А это значит, я сделала в свое время правильный выбор. Я лежу здесь живая только потому, что приняла правильное решение, каким бы незначительным оно ни казалось.
Мне очень жаль, что тебе и твоим родным пришлось пережить такое горе. Даже не представляю, что вы должны были чувствовать тогда.
Генри признательно кивает.
Собственно говоря, из-за этого я и решил работать в больнице. Помню, как сидел с родителями у палаты сестры, ожидая хоть каких-то новостей. И мне ужасно хотелось быть внутри что-то делать, помогать, вместо того чтобы ждать чужой помощи. Так у меня родилось желание поддерживать тех, кто тоже, вроде нас, окажется в трудной ситуации.
Прекрасно тебя понимаю, говорю я. Интересно, знает ли Генри, как благородно это звучит? Скорее всего, нет. Он говорит совершенно искренне.
А мое тату это пришлось на десятую годовщину ее смерти. В то время я, по правде говоря, был как в тумане. Никак не мог упорядочить свою жизнь. Родители мои на тот момент уже развелись и вернулись к себе на родину, в Мексику. И мне пришлось в одиночестве отмечать эту печальную дату. Тогда же мне пришла мысль набить себе тату. Вроде мелочь, но я почувствовал себя лучше.
Это просто история моей жизни, смеюсь я. Со мной тоже было такое.
Может, тебе тоже стоит сделать тату? предлагает он.
Не уверена, что это в моем стиле. Но твоя татуировка впечатляет. Это первое, что я заметила, когда ты вошел в палату.
Стало быть, ее, а не мою привлекательную внешность? смеется он.
О, прости, ради бога. Ее я тоже заметила почти сразу.
Улыбнувшись, Генри встает со стула.
Только взгляни! говорит он. Я опаздываю на обход. Вот что ты наделала!
Прошу прощения, смеюсь я. Вообще-то, это ты должен извиняться передо мной. Из-за тебя я не сплю вот уже полчаса!
И то правда, качает он головой. О чем я только думал? Хорошенькая девушка задает мне вопрос, и я напрочь забываю о времени. Ладно, я загляну попозже, чтобы проверить, как ты. Кивнув, он выходит из палаты.
Прошу прощения, смеюсь я. Вообще-то, это ты должен извиняться передо мной. Из-за тебя я не сплю вот уже полчаса!
И то правда, качает он головой. О чем я только думал? Хорошенькая девушка задает мне вопрос, и я напрочь забываю о времени. Ладно, я загляну попозже, чтобы проверить, как ты. Кивнув, он выходит из палаты.
Генри уже нет, а на лице у меня все еще сияет улыбка. Ну не смех ли? Что я только себе надумала? Наверняка он так же любезен со всеми пациентами, и каждую женщину называет милой или хорошенькой. Все дело во мне. Я устала лежать одна в четырех стенах. Вот я и подыскиваю себе хоть какое-то развлечение.
Я выключаю настольную лампу и натягиваю на себя одеяло.
Спать так спать. Мне никогда не составляло труда уснуть. Это то, что я ценю в себе больше всего: пожелала, и уже спишь.
К тому времени, когда мы добираемся до дома, я уже полна решимости принять предложение Карла. По дороге мы подробно обсудили все с Габби и Марком, и те настоятельно порекомендовали мне не упускать такую возможность. «Папа любит тебя, так что можешь рассчитывать на всевозможные поблажки», заметила Габби.
Оставшись одна в своей спальне, я начинаю перебирать в уме события сегодняшнего вечера. Работа, мне предложили работу! От одной этой мысли мне становится легче на душе.
Я звоню Итану, чтобы поделиться с ним новостями. Стоит ли говорить, как он рад за меня! А потом я рассказываю о том, что случилось со мной за ужином.
Похоже, у меня аллергия на брюссельскую капусту. Я едва успела добежать до туалета, как меня просто вывернуло наизнанку.
А как сейчас? Тебе все еще плохо? Постой-ка, я заеду за тобой!
Нет-нет, все в порядке. Тебе вовсе не нужно срываться никуда в такое время.
Почему нет? Это прекрасный повод увидеться с тобой. Я еду, и не вздумай меня отговаривать!
Лишь услышав эти слова, я вдруг понимаю, что и не планировала ночевать у Габби.
Ладно-ладно, смеюсь я. Приезжай. Я тебя жду.
Уже еду.
Не прошло и полчаса, как мы добрались до дома, а я уже спешу на улицу, чтобы встретить Итана.
По пути я заглядываю на кухню и вижу там Габби, которая решила попить на ночь воды.
Куда это ты в такую пору? спрашивает она с лукавой улыбкой.
Попалась так попалась, смеюсь я.
Да ладно, я ожидала чего-то подобного. Только думала, что ты попросишь высадить тебя у его дома. Но ты продержалась немного дольше.
Вот видишь, я хоть немного непредсказуема.
Габби скептически хмыкает.
Постой-ка. Она берет со стола жестянку с булочками и сует ее мне. Забери их, а то меня так и подмывает съесть все до одной.
Я со смехом забираю у нее булочки. Слышно, как к дому подъезжает машина Итана.
Ладно, иди, говорит Габби. Не заставляй его ждать.
Я выхожу за дверь и вижу, как Итан выбирается из машины.
Классно выглядишь, говорит он.
Я расплываюсь в улыбке и тут же фыркаю от смеха: что, если бы Габби услышала его сейчас? Так и вижу, как она высовывается в окно кухни и кричит: «Все так, но внешность не главное достоинство женщины!»
Я сажусь в машину, и мы отъезжаем от тротуара.
А это что, булочки с корицей? спрашивает Итан. Аромат сахара и корицы быстро растекается по машине.
Да. Будешь хорошо вести себя, поделюсь и с тобой!
Итан тормозит на красный свет. Наклонившись, он быстро целует меня в щеку.
Рядом с ним я чувствую себя другой, настоящей. И эта версия меня нравится мне куда больше, чем та Ханна, что жила когда-то в Нью-Йорке.
Внезапно на дорогу выбегает маленькая, юркая собачонка.
В последнюю секунду Итан успевает свернуть. Он тормозит у тротуара, а песик неспешно трусит на другую сторону улицы. Счастье еще, что в такую пору на дороге нет других машин.
Надо поймать его, говорит Итан, и мы вместе выскакиваем из машины.
Вон он, видишь? по правую сторону дороги.
Итан всматривается в темноту, а затем начинает осторожно подкрадываться к собаке.
Эй, приятель! окликает он песика, но тот продолжает беспечно бежать по дороге. Лишь в последний момент он замечает Итана и тут же устремляется в другую сторону. Шкурка у собаки коричневая, с грязно-белыми пятнами. Сама она напоминает терьера маленькая, но шустрая.
Итан снова пытается поймать собачку, но та убегает. Ей кажется, мы играем в какую-то забавную игру.
По дороге мчит чья-то машина. Что, если собака выскочит прямо под колеса? Я начинаю рычать на нее лучшее собачье рычание, какое мне только удается изобразить. Та останавливается и смотрит на меня. Я поворачиваюсь и бегу от нее. Она тут же устремляется за мной. Еще немного, и она у моих ног. Я хватаю ее и крепко прижимаю к груди. Машина пролетает мимо.
Это самка. Ни ошейника, ни бирки с именем.
Господи, подбегает к нам Итан, я уж думал, она покойница.
Да, мне тоже в какой-то момент так показалось.
Ни поводка, ни ошейника. Ничего, что могло бы помочь нам найти хозяина.
Точно, киваю я. Думаю, завтра утром ее стоит отвезти в клинику. Проверить, есть ли у нее чип. А еще развесить парочку объявлений.
Хорошо. А пока что
Не можем же мы бросить ее на улице! Ну что, приютишь на эту ночь сразу двух дам?
Итан кивает.
Думаю, мы сможем подыскать ей местечко.
Мы возвращаемся к машине, и Итан открывает нам дверцу.
Пока что надо придумать ей кличку. Хотя бы временную, говорю я.
Почему бы не звать ее просто эй, собака?
Нет-нет, она заслуживает большего. И лучшего. Внушительное имя для маленькой собачки.
С минуту мы думаем, а потом меня осеняет.
Шарлемань![3] Кроха Шарлемань.
А тебя не смущает то, что Шарлемань был мужчиной? спрашивает Итан.
Но имя-то больше похоже на женское!
Пожалуй, ты права, улыбается Итан. Как-то я об этом раньше не думал. Что ж, Шарлемань, завтра утром мы разыщем твоего хозяина, а пока что побудешь с нами.
Когда мы добираемся наконец до квартиры, я выпускаю собачку на пол. Она принимается с удвоенной энергией носиться по комнатам, а потом запрыгивает на кровать и сворачивается в уголке.
Я не могу оставить ее у себя насовсем, говорит Итан. Не то чтобы ты об этом просила, но правила таковы, что я не могу держать здесь домашних животных.
Все в порядке, качаю я головой. Завтра мы разыщем ее настоящих хозяев. А первым делом я отвезу ее в ветклинику.
Можешь взять мою машину, предлагает Итан. А меня подбросит кто-нибудь из сослуживцев.
Не стоит. Раз уж я решила устраиваться на работу, мне так и так понадобится автомобиль. До клиники я доберусь автобусом, а потом загляну в парочку агентств, подыщу себе машину.
Ты устраиваешься на работу, улыбается Итан, и покупаешь машину.
Верно.
Похоже, ты решила пустить здесь корни.
Похоже на то.
Он бросает взгляд на кровать.
Раз уж собака заняла наше место, это ночь обещает быть на редкость спокойной.
Видимо, так, улыбаюсь я.
Но если учесть, что наши отношения не ограничиваются сексом, мы как-нибудь сможем это пережить.
Что ж, постараюсь в кои-то веки думать не о твоем теле, а о душе, смеюсь я.
Быстро раздевшись, Итан забирается в постель. Я тоже сбрасываю одежду, натягиваю на себя его старую футболку и устраиваюсь рядом.
Ты ничуть не сексуальна, говорит он мне. Просто ни капельки.
Правда? спрашиваю я с некоторым сомнением.
Ха! Да нет ничего проще, чем не думать про секс с тобой!
Рассмеявшись, я прижимаюсь к нему. Шарлемань все так же лежит у нас в ногах. Для троих тут места маловато, но мы как-то вмещаемся.
Подожди! говорю я, когда Итан гасит свет.
Что такое? Он снова щелкает выключателем.
Я выпрыгиваю из постели и нахожу список, который составляла сегодня днем.
Одним пунктом меньше. Я вычеркиваю строчку «найти работу».
Я гордо машу листочком перед лицом Итана, но он смотрит не на бумажку, а на меня.
Эээ не могла бы ты снова забраться под одеяло? А то твои ножки выглядят даже аппетитнее, чем твоя грудь!
Около двух дня меня будят неожиданные гости.
Сюрприз! В палату с улыбкой заходит Тина. За ней, также широко улыбаясь, идет Карл. Габби, которая замыкает это шествие, бросает на меня виноватый взгляд.
В руках у Тины ваза с роскошными цветами.
Цветы. Опять цветы. Ну почему никто не догадается принести мне хотя бы шоколадку?
Спасибо, что заглянули.
Да ты шутишь? обнимает меня Тина. Если бы не Габби, мы бы были здесь еще несколько дней назад! Она ставит на столик вазу с цветами.
Карл усаживается на стул рядом с кроватью.
Ну, как ты? спрашивает он, внимательно разглядывая меня.