Проигнорировав мой осуждающий взгляд, Илис похлопал по кровати рядом с собой:
Каси, иди сюда.
Я очень медленно и неохотно спрыгнула с подоконника. Любоваться зимними пейзажами больше не хотелось, хотелось к хозяину на ручки, но ему об этом знать, конечно же, было не обязательно. Потому к кровати я брела с самым независимым видом, на какой только была способна моя рагровская нетерпеливость.
И когда тебя можно будет поздравить с выздоровлением? полюбопытствовал хозяин, наблюдая за моим неспешным шествием.
Керст, которого очень обрадовало появление Илиса, заметно помрачнел.
Меня планируют держать здесь еще пару недель.
Не так уж и много, попытался подбодрить товарища Илис.
Полностью не согласная с оптимистичным заявлением хозяина, тяжело запрыгнув на кровать, я уже было собиралась забраться на Керста, чтобы в качестве моральной поддержи чуть-чуть посидеть у него на груди, но была перехвачена хозяином, и обвисла в его руках.
Не много? передернул плечами раненый. Еще несколько месяцев после выписки запрещены любые нагрузки на руку.
Он на второй год остается, сообщила я то, что раненый все еще не смог принять. Аррануш уже все бумаги подготовил.
Я это точно знала. Директор не поленился раза три об этом сообщить несчастному боевику.
Будет, кому за Наей присмотреть, попытался найти плюсы Илис.
Вот только Керста это не особо радовало. Меня почему-то тоже.
Хозяин это почувствовал и замолчал.
Кадая не нашли? наконец подал голос раненый.
Не вопрос, утверждение, но такое неуверенное, просящее.
Илис отвел взгляд.
Даже отец пытался его отыскать. Сказал, что след привел в лагерь, но никто твоего аспида там не видел.
Керст кивнул и замолчал. Судя по глубокой складке, залегшей между бровей, думы его были безрадостными.
Тяжелое молчание угнетало.
Сам-то хоть сдал? нарушила я тишину, распластавшись на коленях хозяина.
Все сдали. Хотя Тайса сразу из лагеря в лазарет отправили, на снежного барса нарвался, признался Илис, неловко пригрозив и без того несчастному боевику: Он тебя завтра вместе со всей группой навестит.
В госпиталь должна была нагрянуть куча громких, беспардонных боевиков целители взвоют.
Ке-хе-хе-хе-хе.
Каси? удивленно позвал Илис, прерывая мой злорадный смех. Тебе плохо?
Мне хорошо, заверила его я.
Хотя хорошо мне было недолго.
Еще немного посидев со своим другом, хозяин засобирался в академию. И меня решил с собой прихватить, хотя я очень сопротивлялась.
Илис был непреклонен:
Рован хочет с тобой повидаться.
«Про Кадая он узнать хочет», чуть не ляпнула я, но промолчала.
Интересно посмотреть, как будут зеленеть завтра целители, когда проведать товарища придет целая группа боевиков, но сказать об этом Илису я не решилась. Было немного стыдно демонстрировать ему свою зловредность.
В последнее время я все чаще ловила себя на желании выглядеть в глазах хозяина хорошей. Не получалось, конечно, но желание такое существовало и очень злило, потому что мною было приписано к постыдным человеческим порывам.
В последнее время я все чаще ловила себя на желании выглядеть в глазах хозяина хорошей. Не получалось, конечно, но желание такое существовало и очень злило, потому что мною было приписано к постыдным человеческим порывам.
Из госпиталя Илис меня все же забрал, благородно дав попрощаться с Керстом. Даже не ржал, когда я, прижимаясь к прохладной щеке, горячо обещала поспособствовать в поимке и подчинении новой нечисти.
Мы тебе кого-нибудь лучше Кадая найдем, искренне заверила его, даже лучше генерала
Раненый польщенно хмыкнул, а я, замолчав, призадумалась и с сожалением призналась:
Хотя нет, лучше генерала мы уже никого не найдем. Но лучше Кадая обязательно.
Керст проникся, потрепал меня по голове и попросил Илиса приносить меня почаще.
Будь моя воля, я бы вообще осталась с ним до полного выздоровления, но каникулы подходили к концу. Морре пора было возвращаться, и оставлять меня в госпитале никто уже не собирался.
Протащив по беленьким, чистеньким коридорам, Илис вынес меня на улицу, вырвав из отбивающего обоняние стерильного запаха чистоты и с размаху впечатав носом прямо в эту обмораживающую свежесть.
Снег искрился на солнце и был очень чистеньким, беленьким и пушистеньким. Но не таким беленьким, как вырвиглазная беспросветность белизны стен в Керстовой палате, а очень красивым беленьким с синим отливом и яркой искрой.
Высокие ели, укрытые этим сверкающим великолепием, кое-где прорывались глубокой зеленью колючих лап, подставляя свои иголочки солнцу. Широкая, хорошо расчищенная дорога заканчивалась высокими коваными воротами, на которых красовался знак лекарей круг с врезанным в него стилизованным деревом и змеей, запутавшейся в корнях.
А за воротами, отчетливо выделяясь на снежном фоне, стояла черная карета.
Отправляется через десять минут, сообщил мне Илис.
Без куртки или даже плаща, как был, в одном кителе, он быстро добрался до кареты, которая, если верить хозяину, ходила два раза в день из города в госпиталь и обратно. И мой драгоценный хозяин, оставив теплую одежду в карете, мужественно мерз на этом лютом морозе и рисковал заболеть.
Жгучее желание откусить ему голову, которой он все равно не думает, пришлось задушить и мирненько сидеть на ручках. С температурой он еще как-нибудь жить сможет, а без головы уже нет.
Серьезно больных было, конечно, не так много и не всех приезжали навещать часто, но на этот раз все места в карете были заняты, а я пряталась под кителем Илиса, не рискуя показываться на глаза энергичной и очень громкой девочке лет семи.
Она навещала дедушку и хотела поделиться своими впечатлениями со всеми. И ведь делилась, что самое обидное! Все полчаса поездки делилась, заставляя меня жалеть о том, что я не большая страшная нечисть, питающаяся людьми.
Мы, конечно, человечинкой в принципе брезговали: было в этом что-то ненормальное есть людей. Даже простые хищные животные их не особо ели, а мы, нечисть с непомерным само-мнением и верой в свою исключительность, уж точно не могли позволить себе опуститься до людоедства. Раньше я была уверена, что у меня и мысли такой никогда не возникнет «съесть человека». Как же я ошибалась!
К Ровану меня принесли уже порядком озверевшую и частично оглушенную. Звонкие детские голоса оружие массового поражения пострашнее Огненного вала. И это при том, что Огненный вал заклинание высшего порядка, доступное только магистрам, а оглушающе орать умеет любая мелочь.
Даже я это умела, чего уж там.
Генерал был рад меня видеть и даже не обратил внимания на слова Илиса, когда тот решил оставить нас одних, бросив напоследок:
Нужно проверить вольер аспида. Его должны были отключить.
Это почему? полюбопытствовала я у спины быстро уходящего хозяина.
Песок под его сапогами перестал шуршать, ко мне обернулись и сообщили печальное:
Он больше не является подчиненным, и вольер, закрепленный за ним, отойдет другой нечисти.
Сказал и попытался сбежать, но не тут-то было. Я ведь тоже официально неподчиненная нечисть, в связи с чем возник вполне закономерный вопрос:
А мой тоже отключили?
Илис кивнул, недоуменно глядя на меня.
У тебя теперь есть комната в общежитии, вольер тебе не нужен.
Это у Морры комната есть, обиделась я, а у меня ничего нету.
И так жалко себя стало, что просто ужас, и совсем не важно, что вольер этот я всего один раз и посетила, когда хозяин демонстрировал мое новое жилище. Сама мысль о том, что есть место, которое является только моим, грела душу.
А теперь выясняется, что рагра теперь не домашняя, что рагру выселили.
Бездомная я
Илис закатил глаза, продемонстрировав всю свою преступную несострадательность, и сбежал.
Генерал, вопреки ожиданиям, жалеть меня тоже не стал. Проигнорировав несчастный взгляд бездомной рагры, он удобнее устроился на песке.
Кадай превращается, верно? сурово спросил он.
И что на это сказать? Вроде бы и не особый это секрет, уж между своими-то, между нечистыми, точно можно ничего не скрывать, но мне почему-то все равно не хотелось сдавать аспида.
Пригладив уши, я скромно промолчала.
Он Керсту руку отрубил?
Генерал не ждал ответа, он и так все понял, заценив мой убитый вид.
Мы кровь остановили, я зачем-то попыталась оправдать аспида, он только после этого ушел.
Бросив тебя с раненым.
Он об этом еще пожалеет, заверила я, ни на секунду не сомневаясь, что так и будет.
Кадай обещал, что мы еще встретимся. Ему же хуже.
Илис вернулся как раз к моменту, когда я рассказывала генералу об эпичном знакомстве с отцом Керста.
Бешеный псих просто!
Теребя шерсть на животе, я все еще не могла спокойно вспоминать о том, как огромный страшный дядька орал на бедного обессиленного кадета.
От тяжелого характера полковника страдают все. Чуть поскрипывая ведром, в вольер зашел драгоценный хозяин. В основном, конечно, подчиненные.
Запах сырого мяса я учуяла сразу и очень оживилась. Даже не сразу сообразила, что он сказал.
Полковника?
Хазер Навир полковник Даатарских боевых сил.
Ведро призывно поскрипывало, сбивая с мысли.
Хорошо, что не генерал, рассеянно заметила я, протягивая лапки к хозяину.
Мне вручили щедрый кусок мяса, поставив перед линормом ведро.
Пока хозяин располагался на песке рядом с нами, я жадно отхватила большой кусок, попыталась его пережевать и с трудом заставила себя проглотить эту сырую, скользкую гадость.
Мясо было свежим, пахло вкусно и, судя по аппетитному чавканью линорма, было очень хорошим, но я его есть не могла.
Пришлось вернуть кусок хозяину.
Кажется, отвыкла я от вкуса сырого мяса, смущенно ответила на немой вопрос.
Это было ненормально. Раньше я и несвежей полуобглоданной тушей не побрезговала бы, даже не заметив душок несвежего мяса, а сейчас и свежего не хотела.
Вернее, хотела, но не такое. Мне бы прожаренное, с приправами и солью, а не вот это вот блюдо дикой кухни.
Глава шестая. Встречательная
От Рована меня потащили сразу к директору, безжалостно позволив тому конкретно погнуть мою нежную психику. Аррануш был подозрительно рад меня видеть, даже обнял, стоило только в человека превратиться. Сжал так, что я почувствовала каждую косточку в своем теле, вручил сумку с моими вещами и почти выставил за дверь, велев идти в свою комнату.
Это что сейчас было? тихо поинтересовалась я, безропотно отдавая свою ношу Илису.