Трудно понять, интересуется он этим как друг или опытный врач.
Я в порядке.
Ну-ка, пошевели пальцами ног, предлагает он, развернувшись к подножию кровати.
Папа! спешит вмешаться Габби. Ты же не ее доктор! Доктор Винтерс прекрасно справляется со своей работой.
Докторов слишком много не бывает, заявляет Карл. Ханна, попытайся пошевелить пальцами.
Мне совсем не хочется это делать.
Папа! спешит вмешаться Габби. Ты же не ее доктор! Доктор Винтерс прекрасно справляется со своей работой.
Докторов слишком много не бывает, заявляет Карл. Ханна, попытайся пошевелить пальцами.
Мне совсем не хочется это делать.
Позже, папа, настаивает Габби. Ты смущаешь Ханну.
Ханна, я тебя смущаю?
И что прикажете на это отвечать? Да, мне и правда неловко. С другой стороны, ну ее к черту, фальшивую вежливость!
Немножко, говорю я. Все эти дни я только и думаю о своих болячках. Хорошо бы хоть на время забыть про них.
Ладно-ладно, вздыхает Карл, прошу прощения! Отложим этот разговор на потом.
Габби уже говорила тебе о том, что мы завели собаку? вступает в разговор Тина. Его зовут Баркер, и я просто без ума от этого симпатяги. Теперь всем приходится смотреть его фотографии.
Она подсаживается поближе и достает свой мобильный. Я знаю, дело вовсе не в том, что ей так хочется показать мне своего пса. Просто она боится, что Карл снова возьмется за свое.
Я уговариваю Габби тоже обзавестись сенбернаром, добавляет Тина, пролистывая снимок за снимком.
У Марка аллергия на собак. Он никогда на это не согласится.
Мы болтаем еще немножко о всякой всячине, после чего Хадсоны встают и начинают прощаться. Я рада, что они решили не засиживаться: Карл и Тина приятные люди, но я пока с трудом переношу общение.
Когда выйдешь отсюда, говорит Тина, нам надо будет обсудить вопрос с судебной тяжбой.
В смысле?
Габби рассказала нам, как все случилось, и я связалась с одним своим другом. Он адвокат.
Ясно.
Полиция нашла ту женщину, которая сбила тебя. Ей предъявлено обвинение в наезде и побеге с места.
Вот и хорошо!
Ясное дело, хорошо. Но нам хотелось бы, чтобы ты кое-что осознала. Лечение обойдется тебе в кругленькую сумму, продолжает Тина. Наверняка ты уже обсудила это с родителями, и мы ни в коем случае не хотим вмешиваться в ваши дела. Просто знай, если потребуется помощь в оплате счетов, мы с радостью поможем.
Вы серьезно? Я не верю своим ушам.
Разумеется, говорит Тина. И мы поможем подать в суд на ту особу, которая отправила тебя на больничную койку.
Признаюсь, я никак не ожидала от Хадсонов такой щедрости и предусмотрительности.
Ох даже не знаю, что сказать.
Тина сжимает мою руку.
Не нужно ничего говорить. Просто знай, что мы всегда поддержим тебя.
Ты ведь для нас как дочь, добавляет Карл. Ты же знаешь это?
Да, говорю я. Говорю от чистого сердца.
Карл и Тина выходят в коридор. Габби провожает родителей. Когда она возвращается, я молча смотрю в потолок, пытаясь осмыслить сказанное. Признаться, я даже не думала о медицинских счетах, как не думала про женщину, которая сбила меня машиной.
Есть человек, который отвечает за случившееся.
Человек, из-за которого я попала в больницу.
По вине которого потеряла ребенка.
Ты в порядке? спрашивает Габби.
Да, киваю я. Как думаешь, мне и правда надо подавать в суд?
Разумеется, говорит она. Послушай, Ханна, я видела, как все случилось. Эта дамочка проехала на красный свет. Она сбила тебя и тут же укатила. Не остановилась, не позвонила в «Скорую». Просто бросила на верную смерть. Она не просто заслуживает того, чтобы сесть в тюрьму! Будь моя воля, я бы придумала ей наказание похуже.
Господи, Габби!
Мне плевать, как это звучит. Я ее ненавижу.
На мгновение я пытаюсь представить себя на месте Габби. На ее глазах меня сбивает машина. Я падаю на тротуар, теряю сознание. Не удивлюсь, если она решила, что мне осталось жить считаные минуты.
И тут я тоже проникаюсь ненавистью к женщине, которая сделала это. Я ненавижу ее за то, что пришлось пережить тогда Габби. За то, что пришлось пережить нам всем.
Ладно. Проследишь за этим? В смысле, передашь своей маме, что я согласна?
Конечно, кивает Габби. В этот момент в палату заходят мои родители и Сара.
На Саре дорожный костюм. Сразу ясно, что из больницы она направляется прямо в аэропорт.
Родители не предупредили, что уже сегодня возвращаются в Лондон, так что для меня это своего рода сюрприз. Но если уж быть совсем честной, я даже рада такому повороту событий. Я люблю своих близких, но у меня просто нет сил общаться с ними сутки напролет. При мысли о том, что с завтрашнего дня со мной будет только Габби, я испытываю невероятное облегчение.
Вы что, уже уезжаете? Я стараюсь придать своему голосу оттенок грусти.
Только Сара, детка. Мама присаживается рядом на кровать. Мы с папой никуда не едем.
Мне так жаль, что я не могу остаться, говорит Сара, но если я пробуду здесь еще немного, потеряю свою партию.
Все в порядке, заверяю я ее. Тебе незачем оставаться. Да и другим вовсе нет необходимости.
Тонкий намек.
Ну уж мы-то ни за что не оставим свою маленькую Ханну-Саванну, пока она не встанет на ноги, улыбается отец.
Он все еще называет меня Ханной-Саванной, совсем как в детстве. Не потому ли, что он знал меня только ребенком? И это такой способ убедить себя в том, что я ничуть не изменилась с годами.
В скором времени Сара начинает прощаться ей уже пора в аэропорт. Она обнимает меня, а затем поворачивается к родителям.
Ты уже приготовила паспорт? спрашивает ее мама.
Да, все в порядке.
Джордж встретит тебя в Хитроу?
Да.
Затем следуют неизбежные «будем скучать» и «люблю вас», и Сара уходит.
Я остаюсь наедине с родителями.
Мы смотрим друг на друга, и в этот момент я понимаю, что нам совсем не о чем говорить. Я ничего не хочу от них, и сама не могу дать им ровным счетом ничего.
Я люблю своих родителей. Правда-правда. Но я люблю их, как любят бабушку, с которой ты не очень хорошо знаком и которая живет на другом конце страны.
Я не могу опереться на них в случае нужды.
И это значит, им лучше уехать.
Вам тоже стоит вернуться домой. Я стараюсь сказать это помягче, чтобы никого не обидеть.
Глупости, говорит мама. Мы собираемся быть с тобой до самого твоего выздоровления.
Но я-то в этом не нуждаюсь.
Несмотря на мой вежливый тон, звучит это резко и неприятно.
Родители смотрят на меня, не зная, как им реагировать. Затем мама начинает плакать.
Ма, не плачь, говорю я. Я вовсе не хотела
Все в порядке. Она быстро идет к двери. Я мне надо выпить воды.
И она скрывается в коридоре.
Ну как меня угораздило брякнуть такое?
Мне так жаль, говорю я отцу. Тот уставился куда-то в пол. Мне правда жаль, что я это сказала.
Не нужно извиняться, вздыхает он. Мы знаем, что ты не слишком-то нуждаешься в нас. У тебя своя жизнь, и ты создала ее без нашей помощи.
Ну, если это можно назвать жизнью.
Нам с самого начала надо было быть честнее друг с другом. Мы с твоей мамой совершили большую ошибку, когда уехали в Лондон и оставили тебя в Лос-Анджелесе. Нельзя было бросать тебя здесь одну, продолжает отец дрогнувшим голосом. Я невольно отвожу взгляд.
Всякий раз после звонка тебе мы начинали плакать. Но нам казалось, что у тебя все в порядке. По крайней мере, мы верили тебе на слово. Казалось, что тебе хорошо с Хадсонами. В школе ты получала высокие оценки, а потом поступила в престижный университет.
Верно.
Боюсь только, это не значило, что у тебя действительно все в порядке.
Я молча жду продолжения.
Трудно признать, что ты подвел своего ребенка. Многие из моих друзей жалуются, что самым трудным для них было осознание того, что они больше не нужны своим взрослым детям. Но я думаю, что самое плохое не это. Самое плохое знать, что ты был нужен своему ребенку, но не смог быть рядом Вот что больнее всего.
Мы говорим о какой-то паре лет, замечаю я. Потом я бы все равно уехала в колледж.
Но ты сделала бы это на своих условиях, по своему выбору. И ты бы знала в любой момент, что бы там ни случилось, ты можешь вернуться домой.
Горло у меня сжимается, на глаза наворачиваются слезы. Я упорно борюсь с ними, но безуспешно. Желание расплакаться сильнее меня.
Улыбнувшись, отец смахивает слезинку с моей щеки.
Мы с твоей мамой хотели предложить тебе кое-что. Мы все ждали момента, когда тебе станет лучше, но я думаю, имеет смысл поговорить об этом сейчас.
Ладно
Мы думаем, тебе стоит переехать в Лондон.
Мне?
Отец кивает.
Наверняка этот несчастный случай заставил тебя по-новому взглянуть на свою жизнь. Да и мы смогли многое переоценить. Пора нам снова стать полноценной семьей. Для меня настоящее счастье быть твоим отцом. И я хочу чаще видеть тебя рядом. Твоя мама думает точно так же. Нам давно следовало пригласить тебя к себе, но мы думали, ты и так знаешь, что тебе у нас всегда рады. Но я не хочу больше строить догадок. Пожалуйста, Ханна, переезжай к нам в Лондон.
Признаться, для меня это многовато. Лондон. Мой отец. Мама, которая плачет сейчас в коридоре. Я отчаянно пытаюсь понять, что же мне делать, но решение так и не приходит.
Признаться, для меня это многовато. Лондон. Мой отец. Мама, которая плачет сейчас в коридоре. Я отчаянно пытаюсь понять, что же мне делать, но решение так и не приходит.
И тут я, как всегда бывает в таких случаях, начинаю выворачиваться.
Даже не знаю погода здесь лучше.
Не любишь дождь и сырость? смеется отец.
Я качаю головой.
Но ты подумаешь о моем предложении?
Обязательно.
Как знать, может, Лондон тот самый город, в котором тебе суждено осесть навсегда.
Папа шутит. Он понятия не имеет, насколько это для меня важно.
Вообще-то странно, что я сама не подумала об этом раньше. Меняя один город за другим, я ни разу не задумалась о том, в котором жили мои родители. Значит ли это, что Лондон не для меня? Или это знак, что именно он предназначен мне судьбой? Я не хочу спорить с судьбой, но и в Лондон мне как-то не хочется.
Я собираюсь задать тебе вопрос, говорит отец, и хочу, чтобы ты ответила на него предельно честно. Не думай о том, в какое положение ты поставишь меня и свою маму. Думай лишь о себе и своих потребностях.
Хорошо.
Он бросает на меня испытующий взгляд.
Будет ли лучше, если мы с мамой уедем домой?
Вот оно. То, чего мне так хотелось. То, что подают мне сейчас практически на блюдечке. Но я не уверена, что готова взять это.