Верно, Дуг, но я завела разговор не из-за этого, говорит мама.
Прошу прощения, отец в притворном ужасе всплескивает руками. Кажется, я опять не угадал.
Тебе обязательно прерывать меня на каждом слове? интересуется мама. Так вот, мы пошли в парикмахерскую, где тебя постригли очень коротко, совсем как мальчика.
Ближе к делу, ма, говорит Сара, а то когда закончишь, мне будет уже девяносто.
Прекрасно! фыркает мама. Ханна, с этой прической ты выглядела потрясающе. Просто восхитительно. Меня то и дело спрашивали, где тебя так постригли, и я всем давала телефон той дамы, которая придумала твою прическу. В результате ей удалось перебраться на Беверли-Хиллз, и теперь она стрижет знаменитостей.
Твоя история даже хуже, чем можно было ожидать, вздыхает Сара. Ну все, я закончила. Она кладет расческу.
Как я выгляжу? спрашиваю я.
Как всегда, замечательно, улыбается папа.
Будем надеяться, люди увидят эту прическу, и в один прекрасный день я буду делать пучок Анджелине Джоли.
Суть рассказа вовсе не в парикмахерше, заявляет мама. Она о том, что всегда надо верить в нашу Ханну. Даже если кажется, что она совершила ужасную ошибку, это не так. Просто она на шаг впереди остальных. Ситуация так или иначе сложится в ее пользу. Должно быть, она родилась под счастливой звездой.
В принципе, мамины истории не так уж плохи. Если дослушать их до конца.
Хорошая история, говорю я. Спасибо, что рассказала. А я, признаться, почти ничего из этого не помню.
У меня остались фотографии, где ты с короткой прической, улыбается мама. Я перешлю тебе парочку. Вот почему я всегда настаивала, чтобы ты коротко остриглась.
Ханна, ты без пучка? спрашивает Сара.
Да без пучка я ничто.
Введи нас в курс дела, Ханна-Саванна, говорит отец. Врачи утверждают, что ты идешь на поправку, но мне бы хотелось знать, как ты себя чувствуешь.
Я в порядке. Не могу сказать, что чувствую себя превосходно, но в целом у меня все нормально.
Не стоит говорить им про ребенка. Да я и сама постаралась выбросить эти мысли из головы.
Представляю, как ты испугалась. Глаза у мамы снова на мокром месте. Отец обнимает ее за плечи, но и он, похоже, борется со слезами.
Все эти семейные истории не более чем маска. На самом деле они напуганы и расстроены. И это, если честно, слегка утешает меня.
Даже не помню, когда в последний раз я была центром внимания своих близких. Я уже давно чувствую себя среди них кем-то вроде гостя. Но тут вдруг защитная броня их дала трещинку, и я снова ощутила себя в кругу семьи.
Мне бы хотелось, чтобы вы тоже жили здесь, вырывается у меня под наплывом эмоций. Ничего подобного я раньше не говорила.
Я все время одна и одна и я очень по вам скучаю.
Отец сжимает мою руку.
Нам тоже тебя ужасно не хватает, говорит он. Ты ведь знаешь об этом?
Я киваю, хоть и не совсем искренне.
Мы думаем о тебе каждый день, добавляет мама.
Сара кивает, а затем наклоняется ко мне.
Не знаю, как эти двое, но я-то точно люблю тебя всем сердцем, тихо произносит она.
Карл и Тина переехали в Пасадену не так давно. Продали старую квартиру и поселились в уютном домике на тихой, тенистой улице.
Уже почти восемь, когда мы втроем я, Габби и Марк подъезжаем к их дому. Марк снова задержался в офисе. Он часто работает допоздна. Казалось бы, профессия дантиста не предполагает авралов, но у него постоянно случается то одно, то другое.
Мы паркуемся и идем к дверям. Габби без стука заходит в дом. Тина выглядывает в коридор, и лицо ее расплывается в улыбке.
Первым делом она обнимает Габби и Марка, а затем поворачивается ко мне.
Ханна Мартин! Она прижимает меня к груди, как это делают только матери.
Привет, Тина, говорю я. Как же я по тебе соскучилась!
И я, детка. Я тоже по тебе скучала. Ладно, иди, поздоровайся с Карлом. Он ждет не дождется, когда можно будет наконец-то обнять тебя.
Кивнув, я иду в глубь дома. Карла я нахожу на заднем дворике, где он колдует над грилем.
Преимущество Лос-Анджелеса состоит в том, что здесь можно готовить на свежем воздухе круглый год.
Верить ли мне своим глазам? спрашивает он, выкладывая на тарелку стейк. Неужто это Ханна Мартин?
Она самая, говорю я с улыбкой.
Карл обнимает меня так крепко, что у меня перехватывает дыхание. Я вручаю ему букет цветов.
Вот уж спасибо так спасибо никак хризантемы?
Он прекрасно знает, что это не хризантемы.
Лилии, говорю я.
Ну, почти угадал. Он забирает у меня цветы. Совсем не разбираюсь в цветах. Просто покупаю их жене, когда в чем-то провинился.
Карл дает мне блюдо со стейком, и мы направляемся в дом.
На кухне Тина наливает вина Марку и Габби.
Тина, я только что купил тебе эти лилии, торжественно объявляет Карл.
Как это мило с твоей стороны! А я-то уж испугалась, что ты стащил букет, который принесла нам Ханна.
Да, Карл обнимает Габби и похлопывает по плечу Марка, это было бы ужасно.
Габби снимает с плеча сумку и заодно забирает мою.
Туфли тоже можешь снять, говорит она мне. Только спрячь их куда-нибудь.
Я озадаченно смотрю на нее.
Баркер, поясняет Тина.
Что?
Баркер! кричит Карл, и на кухню вбегает огромный сенбернар.
Ого! вырывается у меня.
Первым делом Баркер устремляется к Марку, но тот нервно пятится.
Я забыл таблетки от аллергии, говорит он. Мне лучше держаться от него подальше.
У тебя аллергия на собак? спрашиваю я.
Марк кивает, а Габби бросает мне многозначительный взгляд. Что именно она хотела сказать этим, я не знаю, поскольку уже в следующее мгновение она сидит на полу и почесывает Баркеру спину.
На ужин сегодня стейк и картошка, объявляет Тина. Ну и куда ж без брюссельской капусты? Я должна знать, что мои дети не обделены в плане овощей.
Родители впихивали в меня овощи лет до четырнадцати, а потом бросили это занятие за что я им очень благодарна. Зато в доме у Карла и Тины мне приходилось поглощать их ежедневно.
Мы садимся за стол, и Карл, в чисто отеческой манере, начинает забрасывать меня вопросами.
Ну-ка, Ханна, расскажи нам, чем ты сейчас занимаешься.
Я вздыхаю. Даже не знаю, с чего тут начать.
Я вернулась! торжественно возвещаю я. В надежде, что этого будет достаточно.
Как бы не так.
Ну-ну, кивает Карл. И?
Он принимается раздавать тарелки с едой. На моей, кроме стейка, лежит горка брюссельской капусты. Тина наверняка подметит, если я не съем все подчистую.
Ну в последнее время я редко засиживалась на одном месте. Сначала тихоокеанское побережье, потом Нью-Йорк.
Габби говорила, что ты живешь в Нью-Йорке. Тина аккуратно режет свой стейк. А на Бродвее ты была? На этих шикарных шоу?
Не часто, отвечаю я со смешком.
Я не хочу упоминать здесь про Майкла. Пусть Карл и Тина мне не родные, но они всегда относились ко мне с родительской заботой. Не хочу, чтобы они стали плохо обо мне думать.
Нью-Йорк не для меня. Я подношу к губам стакан с вином и тут же ставлю его обратно. Пахнет отвратительно.
Вот и прекрасно. Карл энергично жует свой стейк. Я всегда говорил, надо быть идиотом, чтобы променять наши края на что-то похолоднее Марк, что это тебе взбрело в голову запивать стейк вином?
Марк начинает бормотать что-то в свое оправдание. Похоже, он слегка побаивается Карла. Да оно и неудивительно такого свекра любой будет бояться.
Просто оно стояло передо мной, вот я и взял, со смешком говорит Марк. Я не очень-то разбираюсь в этих вопросах.
Карл встает и идет на кухню. Вернувшись, он ставит перед Марком стакан пива.
Прекрасно! Марк с видимым энтузиазмом хватается за пиво.
Пиво для мужчин, заявляет Карл, усаживаясь на место. А вино оставим женщинам.
Папа, спешит вмешаться Габби, пол не имеет ничего общего с пристрастием к напиткам. Некоторым мужчинам нравятся соки, тогда как кое-кто из женщин предпочитает бурбон.
И тут я вспоминаю, откуда у Габби эта привычка регулярно подчеркивать равенство полов. Все дело в Карле. Он всегда был излишне категоричен в этих вопросах.
Так какие у тебя планы, Ханна? спешит вмешаться Тина. Не хочешь задержаться в Лос-Анджелесе подольше?
Пожалуй, киваю я.
Уже подыскала работу? тут же интересуется Карл.
Габби спешит мне на помощь.
Папа, перестань!
Что тут такого? Я всего лишь задал вопрос.
Нет, качаю я головой. Работы у меня пока нет.
Я так и не решаюсь глотнуть вина. Пусть уж лучше будет просто вода.
Но я обязательно что-нибудь подыщу, добавляю я. Это один из пунктов в моем списке. Работа. Машина. Квартира. Все, что нужно для полноценной жизни.
У тебя есть деньги на машину? не отстает Карл.
Папа, да хватит уже!
Снова Габби. Марк не вмешивается в нашу беседу. Да он вообще предпочитает держаться в тени.
Габби, эта девушка жила с нами два года. Она для меня все равно что дочь. Так почему бы мне не спросить у нее про машину? Верно? поворачивается он ко мне.
Все в порядке, говорю я. У меня есть немного денег. Хватит на скромный автомобильчик или аренду квартиры. Если ужаться, я смогу позволить себе и то и другое.
Иными словами, в твоем распоряжении около пяти тысяч долларов, подводит итог Карл.
Габби вздыхает. Марк улыбается. Он, похоже, только рад, что о нем все забыли.
Не успеваю я ответить, как в разговор вмешивается Тина:
Карл, почему бы не поговорить о серьезных вещах после ужина?
Теперь он обращается прямо ко мне:
Ханна, тебя раздражают мои вопросы? Ты чувствуешь себя неловко?
Ну вот. И что, по-вашему, я должна на это ответить? Да, мне не очень-то приятно говорить о том, насколько неподготовленной к жизни я оказалась. Но ведь такие вопросы задают не для того, чтобы на них честно отвечали. Они призваны облегчить совесть тех, кто вторгается в чужое пространство.
Все в порядке, отвечаю я.
Карл с довольным видом поворачивается к Габби и Тине.
Видите? Она не возражает.
Ладно, вздыхает Тина. Кто хочет еще вина?
Габби протягивает свой стакан. Мой так и стоит нетронутый.
Спасибо, мне не надо, говорю я.
Тина бросает взгляд на мою тарелку.
Ну что, вы уже наелись? У нас в запасе вкуснейший десерт.
Все тарелки чистые, за исключением моей на ней все так же лежит горка брюссельской капусты.
Звучит заманчиво. Я принимаюсь быстро доедать свой ужин. Я почти закончила.
Тина встает и уходит на кухню. Карл спешит следом, чтобы помочь с десертом.
Габби тут же поворачивается ко мне.
Прости, что папа так наседает на тебя со всеми этими вопросами.