Филипп рассказывал не такую историю, возразил ошеломленный Маркус. Дед говорил, что вызволил тебя из крепости. Твой создатель похитил тебя и сделал вампиршей против твоей воли, потому что ты была невероятно красивой и он не хотел делить тебя с кем-либо. Филипп утверждал, что производитель насильно превратил тебя в свою жену.
Он рассказывал правду, но только не всю, ответила Изабо, пристально глядя на внука. Филипп действительно нашел меня в крепости и спас из ада. Но к тому времени я уже не была красавицей, какие бы романтические истории твой дед ни рассказывал потом. Однажды птица уронила на оконный косяк обломок морской раковины. Этим обломком я почти наголо обкромсала себе волосы, чтобы меня не могли за них схватить. Шрамы сохраняются до сих пор, хотя сейчас они и скрыты. Вдобавок у меня была сломана нога. Кажется, и рука тоже, рассеянно добавила Изабо. Марта лучше помнит.
Неудивительно, что Изабо и Марта так тряслись надо мной после недолгого пребывания в плену в Ла-Пьере. Одна сама прошла через истязания, другая помогала ей вернуться к жизни. Но на этом рассказ Изабо не заканчивался.
Когда явился Филипп с отрядом солдат, я посчитала это ответом на свои молитвы, продолжала она. Моего производителя они убили на месте. Солдаты сказали, что нужно уничтожить и всех его детей, чтобы зараза больше не распространялась. Они не церемонились. На следующее же утро уволокли всех моих братьев и сестер. Меня Филипп отстоял. Не позволил солдатам расправиться и со мной. Твой дед солгал солдатам, сказав, что моим создателем был совсем другой вампир, а этот держал меня в плену, поскольку я отказывалась становиться его женой. Иными словами, я к бешенству крови не имею никакого отношения и убиваю только ради собственного выживания. Тех, кто мог бы возразить, солдаты успели уничтожить. Изабо посмотрела на потрясенного Маркуса. Потому-то Филипп и простил Мэтью, что он не убил тебя, хотя ему и было приказано. Филипп понимал, сколько страданий это принесло бы твоему отцу. Любовь и требования справедливости не всегда сочетаются.
Слова Изабо не смогли прогнать сумрак из глаз Мэтью.
Много веков Филипп, Марта и я хранили эту тайну. Прежде чем мы обосновались во Франции, я создала много детей и искренне считала, что бешенство крови навсегда осталось в прошлом. Мои дети жили долго, не обнаруживая ни одного признака болезни. А затем я создала Мэтью Голос Изабо дрогнул; под веком появилась красная капелька, и Изабо смахнула кровавую слезу, не дав ей упасть. К тому времени, когда я сотворила Мэтью, вампиры воспринимали моего производителя как мрачную легенду далекого прошлого. Ее рассказывали в назидание: вот что угрожает каждому вампиру, если им будет управлять необузданная жажда крови и стремление к власти. Нравы тогда были очень суровыми: если вампира всего лишь подозревали в бешенстве крови, его немедленно убивали вместе с его производителем и потомством, бесстрастным тоном сообщила Изабо. Но я не могла убить своего сына и не позволила бы другим сделать это. Мэтью не виноват, что ему передалась такая болезнь.
В этом вообще никто не виноват, Maman, сказал Мэтью. Бешенство крови генетическое заболевание, природу которого мы до сих пор не понимаем. Филипп поначалу отличался беспощадностью. Это обстоятельство и умение нашей семьи скрывать правду вот основные причины, почему Конгрегация до сих пор не знает, что я подвержен бешенству крови.
У них нет полной уверенности, но кое-кто из членов Конгрегации подозревает, предостерегла сына Изабо. Были вампиры, считавшие, что твоя сестра страдала не безумием, а бешенством крови.
Герберт, прошептала я.
И Доменико тоже, кивнула Изабо.
Не надо авансом придумывать себе беды, сказал Мэтью, пытаясь ее успокоить. Я присутствовал на заседании Конгрегации, когда обсуждался вопрос о бешенстве крови. И ни у кого не возникло даже малейших подозрений, что я ему подвержен. Пока они считают, что бешенство крови осталось в прошлом, угрозы для нашей тайны нет.
Должен вас огорчить. Конгрегация опасается, что бешенство крови вернулось, сказал Маркус.
Чем обусловлены их подозрения? спросил Мэтью.
Волной убийств, совершенных вампирами.
Мне вспомнился прошлый год и газетные вырезки, которые я видела в оксфордской лаборатории Мэтью. Загадочные убийства происходили по всему миру, и так продолжалось несколько месяцев. Расследование натыкалось на препятствия, и эти убийства привлекли внимание людей.
Судя по всему, убийства прекратились еще в январе, однако Конгрегация до сих пор находится под впечатлением сенсационных заголовков, продолжал Маркус. Виновные так и не были найдены. Конгрегация не исключает, что в любой момент убийства могут возобновиться. Это я собственными ушами слышал в апреле от Герберта, когда впервые обратился с заявлением об отмене завета.
Неудивительно, что Болдуин не горит желанием признавать меня своей сестрой, сказала я. Клятва Филиппа на крови непременно привлекла бы внимание к семейству де Клермон. Неизбежные вопросы. Вдобавок вас легко могли заподозрить в тех убийствах.
У Конгрегации есть официальная родословная нашей семьи, где отсутствуют какие-либо упоминания о Бенжамене. Фиби и Маркус нашли семейные копии, и не более того, сказала Изабо. Филипп считал, что Конгрегации незачем знать об опрометчивом поступке Мэтью. Когда Бенжамен стал вампиром, родословные Конгрегации хранились в Константинополе. Мы находились в далеком Утремере[12], изо всех сил стараясь удержать наши территории в Святой земле. Если мы уничтожили его имя на генеалогическом древе, кто бы об этом узнал?
Неужели никто из вампиров в колониях крестоносцев не знал о Бенжамене? удивился Хэмиш.
Знали, но до сего дня дожила совсем горстка. А тех, кто посмеет усомниться в официальной версии Филиппа, всего ничего, ответил Мэтью, однако скептическое выражение так и не исчезло с лица Хэмиша.
Тревоги Хэмиша обоснованны. Когда о браке Мэтью и Дианы узнают все, не говоря уже о клятве Филиппа и существовании близнецов, кое у кого из тех, кто до сих пор молчал о моем прошлом, могут вдруг развязаться языки, сказала Изабо.
Герберт, выдохнула Сара.
Она произнесла имя, вертевшееся в мыслях каждого из нас.
Изабо кивнула:
Кому-то вспомнятся похождения Луизы. Еще какой-нибудь вампир припомнит Новый Орлеан и жуткие истории, творимые детьми Маркуса. Потом Герберт поделится с Конгрегацией своими воспоминаниями и расскажет, как давным-давно у Мэтью однажды проявились признаки безумия, с которыми он затем сумел справиться. И де Клермоны впервые окажутся предельно уязвимыми.
Не исключено, что один или оба близнеца могут унаследовать эту страшную болезнь, сказал Хэмиш. Убийца, которому полгода от роду жуткая перспектива. Никто не посмеет упрекнуть Конгрегацию за решительные меры.
Не исключено и другое. Кровь ведьмы может стать своеобразной вакциной и не допустить укоренения болезни в малышах, высказала свое предположение Изабо.
Маркус слушал нас вполуха, продолжая о чем-то думать.
Погодите, вдруг произнес он. Когда именно Бенжамен стал вампиром?
В самом начале двенадцатого столетия, хмуро ответил Мэтью. После Первого крестового похода.
А когда ведьма в Иерусалиме родила ребенка-вампира?
Какого еще ребенка-вампира? Вопрос Мэтью прозвучал словно выстрел.
О нем нам рассказала Изабо. Еще зимой, в январе, пояснила Сара. Получается, вы с Дианой не первые, у кого родится межвидовое потомство. В прошлом такие случаи уже были.
А когда ведьма в Иерусалиме родила ребенка-вампира?
Какого еще ребенка-вампира? Вопрос Мэтью прозвучал словно выстрел.
О нем нам рассказала Изабо. Еще зимой, в январе, пояснила Сара. Получается, вы с Дианой не первые, у кого родится межвидовое потомство. В прошлом такие случаи уже были.
Я всегда считала эти сведения не более чем слухами и думала, что их распространяют с единственной целью: натравить ведьм на вампиров. Однако Филипп верил в правдивость той истории. А теперь, когда Диана вернулась беременной
Я впервые слышала, чтобы у Изабо дрожал голос.
Теперь расскажи ту историю нам, попросил Мэтью. Все, что тебе известно, Maman.
В Иерусалиме некий вампир изнасиловал ведьму. Она забеременела его ребенком, торопливо начала рассказывать Изабо. Имени вампира мы так и не узнали. Ведьма отказалась его назвать.
Зачать ребенка от вампира могла только прядильщица времен. Обычной ведьме такое не по силам. Эти слова я слышала в елизаветинском Лондоне от Благочестивой Олсоп.
Когда это случилось? почти шепотом спросил Мэтью.
Изабо задумалась:
Незадолго до создания Конгрегации и подписания завета.
Вскоре после моего сотворения Бенжамена, добавил Мэтью.
Возможно, Бенжамен унаследовал от тебя не только бешенство крови, сказал Хэмиш.
Что было с ребенком? задал новый вопрос Мэтью.
Умер от голода, прошептала Изабо. Младенец отказывался сосать материнскую грудь.
Мэтью вскочил как ужаленный.
Чему ты удивляешься? Многие новорожденные отказываются от материнского молока, попыталась успокоить его Изабо.
А младенец пил кровь? спросил Мэтью.
Мать утверждала, что да.
Мэтью с размаху хватил кулаком о стол. Изабо передернуло.
Но Филипп не был в этом уверен. К тому времени, когда он добрался до несчастной малютки забыла сказать, это была девочка Словом, Филипп застал ее при смерти. Ребенок уже не требовал никакой пищи.
Филипп должен был бы рассказать мне эту историю сразу, как увидел Диану.
Изабо молчала. Указующий (и упрекающий) перст сына был направлен в ее сторону.
А еще раньше об этом должна была бы сообщить мне ты, едва Диана впервые появилась в Сет-Туре.
Если бы мы всегда поступали так, как надлежит, то давно обитали бы в раю, ответила сыну Изабо, начинавшая терять самообладание.
Прекратите оба! Мэтью, ты не можешь ненавидеть отца или Изабо за то, что совершил по собственной воле, спокойно заметила Сара. И потом, нам по горло хватает нынешних забот, чтобы ссориться из-за событий прошлого.
Слова моей тетки мгновенно разрядили напряжение.
И что нам теперь делать? спросил Маркус.
Мэтью, похоже, был удивлен этим вопросом.
Мы семья, продолжал Маркус. Признаёт это Конгрегация или нет, мы остаемся семьей. Равно как вы с Дианой муж и жена независимо от представлений тех идиотов в Венеции.