В городе на несколько часов. Не переживай.
Зачем он здесь? Почему мой брат здесь, снова, когда пропадает девушка?
Если я покажу это сообщение офицеру Макналти сейчас, все переменится. Кэтрин перестанет злобно на меня смотреть. Офицер Макналти не будет по десять раз задавать мне один и тот же вопрос. Он переключит свои подозрения с меня на другого человека. На Деклана.
Я с трудом сглатываю и оставляю телефон лежать в кармане.
Нет. Ничего нету.
Глава 19
Эллери
Воскресенье, 29 сентября
Я не могу усидеть на месте.
Весь день я слоняюсь по дому, беру с полок разные предметы, а потом кладу их на место. В гостиной полно фарфоровых фигурок, которые любит бабуля она называет их Хюммелями[9].
Мальчики и девочки со светлыми волосами и красными, как яблоки, щечками лезут на деревья, несут корзины и обнимаются. Пару дней назад я взяла одну из них, и бабуля сказала, что Сейди разбила ее, когда ей было десять лет.
Уронила на пол, и от головы отлетела половина, сказала бабуля. Она ее склеила. Я заметила это только через много недель.
Правда, при ближайшем рассмотрении все становится очевидно. Я держу фарфоровую девочку в руке и рассматриваю ломаную белую линию, идущую по одной стороне ее личика.
Ты очень рассердилась? спросила я бабулю.
В бешенство пришла, ответила она. Это коллекционные экземпляры. Девочки не должны были их трогать. Но Сейди постоянно тянула к ним руки. Я знала, чьих это рук дело, даже когда Сара сказала мне, что это сделала она.
Сара так поступила? Почему?
Не хотела, чтобы ее сестру наказали, сказала бабуля. Впервые при разговоре о Саре боль исказила ее лицо. Думаю, я всегда была немного строже к Сейди. Потому что обычно все неприятности исходили от нее.
До этого момента мне не приходило в голову, что моя печаль связана и с моей матерью. К еще одной девочке, разбитой и кое-как склеенной. Все еще сто́ящей, но не прежней.
В гостиной только одна семейная фотография: бабушка и дедушка, на вид им около сорока лет, и Сейди с Сарой примерно двенадцати лет. Я беру снимок и рассматриваю их лица. В голове только одна мысль: они и понятия не имеют.
Точно так же, как не имела понятия семья Брук. Возможно, я ошибаюсь. Может, они тревожились с того дня, как заляпали краской шкафчик Брук и положили на ее машину сырое мясо. Может, они думали что-то предпринять и теперь им ужасно плохо. Потому что сейчас почти час дня и никаких вестей от Брук.
Мой телефон звякает, я ставлю фотографию на место и достаю телефон из кармана. Сердце у меня подпрыгивает, когда я вижу сообщение от Малкольма: Мы можем поговорить?
Я в сомнении. Я хотела написать ему после ухода офицера Родригеса, но не знала, что сказать. И до сих пор не знаю. По экрану бегут серые точки, и у меня перехватывает дыхание.
Я пойму, если ты не захочешь.
Дело в том, что я хочу.
Я пишу ответ: Хорошо. Где?
Где хочешь. Я могу заехать?
Это хорошая мысль, потому что сегодня бабуля ни под каким видом не выпустит меня из дома. Я удивлена, что она спустилась в полуподвал постирать белье. Когда? спрашиваю я.
Через десять минут?
Окей.
Я поднимаюсь наверх и стучу в дверь Эзры. Он не отвечает. Вероятно, в наушниках грохочет музыка. Это его привычный способ уйти от действительности. Я поворачиваю дверную ручку, толкаю дверь. Он за столом, в плотно сидящих на голове боузовских наушниках, таращится в ноутбук. Брат вздрагивает, когда я стучу его по плечу.
Через десять минут?
Окей.
Я поднимаюсь наверх и стучу в дверь Эзры. Он не отвечает. Вероятно, в наушниках грохочет музыка. Это его привычный способ уйти от действительности. Я поворачиваю дверную ручку, толкаю дверь. Он за столом, в плотно сидящих на голове боузовских наушниках, таращится в ноутбук. Брат вздрагивает, когда я стучу его по плечу.
Малкольм сейчас приедет, говорю я, когда он стаскивает наушники.
Да? Зачем?
Я хмыкаю.
Он точно не сказал. Но думаю ты знаешь. Он хочет поговорить о Брук и, может быть Я думаю о его втором сообщении. «Я пойму, если ты не захочешь». Может быть, объяснить, что случилось после того, как он нас высадил.
Мы знаем, что случилось, говорит Эзра. Мы уже слышали версию этого от бабули, которая слышала ее от Мелани, которая, вероятно, слышала ее от Питера Нилссона. Или от одного из тех людей в Эхо-Ридже, которые, похоже, узнают обо всем, едва это произойдет. Малкольм высадил Брук, и она вошла в дом. Он хмурится, когда я молчу. Что, ты этому не веришь? Эллери, не дури. Он же наш друг.
Которого мы знаем месяц, говорю я. И когда я встретила его в первый раз, на вечере по сбору средств, он держал в руке баллончик с краской. Эзра изумленно открывает рот. Слушай, я только говорю, что вполне разумно расспросить его теперь.
Ты этого хочешь? интересуется Эзра.
Я колеблюсь. Ничего плохого Малкольм не сделал. Не говоря уже о том, что последние пять лет он провел в тени Деклана Келли подозреваемого в убийстве. Даже если бы он был человеком, который хотел причинить вред Брук, он не идиот. Он не поставил бы себя в такую же, как у Деклана, ситуацию.
Если только это не вышло непредумышленно.
Боже. Эти мысли изматывают. Везет Эзре, он не прочитал столько книг о настоящих преступлениях, сколько прочитала я. Отключиться невозможно.
Брат качает головой, глядя на меня, вид у него разочарованный.
Это именно то, что нам сейчас не нужно, Эл. Безумные теории, которые отвлекают людей от того, что действительно происходит.
А именно?
Он трет рукой лицо.
Черт меня возьми. Но я не думаю, что наш друг в этом замешан только потому, что оказался не в том месте не в то время.
Я хочу подождать на улице. Ты пойдешь?
Да, отвечает Эзра, снимая с шеи наушники и бросая их на захламленный письменный стол.
Он приложил больше усилий, чем я, чтобы придать своей комнате характер развесил по стенам фотографии из нашей последней школы и постеры со своими любимыми группами. Его комната похожа на комнату подростка, тогда как моя скорее кажется гостевой. Не знаю, чего я жду. Наверное, ощущения, что это мое теперь жилье.
Мы спускаемся и, выйдя на переднее крыльцо бабулиного дома, усаживаемся на скамейку у двери. Не проходит и двух минут, как на нашей подъездной дорожке останавливается автомобиль миссис Нилссон. Из него выходит Малкольм и вяло машет нам рукой, пересекая лужайку. На скамейке есть место еще для одного человека, но Малкольм не садится. Он прислоняется к перилам крыльца, засунув руки в карманы. Я не знаю, на чем остановить взгляд, поэтому выбираю точку поверх его плеча.
Привет, ребята, тихо произносит он.
Как ты, Мэл? спрашивает Эзра.
Я украдкой смотрю на Малкольма и вижу, как ненадолго расслабляется его напряженное лицо. Я осознаю, как много для него значит то, что Эзра здоровается с ним, как обычно.
Уже лучше, говорит он. Я только хотел сказать вам он смотрит на меня, словно знает, что Эзра ни на секунду в нем не сомневался. Я хотел, чтобы вы от меня услышали то, что я сказал офицеру Макналти, я благополучно проводил Брук до дома. Я видел, как она вошла в дом и закрыла дверь. А потом я поехал к себе, и это все, о чем-либо я знал до сегодняшнего утра.
Мы знаем. Не в том месте, не в то время, говорит Эзра, повторяя то, что сказал наверху. Это не может повлиять на отношение людей к тебе.
Ну. Малкольм сильнее опирается на перила. Дело в том что Кэтрин кое-что говорит. Он с трудом сглатывает. Она думает, что у нас с Брук был секс.
Я замираю, а Эзра резко втягивает воздух.
Что? переспрашивает он. Почему?
Малкольм беспомощно пожимает плечами.
Не знаю. На прошлой неделе она попросила меня пригласить Брук на осенний бал. Поскольку та только что рассталась с Кайлом и у нее нет пары. Он мельком смотрит на меня. Я замечаю это краем глаза, потому что снова устремляю взгляд поверх его плеча. Я ее не пригласил, и Кэтрин больше об этом не заговаривала. Это единственный раз, когда она вообще говорила со мной о Брук. Но даже тогда она сказала, что мы пойдем с ней только как друзья.
Не знаю. На прошлой неделе она попросила меня пригласить Брук на осенний бал. Поскольку та только что рассталась с Кайлом и у нее нет пары. Он мельком смотрит на меня. Я замечаю это краем глаза, потому что снова устремляю взгляд поверх его плеча. Я ее не пригласил, и Кэтрин больше об этом не заговаривала. Это единственный раз, когда она вообще говорила со мной о Брук. Но даже тогда она сказала, что мы пойдем с ней только как друзья.
Я смотрю вниз и наблюдаю за ползущей по половице крыльца божьей коровкой, пока она не проваливается в щель.
Я думала, что у вас с Кэтрин наладились отношения, говорю я.
Я тоже так думал, мрачно отвечает Малкольм. Я, честно, не знаю, с чем все это связано. Я устал. И безумно беспокоюсь за Брук. Но про секс сплошная ложь. Поэтому я хотел, чтобы вы тоже об этом знали.
Я наконец смотрю ему прямо в глаза. Они грустные, испуганные и добрые. В этот момент я вдруг начинаю верить, что он не тот неуравновешенный парень Келли, или некто с мотивом, или тихоня, на которого никогда не подумаешь. Я выбираю веру в то, что он тот человек, каким всегда казался.
Я предпочитаю довериться ему.
Мы тебе верим, говорю я и вижу его облегчение.
Глава 20
Малкольм
Понедельник, 30 сентября
К обеду Брук все еще не появляется. И я на собственном опыте узнаю, через что прошел мой брат пять лет назад.
Вся школа Эхо-Риджа все утро пялится на меня. Все перешептываются за моей спиной, кроме некоторых, кто высказывается мне прямо в лицо. Как Кайл Макналти. Он и его сестра Лиз на все выходные уезжали к друзьям в Университет Вермонта. Как только сегодня утром я вошел в коридор, он схватил меня за руку и притиснул к шкафчикам.
Если ты что-то сделал с Брук, я тебя прикончу, скрежещет он.
Я вырываю руку и отталкиваю его.
Да пошел ты, Макналти.
Вероятно, он бы меня ударил, если бы между нами не встал учитель.
Сейчас мы с Мией направляемся в кафетерий и по пути проходим мимо постера с рекламой осеннего бала. Во время утренних объявлений директор Слейт сообщил, что хотя они еще не решили, отменять или нет субботние танцы, они пройдут в «существенно урезанном формате», без королевского двора. Закончил он напоминанием о том, чтобы все сообщали о чем-нибудь или о ком-нибудь подозрительном.
Кем для большинства учеников являюсь я.
Если бы не подступившая тошнота, я бы посмеялся над тем, с какой яростью Миа мечет на всех гневные взгляды, пока мы идем по коридору.