Ты же будешь скучать по брату, напомнил он. И по Дотти. А еще по Фергусу, Марсали и их детишкам Не уверен, что они захотят обосноваться в Ридже с нами: дядя Джейми думает, они тоже поедут на юг, только ближе к берегу. Чтобы зарабатывать на жизнь типографией, Фергусу нужно поселиться в городе покрупнее.
Рэйчел на мгновение помрачнела, однако затем качнула головой.
Конечно, я буду скучать по Дензилу и Дотти, но мы все равно разлучимся, ведь они последуют за войском. А если ты не пойдешь воевать, я буду очень счастлива, тихо добавила она и поцеловала мужа.
Рэйчел дремала, и ее тело, все еще гудящее после занятий любовью, резко отозвалось на движения Йена, когда он тяжело вздохнул и весь напрягся. Рэйчел тут же вскочила и положила руки ему на плечи, чтобы осторожно разбудить.
Через секунду она, запутавшаяся в постельном белье, уже оказалась на полу, а супруг прижал ее сверху, сдавливая горло своими крепкими руками. Рэйчел извивалась и тщетно толкала его; когда дышать стало нечем и перед глазами поплыли блестящие красные звездочки, она собралась с силами и со всей дури двинула коленом, стараясь попасть ему между ног.
Удар пришелся на бедро, но Йен с испуганным видом проснулся и отпустил ее. Тяжело дыша, Рэйчел вылезла из-под него и кинулась в угол. Там она села, обхватив колени руками; все тело била дрожь, грудь резко поднималась, пульс стучал в ушах.
Йен шумно дышал через нос, то и дело ворча и ругаясь либо на гэльском, либо на языке могавков. Через пару минут он медленно опустился на пол и приник спиной к каркасу кровати.
Рэйчел? осторожно обратился к ней Йен. Его голос звучал рассудительно, и Рэйчел немного расслабила свои крепко сжатые руки.
Рэйчел? осторожно обратился к ней Йен. Его голос звучал рассудительно, и Рэйчел немного расслабила свои крепко сжатые руки.
Я здесь, неуверенно отозвалась она. Йен, ты в порядке?
Да, ответил он спокойным тоном. Кто тебя этому научил?
Денни. Рэйчел уже дышала свободнее. Он сказал, что предотвращать грех насилия над женщиной таким образом это не жестоко.
Пару минут со стороны кровати не доносилось ни звука.
Вот оно что, наконец сказал Йен. Надо бы переговорить с Денни. Прояснить ему значение некоторых слов.
Он будет рад. Все еще ошеломленная произошедшим, Рэйчел тем не менее подползла к Йену и села рядом с ним. Затем подняла простынь, свернувшуюся на полу бледным озерцом, стряхнула ее и накинула на плечи, чтобы прикрыть наготу. Йен накрываться не захотел, а лишь немного откинулся назад и со стоном вытянул ногу.
Хочешь, я помассирую? осторожно предложила Рэйчел. Йен фыркнул в ответ, и Рэйчел расценила это как усмешку.
Не сейчас, ладно?
Они сидели вместе, едва соприкасаясь плечами. У Рэйчел во рту пересохло, и она не сразу смогла заговорить.
Я думала, ты меня убьешь, сказала она, с трудом унимая дрожь в голосе.
Я тоже, тихим голосом сказал Йен. В темноте он нащупал ее ладонь и сильно сжал. Прости, дорогая.
Ты спал. Не расскажешь что тебе снилось? рискнула спросить Рэйчел.
Господи, ни за что. Йен со вздохом отпустил ее руку, потом склонил голову и скрестил ладони на коленях.
Рэйчел не знала, что сказать, и молилась про себя.
Мне снился индеец абенаки, признался он. Его голос звучал глухо. Тот, которого я убил в британском лагере.
Эти слова, сказанные просто и напрямик, поразили Рэйчел до глубины души. Она уже знала об этом от Йена, когда он вернулся с ранением, но услышать все снова, в темноте, когда ее спина расцарапана, а на шее остались синяки от его хватки Рэйчел будто наблюдала случившееся собственными глазами, и ужас эхом отозвался внутри ее.
Нервно сглотнув, она повернулась к Йену и осторожно положила руку ему на плечо, касаясь большим пальцем неровного шрама на месте разреза, который сделал Дензил, чтобы достать стрелу.
Ты задушил его? прошептала Рэйчел.
Нет. Йен глубоко вдохнул и выпрямился. Я сдавил ему горло, затем перерезал и разбил голову томагавком.
Йен посмотрел на Рэйчел и пригладил ее волосы.
В этом не было надобности, сказал он. По крайней мере в тот момент. Он не нападал, хотя и пытался убить меня раньше.
Понятно. Рэйчел хотела проглотить слюну, но в горле опять пересохло. Йен уперся лбом в ее голову, и она почувствовала его близость, его теплое дыхание, пахнущее пивом и ягодами можжевельника, которые он жевал, чтобы почистить зубы. Глаза Йена были открыты, однако взгляд направлен куда-то вдаль.
Ты боишься меня, Рэйчел? тихо спросил он.
Да, шепотом ответила она и сжала его плечо не очень сильно, хотя при этом ощутимо и болезненно. А еще я боюсь за тебя. И больше всего на свете, даже больше смерти, я боюсь тебя потерять.
Рэйчел перестелила постель и оставила свечу гореть, сказав, что хочет почитать и все обдумать. Йен кивнул, поцеловал жену и свернулся рядом с ней, как пес, во весь рост на кровати он не помещался. Зато спавший в углу комнаты Ролло вытянулся струной, его морда покоилась между передними лапами.
Положив ладонь на ногу Рэйчел, Йен провалился в сон. Было видно, как его лицо, расслабляясь, становится умиротворенным, как уходит напряжение из мышц в плечах. Поэтому она и не потушила свечу: Рэйчел хотела понаблюдать за Йеном во сне и тоже успокоиться.
Перед этим она надела ночную рубашку, вдруг почувствовав себя странно уязвимой, и теперь, хотя было жарко, натянула на себя простынь на случай если Йен начнет ворочаться. Рэйчел осторожно передвинула ногу поближе к нему и уперлась голенью в его колено. Длинные ресницы Йена дрогнули, отбрасывая тень на щеки прямо над цепочкой татуировок.
Ты мой волк, сказала она. Если охотишься ночью, то придешь домой.
И буду спать у твоих ног, закончил Йен.
Рэйчел вздохнула, однако ей стало легче. Она хотела открыть Библию, чтобы прочитать псалом, пока еще горит свеча, но вдруг поняла, что случайно схватила с прикроватного столика совсем другую книгу роман Ричардсона «Памела, или Награжденная добродетель». Фыркнув от смеха, Рэйчел отложила книгу, потушила свечку и, забыв о всех тревогах, устроилась рядом со своим «спящим волком».
Она открыла глаза уже перед рассветом. Не сонная, хотя и не до конца проснувшаяся, Рэйчел мыслила ясно, а еще отчетливо ощущала, что она здесь не одна.
Йен спал рядом, его дыхание касалось лица Рэйчел, но не присутствие мужа ее разбудило. Когда это повторилось, она поняла, в чем дело: Рэйчел проснулась от едва заметной, но острой боли в животе. Похоже на боль при наступлении месячных, только слабее и напоминает вспышку. Оповещающую вспышку.
Она поморгала и, сложив руки на животе, глянула вверх. Предрассветные лучи выхватывали из тени стропила.
Боль ушла, а вот ощущение чьей-то близости или, скорее, присутствия осталось. Странное, хотя совершенно естественное. Как дыхание или биение сердца.
«Может, рассказать Йену?» подумала Рэйчел и тут же решила держать все при себе, побыть наедине с этим новым знанием ну, не совсем наедине. Вскоре Рэйчел снова мирно уснула, не убирая ладоней с ее полного жизни живота.
Йен обычно вставал раньше, однако Рэйчел всегда чувствовала его движения и не засыпала крепко, чтобы насладиться его теплым сонным запахом и едва слышным ворчанием. Слезая с кровати, он задевал ее ноги своими, потом некоторое время сидел на краю, запустив руки в волосы, и собирался с мыслями. Если в этот момент приоткрыть глаза, то можно увидеть его прекрасную вытянутую спину: на мышцах играл загар, аккуратные крепкие ягодицы на его фоне казались молочно-белыми.
Бывало, Йен едва слышно пукал и виновато оглядывался через плечо. Рэйчел тут же закрывала глаза и притворялась спящей. Наверное, она совсем потеряла голову от любви, раз считала это милым.
Правда, этим утром он потер голову и напрягся. Рэйчел, взволнованная его позой, широко распахнула глаза.
Йен?
Супруг не обратил внимания на ее шепот.
A Dhia, тихо сказал он. О, нет, a charaid
Все стало ясно. Можно было догадаться, как только Рэйчел проснулась. Ролло вставал вместе с Йеном: пес потягивался и зевал, поскрипывая челюстью, затем лениво бил хвостом по стене и подходил к хозяину, чтобы тыкнуть холодным носом в его ладонь.
Этим утром из угла не донеслось ни звука: Ролло так и лежал на своем месте, свернувшись калачиком.
Йен бросился к нему, встал перед псом на колени и осторожно положил руку на его большую пушистую голову. Он ничего не говорил, не плакал, однако на вдохе издавал такой звук, будто его грудь разрывало изнутри.
Рэйчел вылезла из постели и подошла к Йену, опустилась на пол рядом с ним, приобняла за талию и заплакала, хотя и не собиралась.
Mo chu20. Йен водил рукой по мягкому густому меху. Mo chuilean21. Дрожащим голосом он добавил: Beannachd leat, a charaid. «Прощай, старый друг».
Йен осел на пятки, сделал глубокий вдох и с силой сжал ладонь Рэйчел.
Наверное, он ждал. Хотел убедиться, что ты будешь рядом со мной. Он шумно сглотнул и продолжил уже более уверенным тоном: Надо похоронить его. Я знаю одно место, но это не близко. Вернусь во второй половине дня.
Я пойду с тобой. У Рэйчел текло из носа. Она взяла полотенце, лежавшее рядом с кувшином, и высморкалась.
Не надо, mo ghraidh22, нежно сказал Йен и пригладил ее волосы. Дорога предстоит дальняя.
Вдохнув, Рэйчел поднялась с пола.
Значит, пора выдвигаться. Она дотронулась до плеча мужа с той осторожностью, с которой он касался шерсти Ролло. Я выходила замуж и за него тоже.
Глава 116
Мы идем на охоту
15 сентября 1778 годаПервая гора УочунгУ тропы лежала аккуратная кучка испражнений, темных и блестящих, как кофейные зерна, да и размера похожего. Дорога была крутой, так что крепкая кобыла Уильяма шла впереди, но сейчас он дал ей возможность отдышаться. Она послушно остановилась, громко фыркнув и покачав гривой.
Уильям присел на корточки и, подобрав несколько шариков, принюхался. Свежие, хотя уже не теплые, отдают дубом олень питался зелеными желудями. Слева виднелся сломанный кустарник: тут и прошло животное. Рука дернулась, желая поскорее обхватить винтовку. Можно оставить кобылу пастись
Что скажешь, старушка? спросил он у нее, изображая акцент Озерного края, в котором вырос. Дотащишь оленя, если я его подстрелю?
Лошади лет четырнадцать достаточно взрослая для такого груза. Да и вообще, более надежного животного не найти. Спина широкая, бока как пивные бочки: кажется, что едешь на мягком диване, а не на кобыле. Однако при покупке Уильям не поинтересовался, привычна ли ей охота. От уверенной поступи и спокойного нрава может не остаться и следа, когда он уложит поперек нее истекающую кровью тушу оленя. И все же