Что? Что там случилось?
Кто-то поджег фургон, ваша светлость. Солдат привстал на стременах и закричал кучеру: Поторопись! Ты должен развернуть карету! Иначе мы окажемся в ловушке.
Конные солдаты остановились рядом с каретой, которая начала разворачиваться, но к ним уже направилась толпа с площади, большинством двигало обычное любопытство, некоторые явно сильно накачались спиртным. Джеса переместилась к середине сиденья, когда те, кто сумел вклиниться между конными солдатами и каретой, стали с двух сторон заглядывать внутрь.
Я не смогу развернуть карету, не распрягая лошадей! сказал возница. Но я не стану
Герцогиня Кантия довольно долго ждала. Снаружи на карету стали напирать люди, и она содрогнулась. Джеса с огромным трудом сдерживала крик страха, но она не хотела пугать Серасину, которая проснулась, открыла глаза и решала, стоит ей заплакать или нет.
Кучер? позвала герцогиня. Кучер?
Давление стало таким сильным, что карета начала раскачиваться. В окне мелькнуло лицо, которое Джеса раньше не видела, странный взъерошенный мужчина с еще более странной улыбкой, который оказался совсем рядом и не сводил с них глаз.
Лицо одного из конных солдат появилось в окне.
Ваша светлость, кто-то пытается стащить кучера с сиденья! Если мы останемся здесь, вам будет грозить опасность. Вы должны пересесть ко мне на лошадь. И нам придется прорываться сквозь толпу!
Но прежде чем герцогиня успела ответить, солдат неожиданно вылетел из седла, и его поглотило людское море. Его лошадь, которая заржала на пронзительно высокой ноте, ворвалась в толпу, сбивая людей с ног. Джеса никогда не слышала подобных звуков. Вместе с криками тех, кого топтала лошадь, шум стал оглушительным, и Джеса подумала, что сходит с ума.
Герцогиня, закричала она, нам нужно спасаться! Мы должны выйти из кареты и бежать!
Темноволосый мужчина со странной улыбкой снова оказался возле окна кареты казалось, он наблюдал за представлением, доставлявшим ему удовольствие, в то время как другие продолжали раскачивать карету. В лице мужчины было нечто странное, кроме застывшей на нем улыбки, его кожа показалась Джесе какой-то необычно грубой. А еще она увидела, что в толпе немало людей с эмблемами Альбатроса и совсем нет стражников.
Это ловушка! крикнула она. Они нас убьют!
Чепуха, сказала Кантия, но по ее глазам было видно, что она сама не верит в собственные слова. На карете герб моего мужа! Они не осмелятся причинить вред жене и ребенку герцога!
Однако карета раскачивалась все сильнее, Джеса соскользнула с сиденья и навалилась на герцогиню. И только удача помогла ей вовремя убрать девочку в сторону.
Нужно выйти из кареты! закричала Джеса, но она уже не слышала собственный голос из-за воплей толпы.
Она потянулась к ручке двери, находившейся рядом с герцогиней, но давление снаружи было так велико, что дверца не открывалась. И вдруг карета начала заваливаться на бок. Джеса повернулась к окну со своей стороны и вновь увидела мужчину со странной улыбкой, но теперь он лез внутрь через окно.
Она меня зовет, сказал мужчина.
Улыбка застыла у него на лице, словно высеченная в камне, и он говорил с полнейшим спокойствием, как будто продолжал разговор, который они с Джесой начали ранее. Герцогиня Кантия упала вперед, когда карета перевернулась, застряла между сиденьем и полом и не могла подняться. Незнакомец потянулся к ребенку на руках Джесы, и тут только она заметила, что он сжимает заостренный деревянный кол.
Она потянулась к ручке двери, находившейся рядом с герцогиней, но давление снаружи было так велико, что дверца не открывалась. И вдруг карета начала заваливаться на бок. Джеса повернулась к окну со своей стороны и вновь увидела мужчину со странной улыбкой, но теперь он лез внутрь через окно.
Она меня зовет, сказал мужчина.
Улыбка застыла у него на лице, словно высеченная в камне, и он говорил с полнейшим спокойствием, как будто продолжал разговор, который они с Джесой начали ранее. Герцогиня Кантия упала вперед, когда карета перевернулась, застряла между сиденьем и полом и не могла подняться. Незнакомец потянулся к ребенку на руках Джесы, и тут только она заметила, что он сжимает заостренный деревянный кол.
Меня призвала Шепчущая, я должен добраться до нее, небрежно сказал улыбающийся мужчина, казалось, он разговаривает сам с собой. Но мне предстоит такой долгий путь! Поэтому я должен принести ей подарок что-то теплое
Джеса умудрилась поднять ногу и лягнуть незнакомца в лицо, но он лишь слегка отпрянул назад, а потом ударил ее по ноге колом, прежде чем она успела ее отдернуть, и она почувствовала, как по икре потекла кровь. Мужчина снова стал лезть в карету, пока ему не удалось просунуть в окно верхнюю часть тела. Джеса передала ребенка герцогине, а сама постаралась защитить маленькое тельце своим собственным, продолжая наносить незнакомцу удары руками и ногами, но теперь он блокировал их свободной рукой и забирался внутрь все дальше, продолжая улыбаться.
«Это будет последним, что я увижу ужасное лицо» подумала Джеса, и тут на безумном лице появилось недоумение, а через мгновение кто-то выдернул страшного мужчину из кареты. Джеса не успела заметить, что произошло, но услышала свистящий крик, переходящий в вой, через мгновение он смолк, и струя крови ударила в раму окна кареты.
Шум снаружи резко изменился. Какофония голосов стала громче и пронзительнее, но теперь Джеса слышала топот копыт по мостовой, вопли и другие жуткие звуки, похожие на те, что доносятся со двора скотобойни. Карета перестала раскачиваться.
В окне появилось другое лицо. К удивлению Джесы, такое же черное, как ее собственное, но солдат был в блестящих доспехах. Он снял шлем, и она увидела на его широком красивом лице тревогу.
Ваша светлость, вы живы? спросил он, пытаясь понять, что происходит в карете, тела герцогини, Джесы и ребенка перепутались.
Да, я жива, сказала герцогиня, оказавшаяся под Джесой. И благодарение Искупителю, Эйдону, мой ребенок также жив. Кто вы?
Виконт Матре из Спенита, ваша светлость. Мы с вами встречались, давно. Слава богу, я и мои люди оказались рядом! Мы разогнали этот сброд. Вы не ранены?
Нет, насколько я могу судить, сказала Кантия. Ты не могла бы с меня слезть, Джеса? Я хочу поговорить с нашим спасителем. Благодарю. Герцогиня с тревогой проверила маленькую Серасину, но малышка внешне никак не пострадала. Что нам теперь делать? Мы сможем ехать дальше?
Боюсь, ваш кучер мертв, а также несколько стражников, сказал Матре. И обе широкие улицы, ведущие с площади, перекрыты. Нам придется посадить вас, вашего ребенка и служанку в наши седла.
Джеса подумала, что никогда не видела такого замечательного мужчину. Частично из-за того, что без его вмешательства она, ее госпожа и маленькая невинная Серасина были бы мертвы. Если бы сейчас кто-то сказал ей, что темнокожий виконт один из эйдонитских ангелов, она бы всерьез подумала о том, чтобы отказаться от Того, Кто Всегда Ступает По Песку, и принять новую веру. Но ее радость и удивление продлились недолго: когда ей помогли выбраться из кареты и она увидела, как изуродован и поврежден их экипаж, а потом ее взгляд упал на распростертые на земле тела, она покачнулась и едва не упала, если бы один из солдат виконта Матре не наклонился с седла и не поймал ее за руку.
Джесе казалось, что она видит сон: то, что уже случилось, и события, которые происходили сейчас, смешались, и она уже не могла отличить одно от другого. Она почти ничего не запомнила во время скачки по Санцеллан Маистревис, если не считать дыма в воздухе, недоуменных, а иногда враждебных взглядов горожан, смотревших им вслед. Пока они поднимались вверх по склону горы, герцогиня Кантия сидела в седле перед виконтом, держа в руках ребенка. Джеса прижималась к спине другого рыцаря. Она никогда прежде не сидела на лошади, и новый опыт оказался лишь немногим менее страшным, чем то, что она пережила в карете.
Когда она выбралась из нее, Джеса совершенно ясно видела, и отчаянно жалела об этом, голову мужчины, лежавшую отдельно от тела. Обе части оказались на некотором расстоянии на мостовой, и каждую окружала лужа блестящей крови, а на губах застыла все та же странная улыбка.
Это произвол! возмущался герцог Салюсер. Да хранит нас бог, они пытались убить мою жену и ребенка! За это я возьму голову своего брата и Далло Ингадариса!
Нам следует выступить против него сейчас, пока он не покинул город, сказал Идекс Клавес, лорд-канцлер и один из ближайших союзников герцога.
Но что нам следует сделать? резко спросил граф Риллиан Альбиас, генеральный стряпчий. Как и другие аристократы, столпившиеся в гостиной, глава Дома Альбиан был в полном доспехе. Мы не можем взять Далло и оставить на свободе Друсиса. Буревестники и без того считают вашего брата своим лидером они знают, в чьих руках сосредоточена власть.
Герцогиня, гладившая лицо Серасины, которая заснула в своей корзинке, встала.
Оставайся с ней, сказала она Джесе перед тем, как присоединиться к мужчинам.
Герцогиня оставила дверь открытой на случай, если Серасина заплачет, и Джеса слышала и видела, что происходило в гостиной. Ее по-прежнему завораживал виконт. С тех пор как она попала в Наббан, ей ни разу не довелось встречать людей с таким же цветом кожи, как у нее самой, если забыть про слуг или тех, кто занимал еще более низкое положение.
Господа, сказала герцогиня, я встревожена не меньше вашего, но мы не можем совершать беззаконные действия.
Прошу прощения, ваша светлость, сказал Идекс, закон нам не поможет, когда враги убьют нас в наших постелях.
Его голос звучал уважительно, но на худом лице застыло такое выражение, как будто он только что съел большую дольку лимона.
Я сомневаюсь, что мой муж испытывает такие же чувства, я права, Салюсер?
Джеса поморщилась, радуясь, что никто не видит ее в темной комнате, где спал ребенок. Герцогиня Кантия обычно была доброй, но не любила Идекса, и Джеса понимала, что, если герцог не примет ее сторону, ссоры не избежать.
Все немного сложнее, чем кажется, моя дорогая, сказал Салюсер, и Джеса почти почувствовала, каким взглядом наградила его жена.
Конечно, так и есть, дорогой муж. Именно об этом я и говорю. Как ты думаешь, главари взбунтовавшейся толпы признаются, что Друсис и Ингадарис подстрекали их к мятежу?
Они скажут правду под пытками, настаивал на своем Риллиан Альбиас.
Они скажут все, что им велит палач, поправила его герцогиня. И их семьи будут вечно нас ненавидеть, а другие дома, которые сейчас соблюдают нейтралитет, и Ликтор Видиан во всем обвинят нас не забывайте, что он стал Ликтором во многом благодаря отцу Далло Ингадариса. И я еще не упомянула о том, что в жилах Верховной королевы Эркинланда течет кровь Ингадарисов. И на какое сочувствие со стороны Верховного Престола мы можем рассчитывать, если казним кузена королевы на основании показаний, полученных от крестьян под пыткой?