Сто? Она явно принадлежала ко второму поколению норвежской или шведской семьи и была все еще не в ладах с английским.
Мое имя Дейл Шенд. Здесь, как мне сказали, живет мисс Лола Шелл.
Она кивнула.
Она уже ушла час-два назад. Вы хотите оставить записку?
Я достал свою карточку. Дама была потрясена, но с таким же успехом я мог бы показать ей оловянную звезду шерифа.
Что-то там случилось? нервно закудахтала она.
Боюсь, что да. Мне нужно осмотреть ее комнату. Может, вы проводите меня?
Да, да, конечно.
Она сняла ключ с конторки и, шурша накрахмаленными юбками, пошла вперед. Я смутно помнил, что моя бабка, кажется, тоже носила такие юбки, но тогда они были чуточку поменьше.
Пройдя небольшой коридорчик на втором этаже, дама открыла предпоследнюю дверь и пропустила меня вперед.
Я стану ждать в коридоре.
Ее юбки зашуршали вниз по лестнице, Я осмотрелся. Это была аккуратная комната индийский ковер на полу, красного дерева комод, два кресла, туалетный столик со множеством флаконов и безделушек. Телевизор, проигрыватель, магнитофон. Справа дверь в спальню. Там тахта, ковер, большое зеркало и китайская ширма.
Я прошел через спальню в крохотную комнатку, потом, вернувшись, осмотрел кладовку. Тут были платья, уличные костюмы, шляпы, ящики, набитые рубашками и Штанишками, очень милое белье, с вышивками. У шлюшки был вкус!
На книжной полке горкой были навалены журналы. Ого, дневник! В кожаном переплете номера телефонов: Эдди, Лари, Джо и вот оно Мел. Почерк совершенно девчачий, буквы круглые, большие. Запись трехдневной давности гласила:
«...серебряные доллары, но Мел не знает, что я об этом пронюхала. Должна найти...»
«...серебряные доллары, но Мел не знает, что я об этом пронюхала. Должна найти...»
Запись обрывалась. Я стал рассматривать дневник внимательно. Не похоже, чтобы такая девушка вообще держала в руках перо и чернила, а тут целый роман!
И грубый, низкий голос согласился со мной...
Глава 8
Он стоял, сдвинув шляпу на затылок, где щетинился серебряный ежик волос. Губы его слегка обвисли, глаза потеряли блеск. Выпивает. Это началось после того, как он понял, что его карьере в полиции приходит конец, что он достиг уже потолка. Это был Мак-Налти.
Да, не похоже, чтобы она вела дневник. Не такая это была дамочка!
Он еще больше продвинулся в моем направлении, сжимая кулаки.
Знаешь что, Шенд?
Пока нет.
Он оскалился, показав вставные зубы.
Все равно узнаешь. Я следил за тобой.
Полагаю, это позволит тебе поумнеть и тебя назначат на место Магулиса.
Не могу обойтись без того, чтобы не уколоть этого быка и увидеть, как он краснеет, точно гигантский помидор.
А ну, повтори! зашипел он.
Зачем? Ты что, глухой?
Он было поднял кулаки, но сдержался.
Вы не сообщили капитану, что отправились сюда? Не сообщили? перешел он на официальный тон.
Я до последней минуты не знал, что отправлюсь сюда.
И скрыли от полиции, что знаете адрес убитой? Это вам будет дорого стоить, Шенд. Если бы это был Риф-Сити, я бы с вами разделался!
К вашему сожалению, это Нью-Йорк.
Отдай дневник! Он протянул свою клешню. Я проигнорировал его жест.
Через неделю у нас будет новый капитан, и тогда твой дружок не сможет уже помогать тебе, рыкнул Мак-Налти.
Я расхохотался.
Послушать бы, как ты скажешь это Магулису. Вот будет умора.
Скажи только еще раз, и я тебя...
С какой стати? И потом ты знаешь, что Магулис не любит дураков. Просто он не марает рук, когда их допрашивает.
Он сглотнул, но промолчал.
Мак-Налти обошел всю квартирку, заглянул во все углы. Опыт у него был колоссальный, он ничего не пропустил, но ничего и не обнаружил, потому что обнаруживать-то было нечего.
Я шел за ним и улыбался. Бросив взгляд на проигрыватель, вдруг заметил, что там стоят два диска. Один был старый и тяжелый блин. Ему было десять двенадцать лет: Янг, «Серебряный доллар».
Я включил проигрыватель и прослушал песенку до конца.
Мак-Налти сумел-таки мне нагадить. Но ребята уже нашли ее адрес сами и все равно послали бы сюда команду.
Я уже не думал о Мак-Налти. Мне вдруг пришла в голову мысль, которой не мешало бы прийти туда пораньше.
В особняке на пустынной Мильтон-авеню, как всегда, не было света, но луна - верная подруга воров и детективов бросала яркий луч на оливково-зеленую дверь и мраморного льва, который успел, вероятно, за это время соскучиться еще больше.
Древняя горничная распахнула дверь. Ее волосы были накручены на бумажные папильотки, а фланелевая ночная рубашка и халат казались надетыми на ручку от метлы такой плоской и тощей была ее грудь. Если она и обрадовалась моему появлению, то великолепно сумела это скрыть.
Что вам угодно? выкрикнула она мне в лицо,
Я спокойно вошел в холл следом за ней.
Передайте миссис Дрейк, что я здесь. Если это ей не по вкусу, то тут уж ничего не поделаешь!
Она пожевала губами и пошла вверх. Вернувшись, буркнула:
Идите к ней и не вздумайте курить!
Я усмехнулся и, войдя в гостиную, плюхнулся в кресло. Поболтав некоторое время ногой, я пересел на ручку другого кресла, но прошло еще добрых пять минут, прежде чем из двери выплыла миссис Фло Дрейк в небесно-голубом халате и шлепанцах того же цвета.
Итак, рявкнула она, где мой парень?
Я не нашел его, миссис Дрейк.
Что?!
Я уже сказал, его нет.
Она рухнула в кресло и яростно закудахтала. Я посмотрел на часы.
Я почиваю в это время, молодой человек, сказала она, словно прихлопнув надоедливую муху.
Я это уже заметил.
Я полагала, что у вас есть известия о моем сыне или другой повод к нарушению моего спокойствия и отдыха...
Возможно, есть и другой повод, миссис Дрейк. Даже представить себе трудно, какой!
С нетерпением хочу знать о нем, молодой человек.
Доллары, сказал я тихо, серебряные доллары. Возможно, очень много серебряных долларов.
Доллары, сказал я тихо, серебряные доллары. Возможно, очень много серебряных долларов.
В глазах ее что-то вспыхнуло, и она тут же отвернулась.
Я быстро заговорил:
Кое-что в этом деле не ясно. Например, относительно отъезда вашего сына и вашей невестки в Рино.
Она стала крутить на пальце массивный перстень с ярко-желтым камнем.
Я наняла вас, чтобы вы нашли моего сына, а не для того, чтобы вы тут врывались среди ночи в гостиную.
Я .не моргнув глазом выслушал это обвинение и продолжал:
Я не сказал ничего дурного. Но с серебряными долларами, кажется, попал не в бровь, а в глаз. Тут что-то есть, что может пролить свет на происходящее.
Долгое время она неподвижно сидела в кресле. Потом медленно, словно тесто, стала подниматься. Я поддержал ее. Встав, она стала буравить меня ненавидящим взглядом. Затем, видимо, решилась.
На стене висела большая картина, написанная маслом, «Незабвенный закат на Темзе». Рядом торчал масляный портрет мужчины с синевато-черными волосами и длинными усами типичный роковой красавец. Похоже, он перебирал воспоминания он выглядел человеком, у которого они должны быть.
Не говоря ни слова, миссис Дрейк потянулась и опустила картину. За картиной оказался маленький сейф, какие бывают во всех старых домах обычно за поясным портретом прадедушки Джека или дядюшки Уилли.
Мамаша Дрейк повозилась с ключом, и дверца отскочила. Некоторое время старуха шарила внутри сейфа дрожащей рукой, потом тяжело вздохнула и засопела.
Казалось, время остановилось. Я молчал. Я не знал, что она там искала. Но что бы это ни было, я уже знал, что оно исчезло.
Она глубоко вздохнула и вдруг всхлипнула. Повернувшись ко мне и дрожа всеми своими складочками, она горестно зашипела:
Пропало, пропало...
Что?
Она взяла себя в руки и прошла к креслу. Скорбно усевшись, забарабанила жирными пальцами по ручке кресла, словно над чем-то раздумывая.
Прошу сюда, мистер Шенд, прохрипела она наконец.
Пройдя следом за ней и споткнувшись по дороге о вертящийся стульчик от допотопной фисгармонии, я молча смотрел ей в спину и ждал, когда «корабль начнет разгружаться», как писали газеты позавчера.
Полагаю, что оно у Бартли. Но откуда он мог узнать? Я никогда о нем не говорила. Я не доставала его и не смотрела вот уже лет двадцать пять.
Это что, ценная вещь?
Может быть, если сын крадет ее у собственной матери.
Она покосилась на полуоткрытый сейф и затем медленно, поворачивая голову направо и налево, произнесла:
Да, да, да... Это письмо, что-то вроде письма. Оно было написано братом моего отца Джеймсом Бартли Дрейком. Это его портрет там на стене под стеклом. Он умер в 1939 году это было давно, мистер Шенд, в восемьдесят шесть лет...
Да?!
Он был «серебряным королем», миллионером.
Его называли Бонайза Джим Дрейк? Я что-то слышал о нем и его связях с Невадой.
Таких людей теперь нет. Титан!
Поиски привели меня к человеку по имени Мел Улгрен. Вы о нем слышали?
Она фыркнула:
Эта фамилия мне ничего не говорит.
Он убийца и вор из Рино.
Это было здорово сказано и произвело должное впечатление. Ее сосискообразные пальцы вдавились в ручку кресла, и, пискнув что-то невнятное, она стала послушной овечкой.
Так же, как и вы, Улгрен уговаривал меня найти Бартли. С ним была девушка.
Я вкратце рассказал ей эту историю и спросил еще раз:
Этот документ был очень ценным? И что делает его ценным? Только не говорите мне, что в письме план давным-давно заброшенной шахты.
Она улыбнулась холодно и высокомерно, словно ставя меня на место, где мне и надлежало пребывать в полном невежестве.
Ваше любопытство и торопливость, а также ваши манеры провинциала как-нибудь сослужат вам плохую службу, мистер Шенд. Она выплюнула эти слова и вновь сжала губы.
Я не отступал.
Девушка, которую сегодня убили, была красива. Мне запомнились ее ресницы. У меня перед ней обязательства.
У вас обязательства передо мной, мистер Шенд. Вы взялись найти моего сына. Эти люди, мистер Шенд, девушка и какой-то Улгрен я никогда не слышала о них прежде меня мало волнуют.
Вы знаете, что было в той пропавшей бумаге?
Разумеется.
Вы отказываете мне в доверии, а взамен требуете полной откровенности.
Вы будете со мной откровенны. Вы не такой человек, чтобы идти на предательство. Хотелось бы, чтобы у моего сына была половина вашего достоинства.
Вы будете со мной откровенны. Вы не такой человек, чтобы идти на предательство. Хотелось бы, чтобы у моего сына была половина вашего достоинства.
Не стоит тратить на меня ваши комплименты, миссис Дрейк.
Она пожала плечами.