Ему никто не ответил, но Чапа замолчал, стал смотреть в окно, на Москву.
Глава 9
Свирид не пошёл с Буханкиным и Незабудкой к модистке. И Ракель Самуиловна больше не просила его её охранять. Пусть этот рыжий, деревенский революционер посидит в машине, а вот обходительный Арнольд с ней пойдет. Примерка платьев у модистки, которую, кстати, звали Олимпия, больше походила на светский приём, где они пили роскошный картофельный самогон, крепкий как филейная часть самой Ракель Самуиловны, и закусывали его умопомрачительным копчёным салом, которое прислала тётка модистки из Полтавы, да с чёрным хлебом и едким зелёным луком. Арнольд терпеливо ждал, а женщины обсуждали новости и мерили платья. Одно из которых Ракель Самуиловна надела сразу, так как её платье было в пятнах от кофе. Они не торопились, особенно не торопилась Ракель Самуиловна про себя надеясь, с улыбкой, что этот дурень в авто на улице, сидит там и психует. Только через час они с Арнольдом вышли из дома с коробками и сели в машину, где сидел товарищ Тыжных, и был он черные тучи.
А теперь можно и домой. Поехали, повелела госпожа Незабудка таким тоном, что Свирида передёрнуло, но он смолчал. Завёл мотор и авто покатилось по солнечным улицам Москвы.
Так они и ехали по утренней Москве, машина с товарищем Незабудкой и её охрана из юных КРОковцев. И в то же время, и в ту же точку на карте ехала машина с товарищами из МУРа, и ехали они все, чтобы встретиться там.
Товарищ Тыжных привёз Ракель Самуиловну на пять минут раньше, чем приехал товарищ Жирный со своими людьми.
Вы недолго там, бурчал Свирид. Нужно ещё место тихое найти.
Мы быстро, обещал Буханкин, соберём вещи и сразу уйдём.
А товарищ Незабудка только улыбнулась в ответ. Она собиралась помыться и помыть голову, ей это было необходимо. Она не спала всю ночь, ей нужно было накраситься, собрать вещи, так что обещание товарища Буханкина она восприняла с улыбкой типа: «Ну-Ну».
Они ушли, а Свирид снял фуражку и повалился на диван, прячась от летнего солнца. Собрался ждать. Молодой его организм требовал сна, даже несмотря на хорошую порцию кофе, но опытный боец знал, что на посту спать нельзя, и мужественно боролся со сном, вспоминая полковую песню.
Боролся, боролся, пока не увидел, как в десяти шагах перед ним не остановилось авто у подъезда, и оттуда стали выходить люди. Одного короткого взгляда Свириду было достаточно, чтобы он понял, это совсем не выездная бригада бухгалтеров и учётчиков. И на мастеровых маляров-штукатуров они были вообще не похожи. Веяло от них большими неприятностями. Четверо вышли из автомобиля, один из них, самый мелкий, задрал голову, огляделся и уверенно указал на тот подъезд, в который вошла Ракель Самуиловна с Буханкиным.
«Совпадение? Сам у себя спросил молодой оперуполномоченный Контрразведывательного Отдела и сам себе ответил. Не думаю!»
Он достал из внутреннего кармана кожанки «наган», машинально крутанул барабан, проверил патроны, и спрятал его в левый карман галифе. Вышел из машины и пошёл за неприятными на вид товарищами.
Шофёр Ефрем, который остался в автомобиле у подъезда, видел, как товарищ Тыжных вошёл в подъезд, но значения этому не придал, ну зашёл какой-то пролетарий в подъезд, мало ли их ходит по подъездам в Москве.
А Чапа и его соратники уже стояли у квартиры, где была зарегистрирована товарищ Незабудка. Чапа медленно читал список из восьми жильцов утверждённый ДомКомом:
Ага, вот она, Незабудка. Лярва эта тут проживает. Комната шесть её.
Он достал нечто напоминающее отвёртку с тонким и плоским жалом и без усилия, одним движение отпер замок. Товарищи МУРовцы зашли в квартиру один за другим.
В квартире царил густой дух квашенной, недоквашенной капусты, которую «переворачивала» на кухне гражданка Коновалова, тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года рождения. Чапа сразу пошёл на запах, а Жирный, Фельдшер и Мадьяр пошли по длинному коридору коммунальной квартиры, разыскивая комнату «шесть».
А по лестнице подъезда бежал вверх товарищ Тыжных, судорожно пытаясь вспомнить в какой квартире жила товарищ Незабудка. И вспомнить не мог. Он останавливался на каждом этаже и у каждой квартиры, читал списки жильцов, а читал он не быстро. И бежал на следующий этаж.
А Чапа тем временем зашёл на кухню, и напугав гражданку Коновалову до полусмерти, из-за её спины запустил руку в чан с капустой, попробовал капусту, и чуть пожевав, сплюнув её на пол сказал:
Не сквасилась ещё.
Ишь ты, чёрт плюгавый, напугал, зараза такая. Ты кто? приходила в себя гражданка Коновалова, хватаясь рукой за сердце. Ты кто такой, ты, видать, к Юрке пришёл? Так он на работе, вечером придёт. Все на работе.
К Юрке, к Юрке, кивал Чапа, ты бабка скажи, гражданка Незабудка где? Дома она?
А, так ты к шалаве этой? догадалась гражданка Коновалова. Не знаю я, дома они или нет. А чего ты к ней?
Я по делу, я из НарКомФина, хочу узнать, откуда у неё столько денег, говорил Чапа.
Да какой ты НарКомФин, не верила старая женщины, ты себя видел? Урка ты. Ты либо грабить её пришёл, либо шалавиться с ней.
Но-но, гражданка, не надо так. Читай, он сунул под нос гражданки Коноваловой листок-удостоверение. Я сотрудник органов. Ты скажи бабка, чёрный ход у вас тут есть?
Да есть, чуть растеряно отвечала женщина, читать она особо не любила, но развёрнутому листу с красивой печатью поверила, есть чёрный ход, есть, прямо по коридору и выйдешь на чёрную лестницу.
А телефон? Есть?
Телефона нету.
Чапа, загремел из коридора Жирный, иди сюда. Мы нашли комнату.
Иду, откликнулся сотрудник МУРа. А вы гражданка, соблюдайте спокойствие, ясно?
Гражданка Коновалова понимающе кивнула.
А товарищ Тыжных, уже добежал до последнего этажа так и не найдя квартиры товарища Незабудки. Он тёр вспотевший лоб под фуражкой и произнёс слова, которые настоящий коммунист произносить не должен:
Господи, да как же так-то? Как я её просмотрел? Или она не прописанная тут живёт?
Эту мысль он отбросил, и начал читать фамилии жильцов, что были у каждой квартиры, но уже более внимательно.
А в это время Чапа уже стучал кулаком в дверь, с цифрой «шесть» и бубнил:
Гражданка Незабудка, откройте, ДомКом! Гражданка Незабудка!
А гражданка Незабудка в это время стояла совершенно голая за ширмой, надевала халат из шёлка и собиралась идти ванную. Она выглянула из-за ширмы и с испугом поглядела на товарища Буханкина. Тот жестом успокоил её и пошёл открывать дверь.
Товарищ Чапа был удивлён, когда дверь ему открыла не миловидная женщина, а высокий, на голову выше него, мужчина, иностранного вида. И холодно спросил:
How can I help you, comrade?[21]
Чапа завис, раскрыл рот, и смотрел на товарища Буханкина, хлопая глазами.
Товари-и-и-щ, попытался вернуть его в реальный мир, Арнольд, вы, что варежку-то разинули, вы кто и что вам надо?
Ракель Самуиловна выглядывая из-за ширмы тихонько потянула к себе с комода свой ридикюль.
И тут Чапу отодвинул Жирный. Великан загородил весь проём двери, и теперь Буханкину приходилось смотреть снизу вверх. Но Арнольд был не из пугливых, и товарищ Жирный всем своим гигантским нутром почуял, как в него, в его великое нутро, упирается что-то твёрдое.
Жирный глянул вниз и сразу узнал в упиравшемся в него предмете револьвер системы «наган».
Товарищ, мы из МУРа, загромыхал он, протягивая Буханкину удостоверение. Товарищ Чапыга покажите ваше удостоверение тоже.
Чапа из-за косяка двери тоже продемонстрировал листок.
Товарищ Арнольд сразу стал мягче, отступил от двери, впуская МУРовцев, и спрятал револьвер:
Извините, товарищи, я вас просто не знаю, мы с товарищами из МУРа сотрудничаем, с бригадой товарища Косых.
Да? А вы кто? входил и озирался по комнате Чапа. Документик у вас какой-нибудь есть?
Свирид уже спустился на два этажа и читал имена на том этаже, на котором жила Ракель Самуиловна.
Конечно, Арнольд полез в карман и не без гордости вытащил удостоверение, протянул его под нос Чапе.
Конечно, Арнольд полез в карман и не без гордости вытащил удостоверение, протянул его под нос Чапе.
Так, товарищ Буханкин, читал тот громко, КРО ОГПУ по городу Москве. Товарищ оперуполномоченный Буханкин, а что вы тут делаете?
Тем временем все МУРовцы уже вошли в комнату.
Я не могу вам ответить, товарищи, говорил Арнольд, но я здесь на задании.
На задании, ехидно интересовался Жирный, с вот этой вот гражданочкой? А вы знаете, товарищ Буханкин, что эта дамочка занимается похабным промыслом? Вы знаете, кто она? Она, между прочим, неокрепшим нравственно товарищам, бобра продаёт. Мы вообще-то за ней пришли.
Какого ещё бобра? не понял Арнольд и нахмурился.
Того, что снизу, бобра, разъяснил Чапа. Мохнатого, но говорят, что он у неё совсем не мохнатый, говорят, что он у неё лысый как монгол.
Какой ещё лысый монгол, совсем запутался молодой оперативник, товарищи, гражданка Незабудка никакими бобрами не торгует, она вообще к мехам никакого отношения не имеет. И к монголам тоже.
В том смысле бобра продаёт, что гулящая она, вы это знаете? наконец объяснил всё товарищ Жирный.
Ах, вы про это товарищи, я всё про неё знаю, уверял Буханкин, но она нужна нам для важного дела. Пока она не сможет с вами поехать.
Не сможет? переспросил Жирный и глянул на Чапу многозначительно.
Нет, она сейчас поедет с нами на Лубянку.
Чапа тем временем встал слева от Арнольда, а Мадьяр встал с другой стороны.
Гражданка Коновалова перевернула капусту и снова отправила её под груз, и тут она услышала звонок от парадного входа. Звонок был древний и тихий, его слышно было только с кухни. Матеря про себя звонивших, гражданка Коновалова пошла открывать входную дверь шаркая старыми тапками.
Значит, не отдадите её нам? ещё раз уточнил Жирный.
Товарищи, сразу отдадим вам её, но на сегодня у нас запланированы следственные действия, а к вечеру она уже будет свободна. И забирайте её, говорил Арнольд.
Великан ещё раз глянул на Чапу, и Ракель Самуиловна закричала, что было сил:
Арнольд!
Гражданка Коновалова открыла дверь.
Здравствуйте, гражданочка, поздоровался с ней конопатый молодой человек. Гражданка Незабудка здесь проживает?
Ты тоже к этой, к Незабудке что ли? гражданка Коновалова многозначительно поджала губы. Ишь, косяками к ней идут.