Да пробормотал он. Да Лора Он повернул табличку другой стороной. Ва Ва Валадье.
Лора Валадье.
Молчание золото. Табличка с этими словами, собственноручно прибитая над входом в мастерские Альфредом Гардье (18781949), отныне наполнилась для Уильяма особым смыслом. Вот уже четвертые сутки Лора не приходила в сознание. Напрасно профессор Больё его успокаивал, объясняя, что проведенное накануне сканирование мозга не выявило патологии, столь долгая кома не сулила ничего хорошего. Он приподнял кончиком ножа листок, перенес его на подушечку телячьей кожи и легонько подул. Листок лег ровным прямоугольником. Он разрезал его на две части, провел по щеке собольей кисточкой и ловким жестом подхватил половинку листка под действием статического электричества тот скользнул на влажный слой болюсной грунтовки, наложенной на деревянную поверхность. Уильям придавил листок запястьем. Листок сусального золота в одно мгновение облепил все выпуклости и заполнил все трещинки грунтовки, присоединившись к другим семидесяти пяти листкам, уже наложенным за утро. Еще два таких же, и работа по реставрации трюмо с гербом графа Ривая будет почти закончена. Останется отполировать поверхность агатом, чтобы золото чуть потускнело и приобрело старинный вид.
Вот уже четыре дня место Лоры в мастерской пустовало. В четверг утром, когда она не пришла на работу, он сразу понял: что-то случилось. В одиннадцать утра он отправил ей эсэмэску. В полдень еще одну. В час дня он позвонил ей на домашний телефон. Вернувшись с обеда, за которым он и остальные сотрудники мастерской Агата, Пьер, Франсуа, Жанна и Амандина ломали голову, куда могла подеваться Лора, Уильям договорился с Себастьеном Гардье (четвертое поколение владельцев мастерской), что съездит к ней домой. «Это Уильям. Я ушел с работы пораньше. Сейчас заеду к себе, возьму Бельфегоровы ключи и приеду к тебе», такое сообщение он отправил ей на мобильный. Бельфегоровыми они называли второй комплект ключей от ее квартиры Уильям пользовался ими, чтобы покормить кота в те редкие дни, когда Лора куда-нибудь уезжала.
Дважды надавив на кнопку звонка и не дождавшись ответа, он решился. Чуть приоткрыл дверь, и в образовавшуюся щель на лестничную площадку проскользнул, как обычно, кот. Посмотрев на Уильяма, кот выгнул спину, прижал уши и боком двинулся вокруг него. «Он всегда так делает, когда чего-то боится. Это поза агрессии». Уильяму вспомнились эти слова Лоры. Но если кот испуган, значит, что-то произошло. «Лора! крикнул Уильям. Ты здесь?» Не успел он сделать и шагу, как его охватило отчетливое ощущение дежавю. Перед глазами встала другая сцена. Ему вспомнился тот день, когда он вот так же, воспользовавшись дубликатом ключей, вошел к своей бабушке, не открывшей дверь на его звонок. В тот день десятилетней давности он так же окликнул ее, спеша убедиться, что она дома, и так же не дождался ответа. Он открывал дверь за дверью везде было пусто, пока не добрался до кухни. Там он ее и нашел. Она лежала на полу, головой на плиточном полу. Без признаков жизни.
Лора! крикнул Уильям, распахивая дверь спальни. Он проверил кабинет, ванную комнату и туалет. Оставалась только кухонная дверь в конце коридора. Но на этот раз в квартире и правда не было ни души. Он сел в гостиной на диван. Приступ астмы накатил в одну секунду. Дыхание с хрипом вырывалось из бронхов, по спине пробежала знакомая волна зуда. Он достал из кармана ингалятор и впрыснул себе сразу две дозы. Вокруг его ног вертелся Бельфегор.
Где Лора, а? спросил он кота. Ты не знаешь?
Но кот хранил молчание.
Уильям погладил кота, еще раз оглядел квартиру, убедившись, что никаких следов беспорядка не наблюдается, снова набрал номер мобильного Лоры и опять попал на автоответчик. Отправил ей короткое сообщение, вышел, запер за собой дверь и спустился по лестнице. Все выглядело абсолютно нормальным, но ведь что-то все-таки произошло! Что-то настолько серьезное, что она перестала ходить на работу и не отвечает на звонки. «Если до вечера ничего не выяснится, решил он, обращусь в полицию». Под дверью подъезда белел конверт. Уильям мог поклясться, что, когда он входил, конверта здесь не было. Он наклонился и прочитал адрес: «Лоре Валадье или ее близким».
Отель «Пари-Бельвю»
Отель «Пари-Бельвю»
Мадам, месье!
Сообщаем, что готовы предоставить вам информацию, касающуюся нашей гостьи Лоры Валадье, которая провела в отеле ночь на 16 января и была в тяжелом состоянии отправлена в больницу. За подробными сведениями обращайтесь, пожалуйста, к портье.
Благодарим за сотрудничество.
С наилучшими пожеланиями,
Администрация
В этот вечер ему позволили посмотреть на нее через стеклянную дверь. Ее поместили в палату с другими пациентами. Сосед был подключен к аппарату искусственного дыхания. Лора казалась спящей; из руки торчала игла капельницы. На следующий день он пришел снова, и его пустили к ней. Она лежала с закрытыми глазами, лицо умиротворенное. Через равные промежутки времени ее грудь едва заметно поднималась, показывая, что она дышит. В палате, освещенной слабенькой электрической лампочкой, царила тишина. Здесь стояло шесть коек, занятых мужчинами и женщинами, погруженными в глубокий сон тот сон, что может длиться дни, месяцы или годы и так и не привести к пробуждению, заставив близких мучиться загадкой: он понимает, что умирает, или ушел от нас уже давно? Тишину нарушал только негромкий ритмичный звук аппарата искусственного дыхания, неустанно накачивавший воздух в легкие пациента с соседней койки; казалось, что этот прибор единственное в палате живое существо. Исчезнет род человеческий, в прах обратятся тела, а он все так же будет пыхтеть, надуваясь и опадая, словно ненавязчивый символ вечности.
Это Уильям, чуть слышно сказал он. Я здесь. Говорят, что люди в коме понимают, когда к ним обращаются, хотя я не уверен, что это правда. За Бельфегора не волнуйся, я его кормлю. Утиными крокетами. Амандина с Пьером сегодня взяли твой заказ, так что Богородицу они доделают. Он накрыл ее руку своей. Она не отреагировала. В конце недели мне надо на три дня уехать в Берлин, насчет реставрации потолков. Помнишь, был такой немец, не то Шмидт, не то Шмирт, хотел, чтобы ему лепнину золотом покрыли?
Боюсь грозы.
С котом я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю, ты не беспокойся.
Боюсь зоопарков.
Потому что звери сидят в клетках.
Слушай, ты должна проснуться. Лора, возвращайся, а?
Боюсь плавать на корабле.
И все из-за какой-то сумки! Говорил я тебе, не покупай ты ее. Слишком уж она красивая.
Боюсь, когда чего-то не понимаю. Не понимаю, зачем я здесь.
Боюсь, когда не понимаю, где я. А я не знаю, где я. И «когда» я.
Очень страшно, что Уильям со мной разговаривает, а я не могу ему ответить.
Прошло несколько дней. Утром он навещал Лору в больнице, вечером ездил покормить Бельфегора. Его согласился принять профессор Больё. «Ваша сестра Она ведь вам сестра?» У врача были седые волосы, которые он зачесывал назад, и круглое лицо. Взгляд добрый и одновременно насмешливый. Еще бы, думал Уильям, попробуй поработать в таком отделении без чувства юмора сам спятишь.
А вы как думаете? грустно улыбнувшись, вопросом на вопрос ответил он.
Как я думаю? Нет, никакой вы ей не брат, сказал доктор и заговорщически улыбнулся Уильяму. Но это не имеет никакого значения. Главное, что вы пришли. Хоть что-то мне о ней расскажете.
Уильям поделился с врачом всем, что сам знал о Лоре. Да, она одинока. Муж умер. Родители умерли. Детей нет. Есть сестра, но она далеко, живет в Москве, они редко видятся раз в год по обещанию.
Нет, друзья-то у нее, конечно, есть, поспешил добавить Уильям.
Включая вас, перебил его доктор. Ее лучшего друга. Во всяком случае, вы единственный, кто ее навещает. Обязательно разговаривайте с ней. Они ведь все слышат.
Я разговариваю.
Вот и хорошо, одобрил доктор. А теперь главное. Что мы имеем? Мы имеем кому в легкой стадии, вызванную ударом по черепной коробке и последовавшей церебральной гематомой. Такое часто наблюдается у пострадавших в автомобильной аварии: человек возвращается домой, а час спустя теряет сознание. Пока все идет неплохо. Тревожных симптомов я не наблюдаю. Полагаю, она скоро придет в себя дня через два, максимум четыре. Он бросил взгляд на лежащие перед ним на столе записи. На нее напали.
У нее вырвали сумку, добавил Уильям. Наверное, она пыталась защититься
Ради нескольких евро вздохнул врач. Что поделаешь, я всякого навидался.
Ради нескольких евро вздохнул врач. Что поделаешь, я всякого навидался.
Затем Уильям ответил на целый ряд конкретных вопросов, касающихся Лоры. Переносила ли она хирургические операции? Принимала какие-нибудь лекарства? Страдала от алкогольной или наркотической зависимости? Кроме того, его попросили узнать и сообщить в больницу номер ее карточки социального страхования и некоторые другие сведения официального характера. Уильям подтвердил, что с этим проблем не возникнет все нужные документы ему дадут в мастерской.
А кем она работает? спросил врач.
Золотильщицей, ответил Уильям.
Больё поднял на него удивленные глаза.
Сусальное золото, пояснил Уильям. Им золотят поверхности деревянные, металлические, гипсовые. Старинные рамы, например. Видели купол собора Инвалидов?
Так вы вместе работаете? догадался врач.
Совершенно верно, согласился Уильям.
Красивая у вас работа. А сколько листов сусального золота пошло на купол собора Инвалидов? не переставая строчить в медицинской карте, спросил Больё.
Пятьсот пятьдесят пять тысяч.
Уильям окинул взором кабинет. Как и в других врачебных кабинетах, здесь было несколько «личных» вещиц, отобранных по каким-то известным только владельцу мотивам. По большей части вполне нейтральные предметы, пожалуй, не без намека на художественный вкус. Пресс-папье, статуэтки, старинная чернильница, ступка с пестиком Уильям задержал взгляд на мраморном бюсте, стоящем на столе доктора.
Кикладский идол?
Да, не поднимая глаз от карты, подтвердил Больё.
Это как-то связано с вашей профессией?
Почему вы так решили?
У нее нет глаз а ваши пациенты не видят. Нет рта они не говорят. Есть только нос. Вот и они могут только дышать.
Доктор посмотрел на Уильяма и провел рукой по мрамору.
Четыре тысячелетия молчания, проговорил он. Вернем мы вам вашу подругу, не беспокойтесь. Кстати, вам самому не мешало бы отдохнуть у вас усталый вид, сказал Больё и простился с Уильямом.
Так Бельфегору крокеты. Себе бокал красного мартини. Уильям сидел на кухне. Завтра утром ему надо ехать в Берлин, а он так и не нашел человека, которому можно доверить ключи от квартиры Лоры, а главное заботу о коте. Ни один из его приятелей не согласится тащиться через весь Париж, чтобы покормить домашнего зверя. Может, расставить по всему дому плошки с едой? Рассчитать, чтобы хватило на три дня? Уильям вспомнил, как Лора объясняла, почему делать этого ни в коем случае нельзя: кот слопает все сразу, а потом его будет рвать. Но выхода-то нет! Уильям выпил еще бокал мартини, потом достал с полки и расставил на столе несколько плошек. Бельфегор заинтересованно следил за тем, как он наполняет посудины крокетами. И тут раздался звонок в дверь.