Я запихиваю в рот остатки капусты.
Все в порядке. Меня не так нервируют расспросы твоего отца, как то, что подумает обо мне Тина, если я не съем ее капусту.
И ты абсолютно права, смеется Габби.
Как-то раз, присоединяется Марк, я не положил себе ни кусочка вареной моркови. Так Тина отозвала меня потом в сторонку и спросила, неужели я не беспокоюсь из-за нехватки витамина А в моем организме.
Я спешу глотнуть воды. Похоже, я слегка перестаралась с капустой.
Не надо было есть так быстро, говорю я, потирая живот. Что-то мне нехорошо.
Подташнивает? участливо спрашивает Марк.
Да, я с трудом справляюсь с отрыжкой. Еще как подташнивает.
На пороге появляются Тина и Карл. Тина несет вино. В руках у Карла блюдо с ароматными булочками.
При виде их я широко улыбаюсь.
Уж мы-то знаем, что нравится нашей Ханне, подмигивает мне Карл.
Он ставит блюдо прямо передо мной.
Ты первая. Не смущайся, выбирай ту, что повкуснее.
Я наклоняюсь и вдыхаю аромат сахара и корицы. Мой желудок судорожно сжимается.
Вскочив, я бросаюсь в коридор, прямо к туалету. Я только успеваю добраться до унитаза, когда весь мой ужин выталкивается наружу. Ноги дрожат, голова кружится, и я в изнеможении опускаюсь на пол.
Не знаю, сколько я так сижу. Из забытья меня выводит стук в дверь. Это Габби.
Как ты? спрашивает она, с тревогой глядя на мое лицо.
В порядке. Я и правда чувствую себя намного лучше. Может, у меня аллергия на брюссельскую капусту?
Разве это не здорово? улыбается Габби.
Через пару минут, умывшись и прополоскав рот, я возвращаюсь к столу.
Прошу прощения, говорю я. Похоже, у моего тела был шок от того, что я скормила ему овощи.
Все смеются.
Ты уверена, что все в порядке? спрашивает Тина.
Все хорошо. Я чувствую себя, как обычно.
Габби хватает свою сумочку и мою куртку.
Но будет лучше, если мы прямо сейчас отправимся домой.
По правде говоря, я могла бы посидеть еще немного. Но может, она и права. Может, стоит лечь сегодня пораньше.
Да, Марк снова начинает почесываться, с меня, если честно, хватит общества этой собаки.
Габби еле заметно хмурится. Похоже, ее злит аллергия Марка на собак. Это те самые мелочи, которые больше всего раздражают вас в браке.
Мне так жаль, говорит Тина. Мы постараемся держать дома твои таблетки. На случай, если ты снова забудешь их привезти.
Спасибо, улыбается Марк. Впрочем, от таблеток тоже не много пользы.
И он начинает подробно рассказывать о том, какие симптомы можно снять таблетками, а какие нет. Такое чувство, будто у него не аллергия, а смертельно опасная болезнь.
Будем рады, если вы снова заглянете к нам, говорит Карл, когда мы направляемся к двери.
Ханна! окликает меня Тина. Давай я упакую тебе эти булочки. Ты не против?
Что вы! Буду только рада.
Подожди секундочку. Тина бросается на кухню. Габби идет за нею следом. Марк спешит в ванную промыть глаза, как он говорит. Мы с Карлом остаемся одни.
Купи машину, поворачивается ко мне Карл.
М-м-м?
Купи себе машину. И живи с Габби и Марком, пока не заработаешь на плату за жилье.
Пожалуй. Это и правда будет самым разумным.
Когда обзаведешься машиной, позвони мне в клинику. Он достает из кармана и протягивает мне визитную карточку. «Доктор Карл Хадсон. Педиатр».
Даже не знаю
У нас есть секретарша, продолжает он. С работой она не справляется. Мне так и так придется ее уволить. В год она получает сорок тысяч.
Я бросаю на него вопросительный взгляд.
Нам будет нужен на ее место человек, который станет отвечать на звонки, расписывать время приема и вообще быть лицом офиса.
У нас есть секретарша, продолжает он. С работой она не справляется. Мне так и так придется ее уволить. В год она получает сорок тысяч.
Я бросаю на него вопросительный взгляд.
Нам будет нужен на ее место человек, который станет отвечать на звонки, расписывать время приема и вообще быть лицом офиса.
Ясно, говорю я. Карл предлагает мне работу.
Скажи мне, когда будешь готова, а я пока придержу для тебя это место.
Серьезно?
Он кивает.
Должен же кто-то присматривать за тобой.
Спасибо.
Я и правда тронута его заботой.
Когда тебя спросят, сколько ты хочешь получать, смело говори сорок пять тысяч. Тебе, скорее всего, дадут сорок две или сорок три. Еще у тебя будет оплачиваемый отпуск и весь набор социальных благ.
Но у меня же нет специальной подготовки, говорю я.
У тебя хорошие мозги, качает головой Карл. Ты быстро там освоишься.
К нам присоединяются Тина и Габби. В руках у них контейнеры с едой и булочки, завернутые в фольгу. Последним из ванной выходит Марк.
Ну что, едем? говорит Габби, направляясь к двери.
Баркер первым мчит к выходу. Марк шарахается от него так, будто тот заразный.
Булочки подогрей в микроволновке, говорит на прощание Тина. Или в духовке.
И дай мне знать, что ты думаешь о моем предложении, добавляет Карл.
Мое «спасибо» обращено сразу к обоим, но оно не в силах вместить всех моих чувств.
Спасибо вам, повторяю я.
Всегда пожалуйста, обнимает меня Тина.
Втроем мы идем к машине. Марк усаживается на водительское сиденье, Габби рядом с ним. Ну а я пристраиваюсь сзади.
Как ты себя чувствуешь? спрашивает Габби.
Хорошо, отвечает Марк, прежде чем до него доходит, что вопрос был обращен ко мне. Возникает неловкая пауза.
Я в порядке, говорю я. И это действительно так.
Когда я уехала в колледж, мне и в голову не могло прийти, что однажды я вернусь обратно.
Все эти годы я только и делала, что твердила: «Моя семья живет в Лондоне. Моя семья живет в Лондоне». А ведь мне следовало бы добавить: «Но у меня есть вторая семья. Она живет в Пасадене, в уютном домике на тихой улице».
Родители и Сара ушли около девяти, и то лишь после того, как я настояла на этом. Что бы они делали тут всю ночь? Сидели и смотрели на меня? Вдобавок, мне тоже хочется побыть одной. Расслабиться, сбросить маску, которую я ношу в течение дня. Маска, на которой написано: «У меня все хорошо».
И вот я наконец-то одна. В палате тихо, только попискивают иногда мои аппараты.
Посетители то и дело приносят мне книги, чтобы хоть как-то скоротать время. А еще цветы. Книги и цветы. Вся палата ими завалена.
Я беру книжку из ближайшей стопки и начинаю читать. Она довольно занудная. Автор неспешно ведет свое повествование. В обычной жизни я была бы этому только рада, но сейчас мне нужно заглушить свой внутренний голос. Я начинаю перебирать книжки, пока не нахожу ту, чей живой язык захватывает меня с первой страницы.
К тому времени, когда приходит Генри, я успеваю настолько погрузиться в чтение, что едва ли не забываю, где я нахожусь.
Все еще не спишь? спрашивает он.
Я киваю. Он подходит ближе. Я смотрю на его тату и вижу, что это не Изабель, а Изабелла. Одна картинка в моей голове тут же сменяет другую. Вместо хрупкой, гламурной блондинки перед глазами у меня всплывает образ роскошной и смуглолицей брюнетки.
М-да, пора мне уже вернуться в реальную жизнь.
Ты вообще когда-нибудь спишь? спрашивает Генри, принимаясь мерить мне давление. Может, ты самый обычный вампир?
Я со смехом бросаю взгляд на часы. Время уже перевалило за полночь. Но в больнице время мало что значит.
Я бы не сказала, улыбаюсь я. Прошлой ночью, когда ты ушел, я проспала часов девять.
Это хорошо, кивает он. Чтобы побыстрее выздороветь, надо много спать.
Сегодня он выглядит еще привлекательней, чем вчера. Это не тот тип красоты, который мы привыкли видеть в журналах. Нос у Генри крупноват, да и в целом черты лица не идеальны. Тем не менее есть в нем что-то, что сразу привлекает внимание.
Закончив с осмотром, он поворачивается к двери.
Ну ладно, увидимся
Но я не даю ему закончить фразу.
Изабелла твоя жена?
Сказав это, я невольно краснею. Такое чувство, что вопрос сам сорвался у меня с губ.
Генри делает шаг к кровати, и только тут мне приходит в голову взглянуть на его руку. Другая на моем месте давно поняла бы, что первым делом надо смотреть на обручальное кольцо. Впрочем, личный опыт успел убедить меня, что отсутствие такого кольца еще не означает отсутствие жены.
Нет, качает он головой, я не женат.
Я думаю, если бы Генри хотел сказать мне, кто такая Изабелла, то сделал бы это. Но он молчит, и от этого мне становится совсем неловко.
Прошу прощения за любопытство, говорю я, это все больничная атмосфера. Пока лежишь здесь, теряешь чувство такта.
Нет-нет, все в порядке, смеется Генри. Когда на руке у тебя огромное тату, волей-неволей ждешь такого вопроса.
Я улыбаюсь в ответ и начинаю прощаться:
Спасибо, что заглянул
Но тут уже Генри прерывает меня:
Она была моей сестрой.
Ясно.
Изабелла умерла пятнадцать лет назад.
Я невольно опускаю взгляд, но затем заставляю себя посмотреть ему в глаза.
Мне очень жаль. Правда.
Спасибо, кивает он.
Меня так и тянет спросить, как она умерла, но я знаю, что это не самый деликатный вопрос.
Тебе хочется спросить, как она умерла, проницательно замечает Генри.
Я вновь заливаюсь краской стыда. Господи, неужели это так очевидно?
Точно, говорю я. Это первое, что мне пришло в голову. Как она умерла. Ужасно, правда? Если хочешь, можешь плюнуть мне в завтрак. Я не обижусь.
Генри со смехом присаживается на стул.
Все в порядке, повторяет он. Странная штука, правда? Так уж устроен человеческий мозг. Она умерла? Как именно? С другой стороны, у нас не принято задавать такие вопросы.
Верно! киваю я. Мне очень стыдно за себя.
Ты не сделала ничего плохого, смеется он. Ей было шестнадцать. Она умерла от травмы, полученной в бассейне. Ударилась головой.
Какой ужас! говорю я. Мне очень жаль.
Вообще-то, ей запрещалось нырять. Но Изабелле было шестнадцать, а в этом возрасте часто плюют на запреты. Ее сразу отвезли в больницу. Врачи сделали все возможное. Одно время мы даже думали, что она выживет, но не сложилось Некоторые травмы не оставляют шансов. Мы все ждали, что она придет в себя, но этого так и не произошло.
Сердце у меня сжимается от боли за Генри и его близких.
Ты расстраиваешься из-за того, что так много времени лежишь в больнице, а ведь многих уносят отсюда мертвыми. Со мной могло быть так же, как с сестрой Генри. Мне ничего не стоило умереть, не приходя в сознание.
Но я очнулась. Я одна из тех, кому повезло.
А ведь шагни я тогда чуть дальше или чуть в сторону, все могло сложиться иначе. И сегодня был бы день моих похорон. Даже не верится, что разница между жизнью и смертью может быть настолько мизерной маленький шажок в том или ином направлении.