Солнце падает в море как будто в ладонь лепесток
огнерозы. Прибрежные камни как ягоды гладки.
С каждым днём поднимается новой печали росток.
Ты глядишь на закат, а у глаз собираются складки.
Катят к зрелости годы, и то, что ещё впереди,
стало меньше того, что уже за спиною осталось
Роберт лелеял в себе евдокиину привычку запоминать стихи. Скоро он перестанет их забывать
Мотая ленту новостей в соцсети, Роберт наткнулся на пост, посвященный торжественной церемонии вручения ежегодной поэтической премии «Крылья Пегаса».
Новость разместил паблик о культуре с относительно небольшим числом подписчиков.
Пост содержал официальные слова, имена лауреатов, список членов жюри и их регалий, а так же фотоотчет.
Лицо женщины на одной из фотографий показалась Роберту знакомым. Она сидела за столиком жюри с традиционной голубой бутылкой воды и белым квадратом протокола. Ее плечо и волосы пересекал стоящий у сцены микрофон. Распластав пальцы на экране, Роберт увеличил изображение.
«Лиса! Неужели?»
Он нашел ссылку на страницу заинтересовавшей его особы и, воспользовавшись своим священным правом приговоренного к смерти, написал ей знаменитости, между прочим! сообщение с предложением выпить по чашке чая.
Лиза-Лиса это оказалась именно она откликнулась сразу. Титулованную поэтессу растрогало, что парень, с которым они иногда пересекались на лестнице в здании Академии, запомнил её на всю жизнь. Она, вероятно, усмотрела в этом феномене похвалу её женскому очарованию или творческой яркости, хотя ни то, ни другое не было истинной причиной просто в сознание Роберта её образ намертво впечатала трагедия его провала на экзаменах.
Ты чувствуешь, что достигла того, чего хотела? спросил он.
Она положила ногу на ногу и кокетливо хихикнула. Роберт вынужден был признать: её икры и лодыжки сохранили женственную плавность линий.
Полагаешь, в моем возрасте можно с уверенностью говорить о достигнутом?
Я не хотел обидеть. Всегда есть куда расти. Но ведь можешь ты сказать сейчас: на такой высоте в общественной жизни ты представляла себя двадцать лет назад? Или ниже? Или выше?
Честно? Я об этом не думала. Я всегда думала о творчестве. И теперь поняла я бездарность. Потихоньку я делаю то, на что гожусь: организую кружки для талантливой молодежи, издаю журнал, газету, веду четыре паблика, посвященных литературе Но это ведь не творчество! Кому-то пришла в голову идея самолета, кто-то его нарисовал, кому-то суждено на нём полететь а я навсегда останусь завинчивать гайки. Понятно, что без гаек не будет самолета. И без таких как я не будет литературы. Да. Завидно до удушья тем, кто полетел. Я боролась с самолюбием много лет, чтобы принять свою роль. Продолжить завинчивать гайки.
Ты считаешь, что цель творчества признание и слава?
Лиса помотала головой.
Цель творчества чувство великого самоудовлетворения. Самостоятельное и полное осознание ценности созданного, которое не блекнет от сравнения себя с другими. Мне ни разу не довелось этого испытать.
По твоему определению оно никак не зависит от признания и славы, великое самоудовлетворение?
По твоему определению оно никак не зависит от признания и славы, великое самоудовлетворение?
Не зависит. Но иногда слава и признание могут его внушить.
Получается, самые счастливые творцы пишущие в стол графоманы?
Лиса пожала плечами.
Может быть. Может быть Давай выпьем что ли А то мне стало грустно.
У меня сердце. Врач запретил.
В напудренном заостренном старостью лице Лисы появилось что-то жалкое.
Ну Тогда я выпью, а ты на меня посмотришь.
Город ждал Рождества. Прокатиться вечером в предпраздничную неделю в такси по центральным улицам подарить себе полчаса сказки. Армия Санта-Клаусов: разом воспряв от летней спячки, стряхнули пыль со своих войлочных сапог и красных тулупов, расселись в витринах магазинов улыбчивыми зазывалами. С неба спустились любопытные звездочки: посмотреть, к чему это люди так усердно готовятся? и расселись на проводах. Самые дружные крепко держатся за руки повсюду гирлянды.
На перекрестках больших проспектов разместились ёлочные базары. Лежат красавицы вповалку, туго перемотанные бичевой. Каждая ждёт, что придут именно за ней отнесут в тепло, разрежут постылую веревку и распустить она вольно, распушит шикарные кудри, порадуется обновкам: десяткам серег стеклянных, отражающих счастливые лица детей, бусам длинным, пушистому шарфику из мишуры, шиньонам серпантиновым, диадеме с бриллиантами-огоньками
Погода в канун Рождества мягкая белый сиамский кот лёг на город брюхом. На припаркованных автомобилях тонкая корочка снега: ни дать ни взять пряники в сахарной глазури!
В супермаркетах пахнет мандаринами и всегда скидки на конфеты в коробках. В каждом детском саду и в каждой школе не покладая ножниц вырезают бумажные снежинки.
Роберт отпустил такси на углу, чтобы купить ёлку. Воздух, насыщенный предвкушением праздника, по-особенному щекотал ноздри.
Люди спешили мимо с подарочными пакетами. Огромная надпись Счастливого Рождества! над головой Роберта из белой стала голубой, потом синей, а после снова просветлела до белой. Никогда в своей жизни Роберт ещё не был так сильно уверен, как сегодня, в том, что всё будет хорошо. Ожидание чуда поселилось в каждой клеточке его больного сердца.
Рождество лучшее время, чтобы умереть
Он купил ёлку и пошел домой. Будущее прояснилось как рассветное небо заиграло нежными красками приближающегося дня.
Я бы сама купила! Надо же притащил! Тебе нельзя напрягаться! всплеснула руками жена.
Я хотел лично поселить торжество в доме. Для меня это важно. Может, последний раз
Не говори так!
Роберт взглянул на жену с усталой укоризной: она ведь давно знает, что он умрет, но не перестает говорить фальшивые слова.
Здорово, папа! Она вдвое выше меня!
Дочь в пышном платьице со школьного бала прелесть! Подол невесомый и жесткий как безе усыпан мелкими радужными блестками. Сын в шапочке с оленьими рогами. На Рождество будут гости. По квартире полз запах запеченной курицы. Роберт любит свою семью. И всегда любил.
Сердце сжалось в груди как пригретый за пазухой новорожденный щенок.
Пусть будет, как ты хочешь, сказала жена, впервые за годы его болезни улыбнувшись искренне и потому грустно.
Роберт шагнул и молча заключил её в объятия:
До свидания шепот в самое ухо, на всякий случай, если не успею сказать. Спасибо
Роберт благодарил эту женщину за то, что она прошла вместе с ним большой отрезок извилистой дороги между рождением и раем. Он больше не боялся смерти Дживанна была закончена и отправлена по электронной почте менеджеру компании Смертинет, ведущему его клиентский договор.
Проснувшись утром в постели, чистой, пышной как свежий снег за окном, Роберт почувствовал: времени осталось совсем мало. На внутреннем таймере включился обратный отсчет. Он осторожно поднялся, раздвинул шторы и утопил взор в тишайшем белом океане. Улица пустовала после ночного праздника люди обычно отсыпаются до обеда ничто не вмешивалось в беззвучное торжественное шествие королевы-зимы. Роберт взглянул наверх. Бледно-голубая прозрачность неба, тонкое кружевное облако точно брошенная наугад свадебные подвязка Ему пришло на ум ещё одно дело, которое недурно было бы успеть сделать посетить могилу Графа.
Пойти одному? Жену не хочется напрягать на ней и так весь дом. А кто нажмет на кнопку вызова медицинского агента, случись что?
Роберт нашел в соцсети контакты Кирилла и позвонил. Они не виделись много лет почему бы и нет?
Кирилл был приятно удивлен звонком из прошлого, но от предложения встретиться и прогуляться деликатно заслонился щитом неотложных дел. Ему ли, востребованному и состоятельному человеку, разделять стариковскую ностальгию истерзанного инфарктом чувака, которого он знавал в какие-то лохматые годы?
Кирилл закончил платное отделение в Академии и стал успешным дизайнером. Не великим художником, конечно, как мечтал. Академия дала ему ровно столько, сколько он способен был взять.
Звонок Роберта изрядно потешил его самолюбие и с корнем вырвал чахлый росток детской зависти к талантам. Роберт ведь тоже не стал великим художником, хотя мог! Более того, он, имея куда более сильный талант, не добился даже того, чего сумел хитростью и потом добиться посредственность-Кирилл. И сейчас некогда одаренный Роберт звонит ему со дна совершенно разбитой, как бабкино корыто, жизни и просит сходить с ним на могилу собаки! Какая упоительная ирония судьбы
Нажав «отбой», Кирилл откинулся в офисном кресле преисполненный умиротворенного веселья. Ему хотелось потрясти в воздухе кулаком и по-пацански воскликнуть: «Йесс!» Он заказал кофе с коньяком и весь оставшийся день пребывал в отличном настроении.
Роберт принял решение почтить память Графа вместе с сыном. Пусть парень узнает, с каким удивительным псом повезло свидеться на свете его деду. Возможно, подростку будет скучно плестись со скоростью больного человека по незнакомым переулкам невесть куда, но когда ещё ему представится возможность откровенно и обо всем поговорить с отцом? Роберт каялся, что не уделил сыну должного внимания, всю жизнь пробарахтавшись в жалкой лужице собственной рефлексии. Паломничество на могилу Графа мыслилось как прощальное благословение, беспомощная попытка искупления его отцовской вины.
Сын терпеливо гонял, словно комаров на рыбалке, мысли о приятелях, футболе и коллекции фишек, покуда Роберт рассказывал ему историю Графа. Он отбывал тяжкую повинность, соприкасаясь со смертью, глядящей на него из глаз родного отца; со свойственной детству беспечностью он надеялся выдержать это взгляд и, отвернувшись, тотчас его забыть, окунуться снова в первородное блаженство веры во всемогущество своей юности.
Отец и сын плутали долго; Роберт полагал, что забыл дорогу и ходит кругами невдалеке от цели.
Следуя указаниям навигатора, они раз за разом выходили к щеголеватому зданию нового торгового центра после сорока минут бесплодных поисков пришлось признать: эта надменная громада навеки погребла скромное надгробие героической овчарки.
Ночью Роберт резко проснулся. Он и раньше часто просыпался ни с того ни с сего. Но сейчас понял: ему дали время приготовиться. Небо в окне звало. Звезды казались крупнее, четче, чище обычного. Точно кто-то протер их тряпочкой, как сервиз перед приходом гостей. Небывалая полная яркая луна в разводах её материков и сухих океанов словно мраморная бусина всходила над черным контуром соседнего небоскреба. Сквозняк детской рукой тронул край тюля возле форточки.