Я помню, как отняла у Брук канцелярскую скрепку и подняла другую с пола.
Канцелярские скрепки? переспрашивает офицер Родригес.
Как только мы с Эзрой сказали ему, что уехали с «Фермы страха» вместе с Брук, он незамедлительно переходит к допросу. Мы переместились в кухню, и бабуля приготовила для всех какао. Я стискиваю еще теплую кружку, объясняю, что случилось до того, как Эзра присоединился к нам с Малкольмом.
Да. Они были разогнуты, понимаете, почти в прямую линию. Люди иногда так делают, когда они нервничают. Это вроде вредной привычки.
Во всяком случае, я так делаю. Не было ни одной скрепки, которой я немедленно не вернула бы ее «первозданную» форму.
Помню, как поначалу Брук вела себя бестолково и смешно и путалась в словах.
Она пошутила на тему «так сказала она», говорю я офицеру Родригесу.
По его лицу видно, что он ничего не понимает.
Так сказала она?
Да, знаете, из «Офиса»? Сериал? Наклонив голову набок, я жду, пока он вспомнит, но офицер Родригес по-прежнему хмурит брови. Как может человек двадцати с чем-то лет не узнать этой фразы? Ну, это когда главный персонаж произносит концовку после двусмысленного выражения. Например, когда кто-то говорит, что что-то твердое, он может иметь в виду что угодно, ну, вы понимаете. Пенис, например.
Эзра прыскает какао, а офицер Родригес заливается краской.
Бога ради, Эллери, резко говорит бабуля. Это вряд ли уместно в данном разговоре.
Я думала, уместно, пожимаю я плечами. Всегда интересно наблюдать за реакцией офицера Родригеса на неожиданные для него слова.
Он прочищает горло, избегая встречаться со мной взглядом.
И что случилось после шутки?
Она попила воды. Я спросила ее, что она делает в полуподвале. Кажется она была сильно расстроена.
Я помню слова Брук так, будто она произнесла их пять минут назад: «Не надо мне было. Я должна им показать. Это неправильно, это нехорошо. Что случилось? Хотите узнать?»
Мне делается нехорошо. Подобные вещи кажутся чепухой, когда пьяная девушка лепечет их на вечеринке, но превращаются в зловещие, когда она исчезает. Брук исчезла. Не думаю, что я до конца это осознала. Я все жду, что офицеру Родригесу вот сейчас позвонят и скажут, что она встретилась с какими-то друзьями.
У нее на глазах выступили слезы, когда она все это говорила, поясняю я. Я спросила, касается ли это сбора болельщиков, но она сказала «нет».
Ты настаивала? спрашивает офицер Родригес.
Нет. Она сказала, что хочет домой. Я предложила позвать Кайла, но она сказала, что они расстались. И что его все равно там нет. Поэтому Малкольм предложил отвезти ее домой, и она согласилась. Тогда я пошла за Эзрой. Отвезти Брук домой Я молчу, соображая, что сказать дальше. Это случайность.
Офицер Родригес вопросительно поднимает брови.
Что ты имеешь в виду?
Хороший вопрос. Что я имею в виду? В голове у меня не переставая крутятся разные мысли с того момента, как офицер Родригес сообщил об исчезновении Брук. Мы пока не знаем, что это значит, но одно я знаю точно: если она вскоре не появится, люди станут ожидать худшего и начнут показывать пальцем на самого очевидного подозреваемого. Им станет человек, который видел ее последним.
Это избитый момент каждого выпуска «Места и времени»: друг, сосед или коллега, который говорит: «Он всегда был таким приятным парнем, никто никогда не поверил бы, что он способен на такое». У меня пока нет возможности все хорошенько продумать, но одно я знаю наверняка: генерального плана остаться наедине с Брук не было. У меня ни разу не возникло мысли, что Малкольм делает не только попытку помочь ей добраться до дома.
Я имею в виду то, что в конце концов именно Малкольм повез Брук домой, было чистой случайностью, говорю я. Сначала мы даже не знали, что она находится в кабинете.
Хорошо, говорит офицер Родригес, выражение лица у него совершенно нейтральное. Значит, ты ушла искать Эзру, а Малкольм оставался один с Брук как долго?
Я смотрю на Эзру, который пожимает плечами.
Может, пять минут? предполагаю я.
Поведение Брук как-то изменилось, когда вы пришли?
Нет. Она по-прежнему была грустной.
Но ты сказала, что ранее она не была грустной. Что она шутила.
Она шутила, а потом загрустила, напоминаю я ему.
Ясно. Итак, пожалуйста, расскажите мне, как вы шли к машине. Оба.
Так ходят еще десять минут, пока мы наконец, со всеми подробностями, не доходим до момента, когда я спросила Брук, все ли будет с ней в порядке? Я опускаю ту часть, в которой Малкольм спрашивал разрешения позвонить мне, что кажется мне сейчас несущественным. Эзра тоже об этом не упоминает.
Она сказала: «А с чего со мной должно быть плохо»? повторяет офицер Родригес.
Да.
И ты не ответила?
Нет.
Я не ответила. Теперь я остро сожалею, что не сделала этого.
Я не ответила. Теперь я остро сожалею, что не сделала этого.
Хорошо. Офицер Родригес захлопывает блокнот. Спасибо. Вы мне очень помогли. Я свяжусь с вами, если у меня появятся новые вопросы.
Я расцепляю руки, сомкнутые на коленях. Ладони взмокли.
А если вы найдете Брук? Вы сообщите нам, что с ней все в порядке?
Конечно. Сейчас я еду в участок. Может быть, она уже дома и получает выговор от родителей. В подавляющем большинстве случаев так Он вдруг замолкает, шея у него краснеет, и он бросает взгляд на бабулю. Так мы надеемся.
Я знаю, что он хотел сказать. В подавляющем большинстве случаев так и бывает. Полицейских учат говорить подобные вещи встревоженным людям, чтобы те не впадали в панику, когда кто-то пропадает. Но Эхо-Ридж такими словами не успокоишь.
Потому что бабуля права. Это никогда не сбывалось.
Глава 18
Малкольм
Воскресенье, 29 сентября
Ты важный свидетель, Малкольм. Не спеши.
Офицер Макналти все еще сидит, положив руки на кухонный остров. Рукава у него завернуты, и я вижу его часы: 9:15. Брук отсутствует почти десять часов. Это не так много, но кажется вечностью, когда ты начинаешь представлять, что могло случиться с человеком, пока весь остальной мир спит.
Я сижу на стуле рядом с ним. Нас разделяет пара футов, которых, как мне кажется, недостаточно. Офицер Макналти по-прежнему не сводит с меня взгляда, холодного и пристального. Он сказал «свидетель», не «подозреваемый», но смотрит он на меня иначе.
Это все, говорю я. Это все, что я помню.
Значит, близнецы Коркоран могут подтвердить твои слова до того момента, как ты высадил их у дома?
Господи. Подтвердить твои слова. У меня сосет под ложечкой. Нужно было сначала отвезти домой Брук. Все выглядело бы по-другому.
Да, говорю я.
Что сейчас думает обо мне Эллери? Она хотя бы знает?
Кого я хочу обмануть? Это же Эхо-Ридж. Офицер Макналти сидит у нас уже больше часа. Все знают.
Хорошо, произносит офицер Макналти. Давай вернемся ко вчерашнему вечеру. Ты не заметил ничего необычного в поведении Брук за последние несколько недель? Что-нибудь, что обеспокоило или удивило тебя?
Я кошусь на Кэтрин. Она стоит, прислонившись к стойке, напряженная и похожая на манекен.
Да я по-настоящему и не знаю Брук, говорю я. Мы мало видимся.
Хотя она часто здесь бывает, не так ли? спрашивает офицер Макналти.
Похоже, он куда-то клонит, но я не знаю, куда. Офицер Макналти переводит взгляд с моего лица на мое колено, и я понимаю, что оно нервно дергается.
Да, но не для того, чтобы побыть со мной.
Она считает тебя привлекательным, резко вставляет Кэтрин.
Какого черта? У меня перехватывает дыхание.
Все поворачиваются к Кэтрин.
Она давно об этом говорит, продолжает та. Кэтрин произносит каждое слово идеально ясно и четко. В прошлые выходные, когда она здесь ночевала, я проснулась, а ее в комнате не было. Я ждала, наверное, минут двадцать, пока снова не заснула, но она не вернулась. Я подумала, может, она ходила к тебе. Особенно если учесть, что через пару дней она порвала с Кайлом.
Ее слова словно удар под дых. Все разом поворачиваются ко мне. Господи Иисусе, зачем Кэтрин говорит подобные вещи? Она же понимает, в каком свете это меня выставляет.
Не ходила, с трудом выговариваю я.
У Малкольма нет девушки, быстро говорит моя мать. За прошедшие полчаса она постарела на год: щеки ввалились, волосы выбились из аккуратного пучка, а между бровей пролегла глубокая морщина. Я знаю, что мама путешествует по той же дороге памяти, что и я. Он не он всегда проводит больше времени с друзьями, чем с девочками.
Он не такой, как Деклан. Вот что она хотела сказать.
Офицер Макналти сверлит меня взглядом.
Если между тобой и Брук что-то было, Малкольм, самое время об этом сказать. Это не означает, что у тебя будут проблемы. Он лжет. Еще один кусочек головоломки, которую мы пытаемся собрать.
Ничего не было, говорю я, встречаясь с холодным взглядом Кэтрин. Она подвигается ближе к Питеру. Он все это время молчит, стоит, сложив руки, с выражением глубокой озабоченности. Брук я вижу только тогда, когда она с Кэтрин. Кроме Я вдруг вспоминаю и снова перевожу взгляд на офицера Макналти. Он весь внимание, наклоняется вперед. Я действительно видел ее несколько дней назад. Мы были в машине с Мией, поспешно добавляю я. Мы видели Брук в центре города, она разговаривала с Вэнсом Пакеттом.
Офицер Макналти хмурится. Он не ожидал услышать подобное.
С Вэнсом Пакеттом?
Да. Он закрашивал граффити на автомастерской Армстронга, и Брук к нему подошла. Разговор у них был вроде как напряженный. Вы спросили о чем-то необычном, и это было э необычно.
Произнеся эти слова, я понимаю, как они звучат.
Как слова парня, которому есть что скрывать и который пытается отвлечь внимание.
Интересно. Офицер Макналти кивает. Вчера вечером Вэнс Пакетт находился в вытрезвителе и фактически он смотрит на свои часы, скорее всего до сих пор там и находится. Однако спасибо за информацию. Мы обязательно с ним разберемся. Он откидывается на стуле и складывает руки на груди. На нем белая сорочка от вечернего костюма и хорошо отглаженные брюки. Он, вероятно, собирался в церковь, когда все это случилось. Есть еще что-нибудь, что, по-твоему, может быть нам полезно?
Телефон в кармане молчит, стало быть, Миа еще не проснулась. Последнее полученное мною сообщение пришло от Деклана, когда я шел к «Дому ужасов», чтобы забрать близнецов.