Над телом склонился хирург в кипенно-белом халате.
Ничего не понимаю.
От чего он умер?
Не могу сказать, сэр. Не сердце, не мозг и не шок. Перси просто упал и умер.
Капитан взял врача за запястье. Рука превратилась в змею, зашипела и укусила его. Капитан даже бровью не повел.
Берегите себя. У вас тоже пульс зашкаливает.
Хирург кивнул:
Перед смертью Перси жаловался на боль, будто ему в руки и ноги всаживают иголки. Говорил, что тает как воск. А потом упал. Я помог ему подняться. Он закричал, как дитя. Сказал, что ему в сердце вонзили серебряную иглу. И умер. Вот он лежит. Если надо, можем повторить вскрытие. С организмом все в полном порядке.
Хирург кивнул:
Перед смертью Перси жаловался на боль, будто ему в руки и ноги всаживают иголки. Говорил, что тает как воск. А потом упал. Я помог ему подняться. Он закричал, как дитя. Сказал, что ему в сердце вонзили серебряную иглу. И умер. Вот он лежит. Если надо, можем повторить вскрытие. С организмом все в полном порядке.
Но так не бывает! От чего-то же он умер!
Капитан отошел к иллюминатору. Он пах ментолом, йодом, бактерицидным мылом. Ногти подпилены и отполированы. Зубы отбелены до блеска. Уши и щеки выбриты до красноты. Форма у него цвета свежей соли, черные ботинки сияют, как зеркала. Волосы подстрижены на военный манер, от них резко пахнет спиртом. Даже дыхание резкое, чистое, новое. И сам он новенький, чистенький инструмент, готовый к работе, прямиком из стерилизатора.
И окружали его исключительно люди того же склада. Казалось, стоит им повернуться, а из спины у них торчат большие заводные ключи. Все они были механизмами дорогими, точными, послушными и эффективными.
Капитан смотрел, как планета Марс заполняет собой иллюминатор.
Через час мы совершим посадку в этом проклятом месте. Смит, тебе видятся летучие мыши и прочие кошмары?
Да, сэр. Начались за месяц до отлета из Нью-Йорка. Белые крысы пили кровь у меня из шеи. Лучше умолчать об этом, подумал я. Испугался, что вы не возьмете меня в полет.
Ничего страшного. Капитан вздохнул. У меня тоже были кошмары. Пятьдесят лет живу, не видел ни одного сна, а вот за неделю до отлета на тебе. Каждую ночь мне снилось, будто я белый волк, меня загоняют на заснеженный холм, убивают серебряной пулей, вгоняют в сердце кол и закапывают. Он повернулся к Марсу. Как думаешь, Смит, там знают, что мы летим?
Мы даже не знаем, есть ли там кто-нибудь, сэр.
Неужели? Они стращают нас уже восемь недель, с того самого дня, как мы начали готовить этот полет. Рейнольдс и Перси погибли. Вчера ослеп Гренвилль. Почему? Непонятно. Все эти летучие мыши, иглы, кошмары, беспричинные смерти Живи мы в другое время, я бы списал это на колдовство. Однако на дворе две тысячи сто двадцатый год, Смит! Мы рациональные люди. Колдовства не бывает Но оно есть! Кто бы ни ждал нас на Марсе, летучие мыши и иглы это их оружие, и они не остановятся, пока не прикончат нас всех до единого. Капитан развернулся. Смит, принеси книги из моего шкафчика. Они понадобятся, когда будем садиться.
Вскоре на столе возникла куча из пары сотен книг.
Спасибо, Смит. Теперь взгляни. Думаешь, я спятил? Возможно. Но меня посетила безумная догадка. Я вытребовал эти книги из Исторического музея в последнюю минуту перед стартом. Все из-за кошмаров. Двадцать ночей меня резали, рвали на части и препарировали, как лягушку, затем бросали в гроб и опускали под землю гнить. Ужасные, жуткие сны. Всему экипажу чудились ведьмы и оборотни, вампиры и привидения, а ведь про них никто не должен ничего знать. Почему, спросишь? Потому что сто лет назад поступил приказ уничтожить все книги о чудовищах. Само обладание такими произведениями приравнивалось к преступлению. Перед тобой самые-самые последние экземпляры, которые пощадили и спрятали в музейных хранилищах как историческую ценность.
Смит склонился над затертыми переплетами:
Эдгар Аллан По, «Таинственные рассказы». Брэм Стокер, «Дракула». Мэри Шелли, «Франкенштейн, или Современный Прометей». Генри Джеймс, «Поворот винта». Вашингтон Ирвинг, «Легенда о Сонной лощине». Натаниэль Готорн, «Дочь Рапачини». Амброз Бирс, «Случай на мосту через Совиный ручей». Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране чудес». Элджернон Блэквуд, «Ивы». Лаймэн Фрэнк Баум, «Волшебник страны Оз». Говард Филлипс Лавкрафт, «Тень над Иннсмутом» Кого тут только нет! И де ла Мар, и Уэйкфилд, и Харви, и Уэллс, и Асквит, и Хаксли все запрещенные писатели, чьи книги сожгли в тот год, когда Хеллоуин объявили вне закона, а Рождество запретили!.. Сэр, для чего все они здесь, на нашей ракете?
Не знаю, со вздохом ответил капитан. Пока не знаю.
Три карги подняли шар. Изображение капитана задрожало.
Не знаю, со вздохом ответил капитан. Пока не знаю.
Ведьмы с горящими глазами переглянулись.
Времени мало, сказала одна.
Надо идти в Город и предупредить остальных.
Нужно сказать им о книгах. Плохо дело. Дурак капитан!
Они приземлятся уже через час.
Ведьмы вздрогнули и оглянулись на Изумрудный город, возвышавшийся на границе высохшего марсианского моря. У окна самой высокой башни стоял человек, придерживая рукой кроваво-алую портьеру. Он смотрел на пустыню, в которой три карги лепили куклы из воска и варили ядовитые зелья. Поодаль горели еще десять тысяч голубых костров, над которыми поднимались клубы табачного дыма, курился лавр, корица, хвоя. Хлопья костной золы кружились подобно мотылькам в марсианской ночи. Человек в башне считал колдовские огни. Почувствовав на себе взгляд трех ведьм, он отвернулся. Кровавая портьера упала и скрыла желтое окно, как веко глаз.
У окна башни стоял Эдгар Аллан По, вокруг него витал легкий запах алкоголя.
Подруги гекатовы нынче трудятся не покладая рук, отметил он, глядя на ведьм далеко внизу.
Кто-то у него за спиной сказал:
Немногим ранее я видел на берегу Уилла Шекспира. Он один сегодня привел многотысячное воинство: троицу ведьм, Оберона, тень отца Гамлета, Пака и многих, многих других! Господи, вот уж воистину целое море народа.
Молодчина Уильям!
По отпустил кроваво-алую портьеру и обернулся, оглядывая скромную обстановку: каменные стены и пол, стол черного дерева, свеча на нем, рядом кресло, в котором вальяжно раскинулся его собеседник. Амброз Бирс зажигал спички одну за другой и смотрел, как они сгорают, тихонько что-то насвистывая и время от времени чему-то посмеиваясь.
Нам нужен Диккенс, сказал По. Дальше тянуть нельзя. Счет идет на часы. Вы пойдете со мной, Бирс?
Бирс посмотрел на него весело:
А я вот задумался: что нас ждет?
Если нам не удастся убить всех людей на ракете или заставить их повернуть, тогда, конечно, придется бежать. Отправимся на Юпитер. Если они прилетят на Юпитер, отправимся на Сатурн, оттуда на Уран, на Нептун, потом на Плутон
А оттуда куда?
На лице По лежала печать усталости. В глазах еще тлели горячие угольки, но в голосе звучала отчаянная безнадежность, жесты были вялые, волосы жалкими сосульками ниспадали на величественный бледный лоб. Он напоминал дьявола из некоего позабытого предания или полководца доисторического войска. Эдгар Аллан По нервно кусал губы, от шелковистых черных усов почти ничего не осталось. Да и сам он будто иссох; казалось, в темной комнате парит один лоб белый и светящийся.
На нашей стороне куда более совершенные способы перемещения. К тому же мы не теряем надежды, что у них там случится какая-нибудь ядерная война, государства распадутся и вновь наступят темные века. Века суеверий. Тогда за одну ночь мы все вернемся на Землю. Насупленный взгляд черных глаз под округлым светящимся лбом устремился к потолку. Неужели они и эту планету хотят превратить в безжизненные руины? Неужели они просто не могут оставить нас в покое?
А волчья стая может остановиться, пока не убьет свою жертву и не выест ей внутренности? Нет, нас ждет большая война. А я встану в стороне и буду вести счет: столько-то землян сварены заживо в масле, столько-то рукописей, найденных в бутылке, сожжены, столько-то землян заколоты иголками, столько-то Красных смертей обращены в бегство батареями шприцев Красота!
По качнулся от гнева и выпитого вина.
Чем мы заслужили такое обращение? Во имя Господа, Бирс, вы должны стоять с нами плечом к плечу! Разве нам устроили честный суд перед литературными критиками? Нет. Стерильными хирургическими щипцами они схватили наши книги, поместили в чаны и стали варить, чтобы расправиться с могильными микробами. Будь они прокляты!
Я нахожу наше положение довольно забавным, сказал Бирс.
С лестницы вдруг донесся полный отчаяния крик:
Мистер По! Мистер Бирс!
Да, да, идем!
У подножия лестницы, опершись на каменную стену, стоял запыхавшийся человек.
Вы слышали? Слышали? завопил он, цепляясь за плащи По и Бирса, как обреченный, падающий с обрыва. Они будут здесь через час! У них с собой книги наши книги, последние книги! Так сказали ведьмы. Чем вы занимаетесь в башне в такую минуту? Почему бездействуете?
Мы делаем все, что в наших силах, Блэквуд, ответил По. Для вас это все просто в новинку. Идемте с нами, мы направляемся к Чарльзу Диккенсу
порассуждать о нашей черной участи, закончил Бирс и подмигнул.
Они шагали по гулким коридорам замка, переходя с одного мрачного зеленого этажа на другой, среди затхлости, разрухи, пауков и призрачной паутины. Путь им, словно лампа, освещал бледный лоб По.
Не бойтесь, говорил он. Сегодня на берег мертвого моря я призвал всех и своих друзей, и ваших, Блэквуд, и ваших, Бирс. Все там, все. Звери, старухи, высокие мужчины с острыми клыками. Везде расставлены ловушки: ямы и маятники, да, маятники. Красная смерть. Он тихо засмеялся. Да, господа, Красная смерть тоже. Я даже представить не мог, что она явится во плоти. Но они сами напросились, и они ее получат!
Однако хватит ли нам сил выстоять? спросил Блэквуд.
Что есть сила? Внезапность на нашей стороне: эти юнцы с ракеты не знают, что мы им противопоставим. У них нет воображения, только антисептические скафандры, шлемы-аквариумы и их новая религия. На шее золоченые скальпели, на головах диадемы из микроскопов. В руках курящиеся урны с благовониями, а на самом деле обыкновенные печи, которыми убивают микробов и выпаривают суеверия. Имена По, Бирс, Готорн, Блэквуд ересь для их непорочных губ.
Не бойтесь, говорил он. Сегодня на берег мертвого моря я призвал всех и своих друзей, и ваших, Блэквуд, и ваших, Бирс. Все там, все. Звери, старухи, высокие мужчины с острыми клыками. Везде расставлены ловушки: ямы и маятники, да, маятники. Красная смерть. Он тихо засмеялся. Да, господа, Красная смерть тоже. Я даже представить не мог, что она явится во плоти. Но они сами напросились, и они ее получат!
Однако хватит ли нам сил выстоять? спросил Блэквуд.