Через какое-то время я уже не пытался поймать мяч, а просто поднимал руки, защищая голову. «В чем дело? жаловался он. Я же не стараюсь тебя ударить. Доверься мне».
Он говорил это так, будто когда-либо сделал хоть что-то заслуживающее доверия.
Хочешь что-нибудь выпить? спрашивает Деклан.
Колу, наверное.
Деклан поднимает руку, привлекая внимание пожилой официантки в выцветшей красной футболке. Женщина натирает за стойкой пивные краны.
Две колы, пожалуйста, говорит он, когда она подходит к нашему столику. Она кивает без особого интереса.
Дождавшись ее ухода, я спрашиваю:
Что ты здесь делаешь?
В уголке рта Деклана дергается мускул.
Ты так это говоришь, будто я нарушаю какой-то судебный запрет. У нас свободная страна.
Да, но
Я умолкаю, потому что возвращается официантка, кладет перед нами салфетки для коктейля и ставит высокие стаканы колы со льдом. Мой телефон взорвался во время ланча, когда распространился слух, что Деклан в Эхо-Ридже. И он это знает. Он прекрасно знает, какую это вызовет реакцию.
Деклан наклоняется вперед, положив руки на стол. Они почти в два раза мощнее моих. В свободное от занятий время он работает на стройке, и это помогает ему держаться в лучшей форме, чем в школе помогал футбол. Он понижает голос, хотя кроме нас в «Буковски» сидят только два старика в бейсболках у дальнего конца барной стойки.
Мне надоело, что со мной обращаются, как с преступником, Мэл. Я ничего не сделал. Ты не забыл? Он проводит ладонью по лицу. Или ты больше в это не веришь? А вообще верил?
Конечно, верил. Правда. Я толкаю соломинкой лед в стакане. Но почему сейчас? Сначала Дейзи вернулась, а теперь ты? Что происходит?
При упоминании Дейзи на лице Деклана мелькает тень озабоченности так быстро, что я едва ее заметил.
Я не вернулся, Мэл. Я все еще живу в Нью-Гэмпшире. Я приехал кое с кем повидаться, вот и все.
С кем? С Дейзи?
Деклан тяжело вздыхает.
Что ты так зациклен на Дейзи? Она все еще тебе нравится?
Нет. Я просто пытаюсь понять, в чем дело. Я видел тебя на прошлой неделе, и ты ни слова не сказал, что приезжаешь. Деклан пожимает плечами и тянет колу, избегая моего взгляда. И знаешь, ты дерьмово подгадал по времени. С этой дрянью по всему городу.
Ко мне-то какое это имеет отношение? Он хмурится, когда я не отвечаю сразу. Погоди. Ты что, шутишь? Люди думают, что я как-то с этим связан? И что дальше? Теперь я и за глобальное потепление отвечаю? Черт побери, Мэл. Один из стариков у стойки бара оглядывается через плечо, и Деклан откидывается на спинку стула, сердито глядя на меня. К твоему сведению. Просто чтобы не было недомолвок. Я приехал сюда не для того, чтобы писать бросающие в дрожь лозунги на указателях, стенах и на чем там еще.
На могилах, поправляю я.
Да как угодно, скрежещет Деклан, тихо и зловеще.
Да как угодно, скрежещет Деклан, тихо и зловеще.
Я ему верю. Я не могу представить себе вселенную, в которой мой вспыльчивый, переполненный тестостероном брат наряжает трех кукол, как королев бала, и привязывает их к мавзолею. Легче вообразить, как он стискивает руки на горле Лейси и лишает ее жизни.
Господи. У меня дрожат руки, когда я беру стакан, встряхиваю лед в нем. Не могу поверить, что я только что об этом подумал. Я набираю колу в рот и с трудом проглатываю.
Тогда зачем ты приехал? И как долго пробудешь?
Деклан допивает свою колу и делает знак официантке.
На этот раз виски с колой, говорит он, когда она подходит.
Поджав губы, она поочередно смотрит на нас.
Сначала удостоверение личности.
Деклан лезет за бумажником, потом медлит.
Знаете что? Забудьте. Просто еще колы. Она пожимает плечами и отходит. Деклан качает головой, словно противен сам себе. Видишь, что я сделал? Решил не выпивать, а хотел, потому что мне не хочется показывать свое имя женщине, которую я даже не знаю. Вот она, моя гребаная жизнь.
Даже в Нью-Гэмпшире? спрашиваю я.
Один из стариков у барной стойки постоянно на нас поглядывает. Не могу сказать, почему то ли мое несовершеннолетие настолько очевидно бросается в глаза, то ли потому.
Везде, говорит Деклан. Он снова умолкает, когда официантка приносит колу, потом салютует мне стаканом. Знаешь, Мэл, хорошо, что у вас с мамой здесь все хорошо. Питеру нравится делать вид, что я не существую, но вас он не обижает. Тебе в итоге, может, обломится колледж.
Он прав, вполне возможно. Отчего я чувствую себя виноватым, поэтому сообщаю:
Питер обещает поговорить с мистером Коутсом насчет работы для тебя.
Поскольку Бен Коутс был мэром Эхо-Риджа, когда погибла Лейси, он несколько раз давал интервью о том, что, по его мнению, случилось. «Трагический, случайный акт насилия, всегда говорил он, совершенный каким-то извращенцем, которого случайно занесло в наш город».
Деклан мрачно смеется.
Гарантирую тебе, это чушь.
Нет, они встречались в выходные Дня труда, и
Уверен, встречались. И могли даже упомянуть обо мне. Вероятно, в связи с тем, каким самоубийственным для карьеры будет решение нанять меня. Вот как обстоят дела, Мэл, и я не буду донимать этим Питера. Я не хочу вбить клин между ним и мамой. Или тобой. И буду держаться от тебя подальше.
Я не хочу, чтобы ты держался от меня подальше. Я просто хочу знать, зачем ты здесь.
Деклан не отвечает сразу. Когда же начинает говорить, то в его голосе звучит усталость.
Знаешь, что случилось у нас с Лейси перед ее смертью? Мы переросли друг друга. Но мы этого не знали, потому что были парой глупых подростков, которые всю жизнь были вместе и думали, что так должно быть и дальше. Если бы мы были обычными людьми, то со временем поняли бы, что надо разойтись, и так и получилось бы. Нам пришлось бы двигаться дальше. Закрутить с кем-то другим. Он еще понижает голос. Этим должно было бы закончиться.
Мужчина у барной стойки, который разглядывал нас, встает и направляется в нашу сторону. Когда он пересекает уже половину помещения, я осознаю, что он не так стар, как мне показалось: наверное, немного за пятьдесят, с толстыми руками и выпуклой грудной клеткой. Деклан не оборачивается, но резко встает и достает бумажник.
Мне пора, говорит он, бросая на стол десять долларов одной бумажкой. Не переживай, ладно? Все хорошо.
Он стремительно проходит мимо мужчины, который зовет, полуобернувшись вслед ему:
Эй. Ты Деклан Келли?
Деклан продолжает двигаться к двери, и мужчина повышает голос:
Эй. Я с тобой разговариваю.
Деклан хватается за дверную ручку и, нажав плечом на дверь, распахивает ее.
Я никто, произносит он и исчезает за дверью.
Я не знаю, что будет делать мужчина подойдет ко мне, а может, догонит Деклана на улице, но он лишь пожимает плечами и, вернувшись к барной стойке, снова усаживается на табурет. Его приятель наклоняется к нему, что-то негромко говорит, и оба они смеются.
Мне вдруг приходит в голову, пока я в тишине допиваю колу, что с близкого расстояния жизнь Деклана кажется гораздо дерьмовее, чем это видится из другого штата.
Полчаса спустя я тащусь домой, потому что моему брату не пришло в голову спросить, прежде чем так внезапно удалиться, не надо ли меня подвезти. Я заворачиваю за угол к дому, где жила Лейси, и тут замечаю в нескольких шагах впереди себя на дороге девушку, которая катит за собой здоровенный чемодан.
Эй, окликаю я, когда подхожу достаточно близко и узнаю ее. Уже уезжаешь?
Эллери Коркоран оборачивается, и в этот самый момент колесико чемодана наезжает на камень, и тот едва не вырывается из рук девушки. Она останавливается и аккуратно ставит его рядом с собой. Дожидаясь меня, она собирает волосы сзади и укладывает их в подобие пучка так быстро, что я не могу уследить за движениями ее рук. Просто завораживающее зрелище.
Авиакомпания потеряла мой багаж больше недели назад, и его только что доставили. Она закатывает глаза. К нашим соседям.
Да, не повезло. Но все же он нашелся. Я показываю на чемодан. Помочь?
Нет, спасибо. Он не тяжелый. И бабушкин дом уже рядом.
Налетевший ветерок треплет выбившиеся пряди волос. Эллери такая бледная, с острыми скулами и упрямым подбородком, что казалась бы суровой, если б не ее глаза. Они чернильно-черные, огромные, чуточку раскосые, а ресницы такие длинные, что кажутся накладными. Я не осознаю, что рассматриваю ее, пока она не спрашивает:
Что?
Я засовываю руки в карманы.
Я рад, что встретился с тобой. Я хотел поблагодарить тебя за тот вечер. На сборе пожертвований. Понимаешь, за то, что ты не предположила, что я злоумышленник.
Уголки ее рта приподнимаются в улыбке.
Я мало что знаю о вандалах, но думаю, большинство из них вряд ли приходят в такой ужас от того, что сделали собственными руками.
Да. Конечно. Но это было бы легче всего предположить. И большинство здесь так и делают. И это было бы не очень хорошо для меня.
Потому что твоего брата подозревали в убийстве Лейси, подхватывает она. Совершенно спокойно, как будто мы говорим о погоде.
Верно. Мы продолжали идти, и меня неожиданно охватывает странное желание рассказать ей о моей встрече с Декланом. Мысли о ней мучают меня после ухода из «Таверны Буковски». Но это будет уже излишней откровенностью. Вместо этого я откашливаюсь и говорю: Я э видел твою мать. Когда она приезжала на похороны Лейси. Она была очень милой.
Милая не совсем подходящее слово. Сейди Коркоран была сгустком энергии, который пронесся по городу и наэлектризовал всех даже в разгар печальных событий. У меня сложилось впечатление, что она воспринимала Эхо-Ридж как одну большую сцену, но я был не против посмотреть тот спектакль. Нам всем требовалось отвлечься.
Эллери прищуривается, глядя вдаль.
Забавно, как все здесь помнят Сейди. Я совершенно уверена, что, посети я любой из городов, где мы жили, никто меня там не узнает.
Сомневаюсь. Я исподтишка бросаю на нее взгляд. Ты называешь свою маму по имени?
Ага. Когда она ходила на пробы, она заставляла нас притворяться, будто она наша старшая сестра, и так и прилипло, объясняет Эллери тем же прозаическим тоном. Она пожимает плечами, когда я поднимаю брови. Матери дошколят не считаются в Голливуде особо сексуальными.
Позади нас слышится шум автомобиля сначала слабый, затем такой громкий, что мы оба оборачиваемся. Свет фар надвигается слишком быстро, и я, схватив Эллери за руку, дергаю ее с дороги. Она выпускает ручку чемодана и вскрикивает, когда тот валится прямо под колеса приближающейся машины. Визжат тормоза, и ярко-красный «БМВ» останавливается в нескольких дюймах от чемодана.