Дым щипал глаза, глаза щурились, глядя, как табачное сизое облачко словно бы пересекается, перемешивается с чёрным клубящимся, валящим из длинной трубы паровой шлюпки, что отчалила от борта «Князя Суворова», направившись в сторону отдалённого силуэта в тумане «Воронежа».
«Вот вроде бы и пробовал эти сигареты из будущего, удивлялся Зиновий Петрович, и уже сравнительно понял, что не нравятся. А всё одно тянет испытать как запретный плод. Эх, грехи наши»
А клочья тумана так и продолжало таскать туда-сюда, то в одну сторону отголосками утреннего бриза, то, к обеду ветер менялся в другую.
Заунылые склянки пробили свои четыре удара, когда мутные очертания парохода, взявшего курс к полуострову, стронулись с места.
Небось, думаешь, что «ща кэп начнёт ныть на хрена тебе это надо?».
Лейтенант изменился в лице, но совладал, натянув подчёркнутую бесстрастность. А вот голос выдал, заюлив:
Нет
Вопрос «на хрена тебе это надо» я уже обдумал, перебил Чертов, у тебя и твоих парней есть опыт абордажей, досмотров, захватов?
Скажем так, в другой специфике.
Вот и наберётесь. Только перед амерами амуницией и оружием сильно не рисуйтесь. И ещё. Учти, у них на эскадре своя банда призовая есть. И командир свой. Как ты наладишь вопрос взаимодействия, сам решай. Но не подставляйся. В том числе и под пули по чьей-либо глупости. Не забывай, что ты и твои парни ценный хирургический инструмент и, может статься, наша единственная защита и аргумент на непредвиденный случай. Так что радуйся практике.
Волков по-военному, чётко дёрнул подбородком, поняв, что разговор окончен. Уже уходя, услышал негромкое:
Как-то слишком легко Зиновий согласился включить вас в группу захвата. Странно.
Ми́чмана командира досмотровой партии, который сразу повёл себя не очень контактно, Волков «купил» простым психологическим приёмом, добродушно попросив его помочь.
Вы со своими матросами лучше разбираетесь в судовых потрохах подобных лоханок, а у нас другая архитектура палуб. Вы ж видели, на каком громиле мы обретаемся. Так что зачищать от япошек американский углевоз будем, опираясь на ваш опыт.
А потом слово за сло́вом, а главное делом: боевыми тактическими знаниями, перехватил инициативу в свои руки, командуя расстановкой сил.
«Бляха-муха! Да меня можно на другие миры-планеты космонавтом-ксенологом посылать», мысленно ухмылялся лейтенант, глядя, как внимательно слушают моряки, построившиеся на палубе во главе с усачом мичманом.
Матросики, кстати, тоже, за исключением совсем уж пары молодых, красовались этим неизменным атрибутом моды нынешней эпохи.
Как, по-вашему, поведут себя японцы, оставленные на американском судне, при нашем появлении?
Матросики, кстати, тоже, за исключением совсем уж пары молодых, красовались этим неизменным атрибутом моды нынешней эпохи.
Как, по-вашему, поведут себя японцы, оставленные на американском судне, при нашем появлении?
Мы под флагом САСШ, было заметно, что царский офицер немного не одобряет такую пиратскую хитрость, не вооружены, и это видно ни пушек, ни картечниц. В этих краях бывают китобои, но «Воронеж» на них нисколько не похож. Обычно суда становятся недалеко друг от друга, посылая шлюпку.
Двести метров недалеко? В целом хорошая дистанция.
От стоянки эскадры до входа в бухту дошли за час, так что времени подготовиться было вполне.
На палубу подали из трюма ящики и мешки импровизированные укрытия.
К неудовольствию капитана. То, как расхозяйничались на его судне военные, снуя туда-сюда, «нарезая» и обустраивая позиции, ему откровенно не нравилось. Но супротив приказов Рожественского, естественно, пойти он не мог.
Тем не менее сам вызвался стоять на руле при манёвре сближения.
Стрельнуть по вам мы не дадим, заверил его Волков, но кое-что сделать не помешало бы. Не думаю, что мы столкнёмся с какими-то большими проблемами при захвате судна, но шальная пуля она, как известно, дура ещё та.
Ходовой мостик заблиндировали, постаравшись, чтобы косметически это меньше бросалось в глаза.
Мичману, кстати, Волков сразу предложил перейти на «ты», поясняя:
Не думаю, что переколошматить дюжину японцев будет сложной задачей, но в бою всякое может быть, и пока по чину докричишься, десять раз пулю словишь. Теперь по теме. Сколько и кого оставят японцы на судне? Предположу, что не меньше десятка человек под началом офицерика с начищенной железякой из дрянного металла. Но про катану-меч ладно уж это поэзия бусидо самураев
Кай-гунто называется их морской военный меч, показал свою осведомлённость мичман.
Да и чёрт бы с ним. Если там призовая партия, значит вооружены. И не дети, как бы по-детски ни выглядела их низкорослость. Всех узкоглазых, что будут торчать на палубе, а офицер наверняка при нашем появлении поднимется наверх, мы повалим ещё на подходе. Огневое подавление мы обеспечим, Волков похлопал по своему автомату, заметив любопытные взгляды.
Примкнутые изогнутые магазины сразу бросились в глаза, дав однозначную пищу для выводов. Во всяком случае, тем, кто соображал. Впрочем, Волков не видел смысла скрывать (стрельба очередями сама за себя скажет), поясняя мичману боевые возможности:
Рожок на тридцать патронов. Шестьсот выстрелов в минуту. Эта байда на конце ствола заглушить звук. Так что есть смысл нам первыми открывать огонь, сразу по-тихому валя́ офицера, или кто там начнёт командовать. А вот в тесных помещениях вам даже с кавалерийскими карабинами не разгуляться.
На такую оказию нам ещё в Кронштадте револьверы выделили.
Главное, никого из «белых», в смысле из экипажа, не зацепить. Вони американской будет, до посольств и атташе, мама не горюй.
Ты так говоришь, будто вы сами не из Америки, интерес усача был с хитринкой, они ж вам почитай «свои»?
Ф-ф-ф! Америкосы? Свои? Скажи ещё товарищи. Тамбовский волк им товарищ.
Ох, и странный вы народ. Вроде по-нашенски гутарите, а всё слова на немецкий лад коверкаете. И «товарищ» у вас будто уставное обращение, мичман прищурился. Часом, не социалисты?
Волков скрежетнул зубами.
«Вот блин, предупреждал же. Кто-то, видно, обратился товарищ лейтенант. Я по привычке и не заметил. А эти услышали».
Не социалисты мы. У нас свой устав. Сам же заметил на немецкий лад. Товарищ это камрад, для примера.
В бухту входили, ориентируясь по мысу справа, название которого говорило само за себя Лысая Голова бурая, прибитая снегом возвышенность горбом на полкилометра.
Остался за кормой шум океанского прибоя, высокие сопки не пускали свежий ветер, и в бухте густел туман, глотая звуки. Только чайки скрипели своими птичьими глотками, да мерно стучали на низких оборотах машины.
Бухта Провидения имеет несколько удобных якорных стоянок и гаваней, но «американец», не зная глубин, не стал заходить далеко, бросив якорь всего лишь в семи километрах от входа, близ косы Пловер.
По крайней мере, на радаре беспилотника неучтённая жирная блямба (как предположили судно) светилась именно там. Сомнений в показаниях техники вроде бы не было, тем не менее, при видимости в полтора километра, «Воронеж», хоть и намеренно двигался к цели, но осторожно.
Примерно на такой же дистанции держались и от береговой линии, опираясь на неё, как на ориентир чернеющие сопки, достигающие в высоту до 800 метров, возвышались над серой дымкой.
Сначала показались мачты.
Вон он!
Матросы и морпехи уже давно рассредоточились, прикрывшись за кусками парусины, выставив оружие наизготовку.
Волков на пальцах показал капитану, дескать, правь, как условились.
Пароход чуть отвернул, с расчётом сблизиться на параллелях.
«Американец» стоял кормой. Тысяч на шесть водоизмещения, если не больше. Слегка коптил единственной трубой.
Заметили ли их раньше по дыму (чёртов дым!), но когда в серой пелене окончательно прорисовался весь корпус угольщика, а соответственно и они предстали на вид, япошки забегали, засуетились.
Колёсиком бинокля резкость ага! Офицер как чёртик, палка-меч болтается, пасть открыл приказы раздаёт и засновали матросики-коротыши, тоже с палками-винтовками, разбежались вдоль борта.
Басурмане, сопело рядом ожидание мичмана, бдят, сукины дети.
Чуть погодя японцев насчитали примерно восемь-десять. Не точно, потому что в двух определили (по росту) похожи на европейцев. Из экипажа? А ещё янки-матросы постоянно появлялись, высовываясь, любопытно поглядывая, и снова убираясь, создавая неудобный хаос.
Но главное подозрительные японцы были начеку.
«С таким раскладом глушак бесполезен. Бить массово, давя огнём», спокойно констатировал Волков. Отложил бинокль, берясь за оружие, передёргивая затвор:
Пусть твои возьмут на прицел тех, кто по краю, чтоб американцев не зацепить. Повылезали, придурки, точно пулю схлопочут. Стрелять только в тех, кто с оружием.
Добро.
Команда ушла по цепочке. Лейтенант забормотал в гарнитуру, распределяя цели.
А японцы стали подавать флажные сигналы.
Внимание! Осталось триста метров.
«Американец» влажными обводами на правом крамболе. Сближаясь, шли не прямо на него, а проходя чуть в стороне, открывая его боковую проекцию грязный или обшарпанный борт. Тем временем на шкафуте появился тип с короткой рыжеватой шкиперской бородкой, принял у матроса рупор, захрипев нечто нечленораздельное. Естественно, по-английски.
А на палубе «Воронежа» кое-кто из команды изображает полное миролюбие. Капитан с мостика беспечно машет рукой. Однако все внимательны и готовы при первых же выстрелах укрыться.
Двести метров, выдал дистанцию лейтенант.
Заподозрили нехристи, напрягся шёпотом мичман, сам не замечая, что дёргает себя за ус. Надо бить, иначе полягут не достанем. Сигнал выбросили: «Требую остановиться».
Волков и сам уже почувствовал, а главное видел сейчас! Лишь дожидался, когда суда станут друг против друга бортами. Но не дотянули гортанный крик команды японского офицера совпал с тихим в гарнитуру:
Огонь!
«Калаш» глухо запыхтел из глушителя, громче залязгав затвором, а рядом бахал карабин мичмана. Затрещали выстрелами остальные. Порхнули со скрипучими воплями чайки. Послышались первые крики раненых.
Неожиданно вжикнуло мимо что-то летело в ответ.
«Охренеть!»
Хорошо, что после команды офицера японцы не кинулись в укрытия, а просто выставили винтовки, беря пришлое судно на прицел и ростовые фигуры-мишени задёргались под свинцовым огнём, сминаясь, падая