Бор наклонился вперед и посмотрел на небо.
Черный гриф следовал за ними.
Ничьи молитвы не будут услышаны. Ничьи.
Может, я все-таки подожду тебя? спросил Бьёрн.
Поезжай-ка ты лучше домой, к жене и ребенку, сказал Харри, глядя на дом Кайи в боковое окно машины.
В гостиной горел свет.
Харри вышел из машины и зажег сигарету: курить в салоне теперь строго запрещалось.
Катрина ввела новые правила из-за малыша, объяснил Бьёрн.
Хм Как только женщины становятся матерями, они мигом берут власть в свои руки, да?
Бьёрн пожал плечами:
Ну, положим, Катрина и раньше обладала властью.
Харри сделал четыре глубокие затяжки, затушил сигарету и убрал ее обратно в пачку. А потом открыл тихо скрипнувшие ворота. С железных перекладин капала вода здесь тоже прошел дождь.
Он подошел к двери, позвонил, подождал.
После десяти секунд тишины Харри повернул дверную ручку. Не заперто, как и в прошлый раз. Он зашел внутрь с ощущением дежавю. Харри миновал открытую дверь в кухню, заметил телефон, лежавший на зарядке на кухонном столе. Вот почему она не отвечала на его звонки.
Может быть. Он открыл дверь в гостиную.
Пусто.
Он уже собирался позвать Кайю по имени, как вдруг его мозг уловил позади какой-то звук, скрип половицы, и за наносекунду пришел к выводу, что это, конечно, хозяйка дома спускается со второго этажа или идет из туалета, поэтому мозг и не подавал сигнала тревоги.
Не подавал до того момента, пока шею Харри не обхватила рука, а к его рту и носу не прижалась вонючая тряпка. После того как мозг определил опасность, он автоматически скомандовал сделать долгий и глубокий вдох, прежде чем тряпка полностью перекроет доступ воздуха. Ну а когда Харри наконец сообразил, для чего именно эта тряпка предназначалась, было уже слишком поздно.
Глава 30
Харри огляделся. Он находился в бальном зале. Оркестр играл что-то вроде вальса. Он заметил Ракель. Она расположилась за столом, покрытым белой скатертью, под хрустальной люстрой. По обе стороны от нее сидели двое одетых в смокинги мужчин и пытались привлечь ее внимание. Но ее взгляд был направлен на него, Харри. Это заставило его поспешить. На ней было элегантное черное платье одно из нескольких имевшихся в ее гардеробе элегантных черных платьев. А сам Харри был одет в черный костюм, свой единственный черный костюм, в котором вот уже много лет ходил на крестины, свадьбы и похороны. Ставя одну ногу перед другой, он заскользил между столами, но дело продвигалось медленно, потому что зал был полон воды. И вероятно, по поверхности ее ходили большие волны, потому что его влекло сначала вперед, а потом назад, а хрустальные люстры в форме буквы «S» кружились в такт вальсу. Когда Харри добрался до Ракели и уже хотел что-нибудь ей сказать, ноги вдруг оторвались от пола и его понесло вверх. Ракель протянула руку, встала со стула и попыталась поймать Харри, но не смогла до него дотянуться. Она оставалась внизу, а он поднимался все выше и выше. А потом он обнаружил, что вода постепенно становится теплой и окрашивается в красный цвет, так что сквозь нее уже ничего невозможно разглядеть. Ракель скрылась из вида. Только сейчас он понял, что не может дышать, и принялся отчаянно барахтаться, чтобы выбраться на поверхность.
Добрый вечер, Холе.
Харри разомкнул веки. Свет ножом резанул по глазам, и он снова закрыл их.
Трихлорметан. Более известен как хлороформ. Средство, конечно, немного старомодное, но эффективное. Мы использовали его в Е14, когда нам надо было кого-нибудь похитить, произнес какой-то человек.
Харри бросил на него быстрый взгляд, но ничего не рассмотрел, поскольку в лицо ему был направлен яркий свет.
У тебя наверняка возникло множество вопросов. Голос доносился из темноты позади лампы. Например: «Что случилось? Где я? Что этому типу от меня надо?»
Во время похорон они обменялись всего парой слов, и все же Харри узнал голос и этот небольшой намек на картавое «р».
Позволь мне ответить на последний вопрос, Холе, наверняка он волнует тебя больше всего. Итак, что мне от тебя надо?
Бор, прохрипел Харри. А где Кайя?
Об этом не беспокойся.
Судя по акустике, Харри находился в большом помещении. Возможно, с деревянными стенами. Точно не в подвале. Но здесь было холодно и влажно, как будто помещением давно не пользовались. Запах нейтральный, как в зале для собраний или офисе. Может, так оно и есть. Его руки были плотно примотаны скотчем к подлокотникам, а ноги к основанию офисного кресла на колесиках. Краской или штукатуркой не пахло, но Харри видел отблески света на прозрачной пленке, которой был покрыт паркет под его креслом и перед ним.
Кайю ты тоже убил, Бор?
Что значит «тоже»?
Как и Ракель. И других женщин, чьими фотографиями увешаны стены твоего загородного дома.
Он услышал шаги за лампой.
Я собираюсь сделать признание, Харри. Да, я убивал. Сперва я думал, что не способен на убийство, но, как выяснилось, ошибался. Шаги прекратились. Не зря говорят: стоит только начать
Харри откинул голову назад и уставился в потолок. Одну из панелей убрали, из отверстия торчало множество обрезанных проводов. Наверное, для компьютеров.
До меня дошли слухи, что одному из наших спецназовцев, Воге, известно кое-что об убийстве Халы, моей личной переводчицы. Когда я проверил эти слухи и выяснил, что именно он знает, то понял: его надо прикончить.
Харри закашлялся.
Все ясно: этот Воге вышел на твой след и ты его убил. А теперь решил убить и меня. Я не собираюсь быть твоим исповедником, Бор, поэтому переходи сразу к казни.
Ты неправильно понял меня, Харри.
Когда все вокруг тебя неправильно понимают, самое время задаться вопросом: а не сошел ли ты сам с ума? Бор, давай, чертов ублюдок, я готов.
Ну зачем же так спешить?
Вполне возможно, что там лучше, чем здесь. И компания, надеюсь, поприятнее.
Ты ошибаешься, Холе. Позволь мне рассказать, как было дело.
Нет! Харри дернулся на стуле, но скотч удержал его на месте.
Послушай. Пожалуйста. Я не убивал Ракель.
Я знаю, что ты убил Ракель, Бор. И не хочу слышать ни рассказов об этом, ни твоих высокопарных изви
Харри замолчал, когда лицо Руара Бора неожиданно осветилось снизу, как в фильме ужасов. И только через секунду сообразил, что свет исходит от телефона, лежавшего на столе между ними, который только что зазвонил.
Бор посмотрел на мобильник:
Тебе звонят, Харри. Это Кайя Сульнес.
Бор нажал на экран, поднял трубку и приложил ее к уху Харри.
Харри? раздался голос Кайи.
Он прочистил горло.
Где где ты?
Я только что вернулась домой и обнаружила, что ты звонил мне. Я отправилась перекусить в новый ресторанчик по соседству, а телефон оставила дома заряжаться. Скажи, ты ведь был здесь?
С чего ты взяла?
Мой ноутбук переставили с письменного стола на журнальный столик. Скажи, что это сделал ты, а то я не на шутку перепугаюсь.
Он смотрел прямо на лампу.
Харри? Ты где? У тебя такой странный голос
Да, это сделал я, подтвердил Харри. Так что беспокоиться не о чем. Слушай, я сейчас немного занят, перезвоню тебе попозже, ладно?
Хорошо, произнесла она с сомнением.
Бор дал отбой и положил трубку на стол.
Почему ты не поднял тревогу?
Полагаю, это бесполезно, иначе ты не позволил бы мне поговорить с Кайей.
Я думаю, это потому, что ты веришь мне, Харри.
Ты прикрутил меня скотчем к креслу. Не имеет значения, чему я верю.
Бор снова вышел на свет. Он держал в руках большой нож с широким лезвием. Харри попытался сглотнуть, но во рту у него пересохло. Бор поднес нож к Харри. К нижней стороне подлокотника. Полоснул. Проделал то же самое с левым подлокотником. Харри поднял освобожденные руки и принял протянутый нож.
Ты прикрутил меня скотчем к креслу. Не имеет значения, чему я верю.
Бор снова вышел на свет. Он держал в руках большой нож с широким лезвием. Харри попытался сглотнуть, но во рту у него пересохло. Бор поднес нож к Харри. К нижней стороне подлокотника. Полоснул. Проделал то же самое с левым подлокотником. Харри поднял освобожденные руки и принял протянутый нож.
Я привязал тебя для того, чтобы ты не напал на меня, прежде чем услышишь всю правду, пояснил Бор, пока Харри освобождал от скотча ноги. Ракель рассказала мне об угрозах, которые поступали в ее и твой адрес после раскрытия тобой нескольких громких дел. От людей, находившихся на свободе. И я приглядывал за вами.
За нами?
Прежде всего за ней. Я, так сказать, нес вахту. Точно так же я присматривал за Кайей в Кабуле, после того как Халу изнасиловали и убили. А теперь опекаю ее в Осло.
Ты знаешь, что это называется паранойя?
Знаю.
Хм Харри выпрямился и помассировал предплечья. Нож он оставил у себя. Ладно, рассказывай.
С чего начать?
Начни с сержанта.
Принято. В спецназе нет откровенных идиотов, поскольку игольное ушко, через которое следует пролезть, чтобы попасть в это подразделение, слишком узкое. Но сержант Воге был одним из тех солдат, у кого, как говорится, тестостерона больше, чем мозгов. Вскоре после убийства Халы, когда все только об этом и говорили, до меня дошли слухи: кто-то болтает, что, похоже, Хала очень любила Норвегию, потому что на ее теле было вытатуировано норвежское слово. Я проверил и выяснил, что сержант Воге трепался об этом за кружкой пива в баре. Дело в том, что Хала всегда ходила полностью закутанной в одежду, а татуировка располагалась у нее над сердцем. Совершенно исключено, чтобы она рассказала об этом Воге. И я знаю, что Хала всячески скрывала эту татуировку. Несмотря на то что татуировки хной весьма распространенное явление в Афганистане, многие мусульмане считают постоянные наколки sin of the skin[41].
Хм Но для тебя это, выходит, не являлось тайной?
Нет. Кроме мастера, сделавшего татуировку, я был единственным, кто знал о ней. До того как вытатуировать это слово, Хала проконсультировалась у меня, как оно правильно пишется, и уточнила, нет ли у него также какого-нибудь другого, неизвестного ей значения.
И что же это было за слово?
Бор грустно улыбнулся:
«Venn» «друг». Хале нравилось изучать языки; помню, я еще объяснял ей разницу между новонорвежским и букмолом. Очень способная была девочка.
Но Воге мог услышать о татуировке от тех, кто нашел труп или же производил вскрытие, предположил Харри.
Исключено. Два удара ножом Бор замолчал и с дрожью втянул в себя воздух. Два из шестнадцати ударов ножом порезали татуировку и сделали ее нечитаемой для тех, кто не знал, что там было написано изначально. Так что это мог знать только тот, кто