боюсь, ваш интерес к моему театральному прошлому лишь уловка. Ваши мотивы не мотивы театрального историка, но это и не просто любопытство.

Доггер не возразил, как я бы поступила на его месте.

 Прошу прощения, если я не выразился достаточно явно,  сказал он.  Но, будучи некогда страстным любителем сцены, я не мог не заметить поразительное сходство убийств с вашей ролью в «Милдрите Кинбот». Особенно три отравления из общей чаши. Есть и схожесть названия «Святая Милдред».

Повисшее молчание можно было резать ножом. Я едва осмеливалась дышать.

А потом раздалось жуткое шипение: «Ш-ш-ш-ш-ш-ш». Поппи Мандрил шипела сквозь зубы, как змея.

 Простите меня, мистер Доггер,  выдохнула она, доставая носовой платок и утирая рот.  Быть может, вы мне не поверите, но я никогда не обращала внимания на это сходство. До этого самого момента. Конечно, вы правы. Вы думаете, есть связь?

 Нет,  ответил Доггер.  Я просто указал на совпадение. По моему опыту, в реальной жизни убийцам не хватает ума и изобретательности, чтобы спланировать столь литературное убийство, не говоря уже о том, чтобы совершить его. Убийцы не читают книги и не ходят в театр. Их чаще можно увидеть в кино или за чтением газеты «Дейли мейл».

Поппи Мандрил издала сухой смешок.

 Туше, мистер Доггер. Я получила по заслугам. Не стоило дразнить вас. Вы утверждаете, что столь дьявольские убийства происходят только на страницах романов миссис Кристи и ей подобных?

Доггер одарил ее блаженной улыбкой. Внезапно его лицо обрело выражение утомленного, но понимающего архангела.

 И, конечно же, в Воулсторпе,  сказал он.

Я видела, что они оба получают определенное удовольствие от дуэли, но пришло время убрать Доггера с линии огня. Я слишком хорошо читала знаки.

Поднеся чашку к губам, я изобразила самую омерзительную отрыжку, какую только смогла.

Этому искусству меня в детстве обучила Даффи, и с тех пор я годами совершенствовалась в нем в уединении своей спальни и лаборатории. Мою отрыжку нельзя отличить от натуральной.

 Простите,  выдохнула я, прикрывая рот и задерживая дыхание, чтобы лицо приобрело убедительный оттенок красного,  мне что-то нехорошо. Наверное, сосиска в тесте, которую я съела за завтраком.

Я изобразила еще один приступ отрыжки.

Доггер и Клэр вскочили на ноги и начали с извинениями подталкивать меня к выходу.

Я сутулилась и прикрывала рот, пока мы не сели в «роллс-ройс» и не отъехали от дома «Альгамбра».

Только тогда мы с Клэр истерически захохотали.

Доггер утомленно улыбался, и я поняла, что ему действительно пора домой.

Высадив Клэр у лодочного дома («Просто высадите меня рядом с полем»,  попросила она), мы в тишине вернулись в «Дуб и фазан».

 Уфф,  сказала я, когда мы вышли из машины,  какой длинный день! Мне нужно отдохнуть. Думаю, тебе, Доггер, тоже не помешает.

 Благодарю вас, мисс Флавия,  ответил он.  Думаю, вы правы.

Вернувшись в номер, я немного постояла на голове на кровати, как иногда делаю, когда мне нужно сконцентрироваться.

Почему я не спросила Поппи Мандрил насчет привычки Орландо употреблять паральдегид? У меня была такая возможность. Но меня как будто удержала властная рука, и, может быть, не случайно.

«Все хорошо, что хорошо кончается»,  сказал Шекспир, и, как всегда, старый хитрый поэт был прав. Может, не стоит показывать Поппи, как много я знаю о действующих лицах.

Когда я проснулась, на комнату опустилась послеполуденная тень.

Я встала, умылась и почистила зубы. В последние несколько месяцев Даффи сошла с ума на почве личной гигиены, и мне не хотелось давать ей повод для придирок.

Глава 23

Я легко поскреблась в дверь Даффи. Один длинный стук, потом два коротких: код азбуки Морзе для буквы Д то есть Диккенс. Пароль, о котором мы договорились во время одного из редких перемирий.

Через секунду я услышала звук поворачиваемого ключа.

 Что?  спросила она, уставившись на меня одним глазом в щель.

 Как твои дела со стихами?  прошептала я на случай, если миссис Палмер находится в зоне слышимости.

 Как твои дела со стихами?  прошептала я на случай, если миссис Палмер находится в зоне слышимости.

Даффи открыла дверь шире, чтобы я могла просочиться внутрь, и захлопнула ее за мной.

 Послушай, кнопка,  она положила руку мне на плечо, и у меня сжалось сердце. Она не называла меня кнопкой много лет с тех пор, как мы были детьми.  Послушай, кнопка, это глубокие и опасные воды. Ты будешь дурочкой, если полезешь в них.

Я остолбенела. Даффи повела меня к кровати и похлопала по одеялу, приглашая сесть.

Книга миссис Палмер, «Колыбель мидий», лежала на покрывале раскрытая обложкой вверх, что само по себе было знаком. Даффи не раз возмущалась людьми, которые так кладут книги, и говорила, что их надо освежевать, повесить и четвертовать четырьмя черными лошадьми, останки сжечь и развеять по ветру.

Назад Дальше