Четверг, 30 января
Я позвонила и услышала его голос. Было начало девятого. Книжный уже закрылся. Возле домофона висела табличка с именами жильцов, и, разумеется, среди них значился «Л. Летелье». «Да?» спросил голос. Мне хотелось сказать: «Это Лора Валадье». Наверное, после этого наступило бы молчание, а потом он пригласил бы меня подняться. А может, сам спустился бы. Но я не смогла. Я чувствовала, что мне нужно еще немного времени, и потому пробормотала: «Извините, я ошиблась». «Ничего страшного, ответил голос. Всего вам доброго», и раздался щелчок. Я стояла перед застекленной дверью подъезда и заглядывала внутрь. Справа дверь, должно быть, вход в книжный магазин в моем доме в первом этаже расположен магазин дизайна «Аркан-17», у них точно такая же. Я рассматривала лестницу и плиточный пол и думала, что человек, которого я не знаю, но который так хорошо знает меня, каждый день видит эту картину. Хлоя говорила, что он не всегда владел книжным магазином. Раньше он работал в инвестиционном банке, но в один прекрасный день взял и все бросил. Мне нравится идея, что можно вот так разом изменить свою жизнь. Я сама с двадцати четырех лет только тем и занимаюсь. Возвращаясь на стоянку такси, я думала о том, что мы с ним все-таки поговорили, хотя он об этом и не догадывается. Голос у него, хоть и искаженный домофоном, приятный, а его пожелание «всего доброго» сопровождало меня весь вечер, в том числе за ужином у Жака и Софи. Мне приходится в который раз рассказывать, как на меня напали и как я оказалась в коме, и это мне изрядно надоело. Сестре, например, я ни словом не обмолвилась. Она прислала мне по электронной почте письмо: «No news? Все нормально?» Я ответила: «У меня все хорошо. А у тебя?» Не уверена, что захочу делиться с ней событиями последних двух недель. У нас с Бенедиктой все меньше общего. Даже когда мы говорим о прошлом, выясняется, что мы помним совершенно разные вещи. Иногда у меня складывается впечатление, что мы родились от разных родителей.
Пятница, 31 января
Сегодня я изображала Софи Калль. Пришла к книжному магазину. Села на лавочку в сквере и стала смотреть на витрину «Красного блокнота». Внутри было три человека: высокий длинноволосый парень с бородкой, белокурая женщина лет шестидесяти и Лоран. Он точно соответствует описанию Уильяма, который при известии о том, что я нашла адрес Лорана, пришел в страшное возбуждение. Он все уши мне прожужжал, чтобы я зашла в магазин. Лоран действительно «выше среднего роста, худощавый, шатен, лет сорока пяти сорока семи, с карими глазами». Уильяму в составлении мужских портретов можно доверять. Поначалу я видела Лорана только издалека, потому что не рискнула приблизиться к витрине. Он ведь знает меня в лицо. В одиннадцать часов длинноволосый бородач вышел из магазина и здесь, в сквере, встретился с парнем в куртке с капюшоном и купил у него траву. Я уверена, что это была трава, настолько быстро совершилась у подножия памятника сделка. Не знаю, догадывается ли Лоран, чем увлекается его продавец, но я видела, как блондинка вытаращила на вернувшегося бородача глаза и с печальным видом покачала головой она-то наверняка в курсе. Потом Лоран пошел обедать, и я последовала за ним. Он поднялся по улице Пантий и свернул на улицу Пас-Мюзет. Я шла в нескольких шагах за ним и видела его только со спины. Пожалела, что не взяла оставшийся от Ксавье «Никон-51» единственный фотоаппарат, которым я умею пользоваться. Могла бы сделать несколько снимков, а потом послать их ему на адрес магазина. Анонимно. Он сел на террасе кафе рядом с рынком. Кафе называлось «Надежда». Я выждала немного, стоя на углу, а потом зашла в кафе и устроилась через два столика от Лорана. Официант шутливым тоном сказал ему, что, видимо, случилось нечто из ряда вон выходящее, раз Лоран пришел обедать. Из их краткого разговора я поняла, что обычно Лоран заглядывает в это кафе только по утрам. Я заказала салат «Цезарь» и бокал белого вина. Счет прилагаю. На нем указано точное время: 13.38. Внизу написано: «Официант 2». «Салат Цезарь 9,30 евро. Вино (бокал) 4,20 евро. Кофе 2,20 евро. Итого: 15,70 евро».
Лоран заказал мясо под соусом, бокал красного вина и кофе. За обедом он читал книгу в странной белой обложке. Наверное, одна из тех, что рассылают по книжным магазинам еще до того, как книга выйдет из печати. Читал он с карандашом в руках и время от времени подчеркивал некоторые места. Чуть отклонившись в сторону, я смогла рассмотреть его в профиль. У Лорана прямой нос и четко очерченные губы. На подбородке щетина. Глаза у него мягкие, пожалуй, немного грустные, но неожиданно ставшие веселыми, когда официант отпустил какую-то шутку, я ее не расслышала. Мне всегда нравились мужчины, у которых вот так моментально меняется взгляд. Как у Ксавье или у моего отца. Неподалеку от Лорана сидела блондинка в сером костюме. Она изучала какие-то бумаги в папке и дважды, мечтательно затягиваясь сигаретой «Вог», посмотрела на Лорана. Мне хорошо известен этот женский тип: им достаточно пару раз улыбнуться, попросив передать соль или перец, чтобы привлечь к себе внимание мужчины. «Официант, у меня на столе нет сахара, громко произнесла она. Вы не могли бы принести мне сахар?» Лоран пил кофе без сахара, но даже не поднял голову на голос женщины. Тем временем официант принес и поставил перед ней сахарницу. «Съела?» с ехидством подумала я. И сделала вывод: как большинство не сказать чтобы красивых, но обаятельных мужчин, Лоран понятия не имеет о своей привлекательности. Женщина ушла. Кофе она пила без сахара.
Боюсь, что этот мужчина мне нравится.
Суббота, 1 февраля
Я подстриглась. В последний раз я стриглась после того, как развеяла прах Ксавье над мысом Гаага. Не помню, как назывался тот салон, где-то в районе Барневиля. Лица парикмахерши тоже не помню На этот раз, кажется, меня подстригли очень коротко. Но мне вроде бы идет. Я попросила Катрин не выбрасывать мои волосы, и она сложила их в пластиковый пакет. Я сожгла их в камине.
Воскресенье, 2 февраля
Зря я подстриглась.
Понедельник, 3 февраля
Сегодня книжный не работает. Идиотка, почему я об этом не подумала? Завтра пойду.
Вторник, 4 февраля
Завтра пойду.
Среда, 5 февраля
В последние дни я исписала столько страниц, что красная тетрадь кончается. Сейчас уже пишу на обороте картонной обложки. Значит, места остается всего на несколько строчек. Я сижу на лавочке в сквере. Оба продавца ушли. Лоран пока не закрыл книжный. Я вижу, что он стоит на стремянке в глубине магазина. Все. Иду.
Лоран лишь слегка повернул голову на звякнувший в дверях колокольчик. Держа в руках пассатижи и тряпку, он пытался потуже затянуть соединительный стык на подтекавшей водопроводной трубе, погубившей часть карманных изданий. Вода капала из трубы уже давно, но за рядами книг на полке никто этого не видел.
Добрый вечер! Я ищу одну книгу
Вы попали по адресу, ответил Лоран, изо всех сил затягивая медное кольцо.
Только я не знаю ее автора
А о чем книга? спросил Лоран, озирая результат своих трудов. Кольцо сдвинулось на миллиметр.
Лора сняла вязаную шапку и размотала шарф.
Об одном владельце книжного магазина, который однажды утром нашел на улице женскую сумку, принес ее домой, рассмотрел содержимое и решил, что должен разыскать хозяйку. Это ему удалось, но когда он ее нашел, то самым глупым образом сбежал.
Лоран на миг замер на своей стремянке, а потом медленно повернулся к Лоре.
После долгого молчания он, слыша, как колотится у него сердце, проговорил:
Такой книги у нас нет. По-моему, она еще не написана.
Случилось то, чего он не ожидал, но на что в глубине души надеялся. Лора Валадье материализовалась в его книжном магазине. Как она его нашла? Впрочем, это уже не имело никакого значения, главное, что она была здесь. Ничто на свете уже не имело значения: ни время закрытия магазина, ни протечка в трубе. С плеча у нее свисал предмет, мучивший его три последние недели. Предмет, который он изучил вдоль и поперек и воспринимал как отчасти свой. Лоран спустился на ступеньку, еще на одну и еще, пока не оказался вровень с Лорой. На него смотрели светлые глаза. Она подстригла волосы. На ее губах играла понимающая и немного загадочная улыбка.
Я не знаю, что сказать, тихо произнес Лоран.
Я тоже, промолвила Лора. Поэтому я начну с начала. С того, что люди говорят, когда встречаются в первый раз. Она опустила глаза, но тут же подняла их и, глядя на него, сказала: Здравствуй, Лоран.
Я не знаю, что сказать, тихо произнес Лоран.
Я тоже, промолвила Лора. Поэтому я начну с начала. С того, что люди говорят, когда встречаются в первый раз. Она опустила глаза, но тут же подняла их и, глядя на него, сказала: Здравствуй, Лоран.
Новый блокнот Лоры Валадье начинался с фразы:
Мне нравится целоваться с Лораном.
Поцелуй имел место двое суток спустя после их первой встречи, возле ее дома, на том самом месте, где двадцать четыре дня назад незнакомый мужчина вырвал у нее сумку.
Пока она стояла с закрытыми глазами и обнимала Лорана, шестью этажами выше Бельфегор драл когтями кресло в гостиной как и Путин четырьмя округами дальше. Почему-то именно в эту минуту оба ощутили зуд в передних лапах. Пока Лоран прижимал к себе Лору, Паскаль Масселу добавил в папку «Цели и задачи» три новых женских имени, с огорчением констатируя, что папка «Архив» похудела на 25,3 процента. Пока Лора нажимала на кнопку входной двери, Хлоя обменивалась сообщениями с одним очкариком из своей школы, учившимся на класс старше, по имени Александр, на совместном семинаре по литературе вдруг выяснилось, что он тоже любит стихи Стефана Малларме. Пока двери лифта с грохотом захлопывались на шестом этаже, Фредерик Пишье злобно рвал в клочки первые сорок страниц новой книги, приняв решение написать роман из современной жизни: об учителе французского языка, помогающем профессиональному становлению своей ученицы Джамили. В этот самый миг у него в мозгу зародился сюжет книги, которая в будущем должна будет принести ему Гонкуровскую премию, о чем сам он не догадывался. Пока Лора отпирала ключом свою дверь, выпуская на площадку кота, Уильям сидел на террасе кафе, поджидая Жюльена бывшего любовника, с которым расстался десять лет назад и на днях пересекся на страничке в «Фейсбуке». Глядя на приближающегося Жюльена, он подумал, что, кажется, всегда любил его больше всех. В трех округах от него Патрик Модиано, занеся над листом бумаги перьевую ручку, размышлял, нужно или нет ставить запятую после первого слова в последней фразе нового романа. Пока Лоран и Лора падали на кровать в белой комнате, Патрик Модиано все так же мучился проблемой пунктуации. Когда Лоран прикоснулся губами к Лориной шее, она мыском правой ноги стащила с левой туфлю-балетку, которая шлепнулась на пол с мягким стуком. Затем она проделала то же с другой туфлей. В тот момент, когда вторая туфля с тем же стуком присоединилась на полу к первой, Патрик Модиано принял решение запятую не ставить.