Какие?
Микстуру! твердо и жестко заявила Мадлен.
Его преосвященство уже знает о ней, и не исключено, что сейчас общается с кабальеро по этому поводу. К тому же как я могу лгать? Я изобразил на лице негодование.
Вам не надо лгать, виконт! Просто опустите небольшие подробности. К тому же вы сами говорили, что не знаете, для чего была предназначена микстура.
Но
Виконт, вы сейчас не в том положении, чтобы торговаться. Мадлен звякнула кубком, поставив его на столик. Вы сделаете это?
Нет, ваше королевское высочество, не буду твердо заявил я и сделал паузу, посмотрев на Мадлен. Когда она гневно уставилась на меня и собралась что-то сказать, продолжил: Но! Как я уже упоминал, моя цель только довести до вас это прискорбное известие, и я не намерен смущать ваших кабальеро. Поэтому я просто предоставлю вам право уведомить ваших кабальеро, а сам лишь скромно подтвержу ваши слова.
Мадлен так и не разразилась гневной тирадой. Вместо этого внимательно посмотрела на меня, причем, кажется, с некоторым уважением, которого ранее не прослеживалось. Слегка улыбнулась и довольно кивнула головой:
Так тому и быть. Но я хочу вас предупредить еще об одном. Вы находитесь при дворе Фуа, а значит, вам не стоит ждать от моих людей особо теплого приема. Даже несмотря на мое покровительство. Вражда вашего рода и рода Фуа в прошлом, но некоторые захотят расшевелить старую ненависть. Так что
Я готов к этому Сдержанно поклонился. В любом случае ваши люди благородные дворяне, и я не ожидаю ничего более чем в общем, несколько дуэлей мне совсем не повредят. Чего не могу обещать в отношении ваших людей.
Вы уверены? Мадлен окинула меня оценивающим взглядом.
Я могу быть уверен только в себе, ваше королевское высочество. И еще в том, что вы самая прекрасная и умная дама во всем христианском мире
Мадлен немного смутилась и даже кокетливым движением поправила прядь волос, но быстро справилась и заявила:
Вы мне льстите, виконт. Кто с вами прибыл?
Мой эскудеро дамуазо Уильям Логан и мой паж дамуазо Франсуа де Саматан. В высшей степени благородные и достойные нобли. Дамуазо Логан приготовляется к принятию сана кабальеро.
Очень хорошо. Они сейчас прибудут сюда, вы их представите мне, после чего я вас представлю двору
Тук с ходу бухнулся на колено, в движении содрав берет. Был благосклонно выслушан и облагодетельствован добрым словом контессы. В общем-то дежурной фразой, но произнесенной достаточно благосклонно.
Франсуа тоже ловко управился, причем удостоился вполне искренней улыбки и ободряющего взгляда принцессы.
У вас, виконт, просто очаровательный паж, обратилась ко мне Мадлен, не сводя с мальчика глаз, он похож на ангелочка.
Да, ваше высочество. Мне пришлось еще раз поклониться. Помимо красоты, он отличается редкой для своего возраста смелостью и отвагой.
Какая прелесть протянула томным голосом Мадлен. Подойдите ко мне, юный храбрец.
Франсуа по своему обычаю покраснел как вареный рак, но приблизился к контессе, как-то исхитрившись не грохнуться по пути в обморок.
Это вам. Мадлен достала из рукава белоснежный платок с золотой монограммой в уголочке и протянула моему пажу.
Я буду хранить его, ваше высочество, как самую величайшую драгоценность в мире, пролепетал мальчик и под пристальным взглядом контессы слегка покачнулся, теперь уже радикально побледнев.
Он так чувственен, улыбаясь, как сытая тигрица, заявила Мадлен. Отдайте его мне, виконт. Обязуюсь он получит надлежащее обучение и посвящение.
Ваше королевское высочество кланяться уже надоело до чертиков, но пришлось еще раз изобразить поклон, я обдумаю ваше предложение.
Еще чего не хватало. Парень, конечно, хиленький и в своем роде совсем не приспособленный для ратного дела, но как паж вполне справляется, да и свыкся я как-то с ним. Не отдам
Хорошо, вернемся к этому разговору позже Мадлен кивнула и встала со стула. Следуйте за мной.
Прошли по узкому коридору, причем впереди нас, как джинн из кувшина, нарисовался давешний старик с посохом.
Остановились перед мощной двухстворчатой дверью из цельных дубовых плах, покрытых замысловатой резьбой.
Вам необходимо будет остаться здесь, заявил старик-придворный, обращаясь ко мне, и выскользнул за дверь.
Тотчас за ней трижды проревели трубы и громогласно объявили полные титулы Мадлен. Контесса приосанилась и величаво прошла в распахнувшиеся двери и, как я успел заметить, к ней сразу на входе присоединилось несколько дам и юношей очевидно, пажей и фрейлин.
Сунулся было за ней, но Тук придержал меня за рукав и зашептал:
Вас пригласят, монсьор
Сам знаю зашипел в ответ.
Чертовы этикеты так и вляпаться недолго.
Прошло минут десять, причем я так ничего, кроме легкого гула за дверью, и не распознал. Наконец появился старик (как мне успел объяснить Тук, дворцовый сенешаль). Откуда он возник, опять было непонятно: выходил в одну дверь, появился из-за спины, настоящий джинн, в натуре но створки распахнулись, и старик отлично поставленным голосом продекламировал:
Бастард Жан дАрманьяк, виконт де Лавардан, де Рокебрен!
Невольно затаив дыхание, сделал шаг вперед, одновременно ощутив легкий ропот, прошелестевший по залу.
Яркий свет от многих десятков свечей во множестве шандалов и настенных бра.
Спертый воздух, заполненный приторными ароматами амбры, мускуса, еще чего-то незнакомого вперемешку с запахом обыкновенного человеческого пота.
В большом тронном зале, а по размерам он действительно был большим, около противоположной от меня стены на золоченом резном троне с высокой спинкой величественно восседала Мадлен в окружении кучки придворных: фрейлин, статс-дам, пажей и даже нескольких собачек.
Рядом с ней, по правую сторону, на кресле попроще сидел кардинал.
Вдоль той же стены рядком выстроились герольды в расшитых коттах и с трубами, гвардейцы с алебардами и еще какой-то неопознанный, но важный и яркий с виду люд.
По обе стороны зала толпилось множество придворных в пышных и ярчайших одеждах. Даже в глазах зарябило от буйства красок и оттенков.
Я в своем роскошном костюме казался на их фоне серой невзрачной мышью.
Дамы как будто сошли со средневековых гравюр в своих высоких рогатых чепцах, длинных конических энненах[116] и еще совсем мне незнакомых головных уборах в виде паруса. Платья поражали разнообразием цветов, но были практически одного фасона. Так называемое платье-роб, в пол и со шлейфом, и перехваченное пояском под грудью, чтобы подчеркнуть животик, а вот накидки на сами платья отличались порой фантастическими очертаниями.
Я участвовал в современной реконструкции средневекового бала, затащила та самая молодежь, которой я помогал с фехтованием. И теперь, с одной стороны, зрелище было довольно знакомым, но вместе с тем в виденных мной ранее жалких современных потугах на роскошь ничего даже близко не напоминало ту реальность, которая находилась у меня перед глазами.
Дамы в буквальном смысле слова сверкали от обилия драгоценных камней и золота. Диадемы, серьги, ожерелья, перстни. Даже сама одежда, пояса, кошельки и обшлага рукавов все было покрыто драгоценностями.
Мужчины, все эти благородные кабальеро, переплюнули своих подруг с лихвой и напоминали пышных попугаев. Я даже чуть не сплюнул с досады.
Где суровый, аскетический дух рыцарства?
Где мужественные кабальеро, покрытые шрамами, в посеченных доспехах и с зазубренными о кости врагов мечами?
Нет таковых!
Вместо шлемов причудливо накрученные тюрбаны и шляпы, похожие на тирольские, но с гипертрофированно вытянутыми передними полями. У некоторых, как я понял самых записных щеголей, поля выдавались вперед на пару десятков сантиметров этаким клювом, окончательно подчеркивая схожесть с расфуфыренными птицами.
Вместо кольчуг и кирас ярчайшей расцветки пурпуэны[117] и жаки с разрезными рукавами, свисающими почти до пола. У некоторых модников рукава были усыпаны колокольчиками, издававшими при каждом движении звон.
Поверх этого у многих мантии и причудливые плащи, отороченные мехом.
Количество сверкающих побрякушек просто зашкаливает и, скорее всего, их счет идет на килограммы.
Поверх этого у многих мантии и причудливые плащи, отороченные мехом.
Количество сверкающих побрякушек просто зашкаливает и, скорее всего, их счет идет на килограммы.
К разноцветным шоссам я уже привык, да и сам в таких, но гульфики! Судя по размерам, некоторые придворные обладали лошадиными достоинствами да что там мамонт вполне может позавидовать!
Вместо сапог и латных сабатонов на ноги мужики понадевали туфли с длиннющими закрученными мысками, привязанными к щиколоткам, коленям и даже к поясу.
Вместо боевых мечей золоченые рапиры, кинжалы и шпаги, усыпанные гроздьями драгоценных камней и являющиеся не более чем пародией на боевое оружие.
Полный разрыв шаблона
Мама, куда меня занесло?!
Я, конечно, не обольщаюсь внешней мишурой нарядов. Пятнадцатый век на дворе. Каждый из них, несомненно, воин и без рассуждений ринется в любую рубку, но все равно все равно попугаи.
И вся эта цветистая толпа впилась в меня взглядами разной степени ненависти. Ропот не смолкал и даже нарастал. Я всерьез стал ожидать, что двор коллективно похватает свои декоративные шпажки с кинжальчиками и ринется меня рубить.
Ситуацию поправил старик-сенешаль; справедливости ради скажу он один из немногих напоминал настоящего кабальеро. Сенешаль бухнул посохом в пол и грозным голосом заявил:
Вдовствующая принцесса Вианская, Андоррская и Беарнская, дочь Франции Мадлен де Фуа желает говорить!
В зале мгновенно наступила мертвая тишина. Я даже услышал, как бурчит желудок у Тука.
Мадлен выждала довольно продолжительную паузу и произнесла:
Я понимаю ваш ропот, мои верные подданные. К нам прибыл старый недруг Арманьяк, и в вашей памяти еще жива ненависть к представителям этого рода. Но Мадлен запустила еще одну драматическую паузу. Но зачем он это сделал? Кто может сказать, зачем он к нам прибыл?
Пышный толстяк, стоящий в группке придворных около самого трона, зверски выпучив глаза, выкрикнул:
Он спасает свою никчемную душонку от гнева руа франков Луи Одиннадцатого. Будет просить заступничества, милостей и денег!
На слово «денег» у толстяка уже не хватило воздуха, и он его в буквальном смысле прохрипел.
Такая же пышная и толстая дама в неимоверно высоком двурогом эннене, стоящая рядом с толстяком, возможно даже его жена, довольно громко высказалась, как выплюнула: