И ко гробу Фома подводится,
Подводится ко гробу белому,
Где почила Святая Богородица.
Диво дивное сердцу оробелому!
Расцвели там, большие и малые,
Цветы белые, желтые и алые,
Цветы небывалые.
И склонились святые апостолы.
Вместо тела Богородицы Пречистыя
Купина цветов благовонная;
Поясок из парчи золотистый
Оставила Матерь Благосклонная
В награду за Фомино терпение,
В награду за Фомино смирение
И уверение.
И прославили Деву апостолы.
Церковное предание рассказывает, что после вознесения Господа нашего Иисуса Христа на Небо Пречистая Матерь с особенной любовью посещала те места близ Иерусалима, которые ознаменованы были молитвой, страданием и смертью Ея Божественного Сына. Гора Елеонская, Голгофа, гроб, где было погребено Его тело, сделались постоянными местами Ея молитв.
И вот однажды, во время молитвы на горе Елеонской, Ей явился архангел Гавриил и предвозвестил время кончины.
Исполненная глубокой веры в будущую вечную жизнь, Она приняла эту весть не со страхом и печалью, а с чувством радости и величайшей благодарности Богу.
И в предопределенное свыше время Богородица, окруженная апостолами, которые со всех концов земли чудным образом были собраны в Иерусалим ко дню Ее славного успения, с радостью в сердце и молитвой на устах спокойно и безболезненно предала дух Свой Богу. Но пречистое Ее тело не видело тления. На третий день по успении Она была воскрешена Богом к вечной блаженной жизни и в новом, прославленном теле вознесена на Небо. В этом дивном переселении Ее в будущую славную жизнь апостолы убедились не только потому, что Ее тела на третий день уже не оказалось во гробе, но еще более оттого, что в этот же день воскресшая Матерь Божия, сияющая славой небесной и окруженная ликами святых ангелов, вдруг предстала собранным в одном доме апостолам. Она обещала нм Свое невидимое присутствие среди них и материнское предстательство за мир. После этого Она скрылась из их глаз, наполнив сердца апостолов и всех христиан неизъяснимой радостью и еще более укрепив их веру в воскресение мертвых.
Итак, смерть Богоматери это только тихий и спокойный сон, или, как называет его Православная Церковь, «успение». Она не заключает в себе ничего страшного и безотрадного для ума и сердца христианина. Напротив, Дева Мария показала Своим успением, что смерть для христианина должна быть не предметом страха и отчаяния, а светлой надеждой. Ведь смерть это только сон, за которым следует радостное пробуждение в новом теле для неизъяснимо блаженной жизни на Небе.
Протоиерей Григорий Дьяченко
Митрополит Вениамин (Федченков). Успение в Оптиной пустыни
Подошел праздник Успения Божией Матери.
Накануне, часов около одиннадцати, ко мне приходит из монастыря благочинный отец Федот. Несколько полный, с проседью в темных волосах и бороде, спокойный, приветливый; он и с собою принес тишину. Помолившись и поздоровавшись со мною, он сначала справился о моем здоровье и самочувствии; потом порадовался «какая ныне хорошая погода», был тихий, безоблачный день. Я подумал: подход как в миру, между светскими людьми Жду дальше: напрасно монахи не ходят по келиям как писалось раньше. И действительно, отец благочинный скоро перешел к делу:
Ваше высокопреподобие! Батюшка игумен просит вас сказать завтра, на поздней литургии, поучение
Это предложение было для меня совершенно неожиданным: я в миру довольно много говорил проповедей, речей, уроков. И устал духовно от многоглаголания; потому, живя в монастыре, хотел уже отдохнуть от учительства в тишине, одиночестве и молчании. И в самом деле отдыхал. И вдруг проповедуй и здесь?
Нет, нет! запротестовала моя душа. Не могу, батюшка!
И начался между нами долгий спор.
Почему же, Ваше высокопреподобие?!
Ну чему я буду учить вас в монастыре?! Вы истинные монахи; а живя в миру, какие мы монахи? Нет, и не просите напрасно.
Но отца благочинного нелегко оказалось заставить отказаться от данного ему игуменом поручения.
А как же вон у нас жили другие ученые монахи, стал он перечислять их имена, и проповедовали?
Это не мое дело, отстранял я его возражение. Я про себя говорю, что не могу учить вас, монахов. Да и что особого я могу вам сказать? У вас на службах читаются по уставу и жития святых из Пролога и поучения святых отцов. Что же лучше?
Так-то так; но и живое устное слово полезно нам послушать, настаивал о. Федот.
Святые отцы всегда живые, возражал я, нет уж, батюшка, не просите! Мне трудно это. Так и объясните отцу игумену.
Да ведь о. игумен и благословил меня просить вас проповедовать.
Видя, что никакие уговоры не действуют на посланца, я вспомнил о старце Нектарии. «Вот кто может выручить меня из неожиданной беды, думалось мне, я у него исповедался, он знает мою грешную душу и скорее поймет мой отказ по сознанию моего недостоинства, а слово старца сильно в обители».
Я спрошу у батюшки, о. Нектария, сказал я.
Хорошо, хорошо! согласился сразу о. Федот.
И с этими словами он начал прощаться со мной. Да было и время: в монастыре зазвонил небольшой колокол к обеду. Благочинный ушел, а я направился к «хибарке» старца. В знакомой мне приемной никого не было. Намой стук вышел из келии о. Мелхиседек: маленького роста, в обычной мягкой камилавке, с редкой молодою бородою, с ласковым лицом.
Я объяснил ему наше дело, заметив:
Мне нет нужды беспокоить батюшку. Вы только спросите у него совета. И скажите, что я прошу его благословить меня не проповедовать.
И я верил в такой ответ старца: мне казалось, что я хорошо поступаю, смиренно. Келейник, выслушав меня, ушел за дверь. И почти тотчас же возвратился:
Батюшка просит зайти вас к нему.
Вхожу. Целуем другу друга руки. Он предложил мне сесть и, не спрашивая больше ни о чем, сказал следующие слова, которые врезались мне в память до смерти:
Батюшка, обратился он ко мне тихо, но чрезвычайно твердо, авторитетно, примите совет на всю вашу жизнь: если начальники или старшие вам предложат что-нибудь, то как бы трудно или даже высоко ни казалось это вам, не отказывайтесь. Бог за послушание поможет!
Затем он обратился к окну и, указывая на природу, сказал:
Смотрите, какая красота: солнце, небо, звезды, деревья, цветы А ведь прежде ничего не было! Ничего! медленно повторил батюшка, протягивая рукою слева направо. И Бог из ничего сотворил такую красоту. Так и человек: когда он искренно придет в сознание, что он ничто, тогда Бог начнет творить из него великое.
Затем он обратился к окну и, указывая на природу, сказал:
Смотрите, какая красота: солнце, небо, звезды, деревья, цветы А ведь прежде ничего не было! Ничего! медленно повторил батюшка, протягивая рукою слева направо. И Бог из ничего сотворил такую красоту. Так и человек: когда он искренно придет в сознание, что он ничто, тогда Бог начнет творить из него великое.
Я стал плакать. Потом о. Нектарий заповедовал мне так молиться: Господи, даруй мне благодать Твою! И вот идет на вас туча, а вы молитесь: Дай мне благодать! И Господь пронесет эту тучу мимо». И он протянул рукой слева направо. О. Нектарий, продолжая свою речь, рассказал мне почему-то историю из жизни Патриарха Никона, когда он, осужденный, жил в ссылке и оплакивал себя. Теперь уж я не помню этих подробностей о Патриархе Никоне, но «совет на всю жизнь» стараюсь исполнять. И теперь слушаюсь велений Высшей Церковной власти. И, слава Богу, никогда в этом не раскаивался. А когда делал что-либо по своему желанию, всегда потом приходилось страдать.
Вопрос о проповеди был решен: нужно слушать о. игумена и завтра говорить. Я успокоился и ушел. Обычно для меня вопрос о предмете и изложении поучения не представлял затруднений, но на этот раз я не мог отыскать нужной темы до самого всенощного бдения. И уже к концу чтения канона на утрени в моем уме и сердце остановились слова, обращенные к Богородице: «Сродства Твоего не забуди, Владычице!» Мы, люди, сродники Ей по плоти, Она из нашего человеческого рода. И хотя Она стала Матерью Сына Божия, Богородицею, но мы, как Ее родственники, все же остались Ей близкими. А потому смеем надеяться на Ее защиту нас пред Богом, хотя бы были и бедными, грешными родственниками Ее И мысли потекли, потекли струей Вспомнился и пример из жития св. Тихона Задонского о грешном настоятеле этой обители, как он был помилован и даже воскрешен Господом: «За молитвы Моей Матери возвращается в жизнь на покаяние», послышался ему голос Спасителя, когда душа его спускалась на землю. А настоятель этот, будучи по временам одержим нетрезвостью, имел обычай в прочие дни читать акафист Божией Матери.
В день Успения я отслужил раннюю в другом храме И вдруг во мне загорелось желание сказать поучение и тут. Но так как это было бы самоволием, я воздержался.
Какие лукавые бывают искушения!
На поздней литургии я сказал приготовленную проповедь. Она была действительно удачною. В храме кроме монахов было много и богомольцев-мирян. Все слушали с глубоким пониманием.
По окончании службы я спускался по ступенькам с паперти. Вдруг ко мне спешно подбежали те два монаха, которых я осудил в душе, и при всем народе радостно поклонились в ноги, благодаря за проповедь К сожалению, я не запомнил их святых имен, а они заслужили бы этого за смирение свое.
Но на этом «слава» моя не кончалась. Когда я возвратился в скит, меня на крылечке нашего домика встретил преподобный о. Кукша:
Вот, хорошо сказали, хорошо! Вот был у нас в Калуге архиерей Макарий: тоже хорошо-о говорил проповеди!
Я промолчал. На этом разговор и кончился.
Через некоторое время из монастыря пришла уже целая группа послушников и стала просить меня:
Батюшка, пойдемте погуляем в лесу и побеседуем: вы такую хорошую проповедь нам сказали.
«О-о! подумал я про себя. Уже учителем заделаться предлагают тебе? А вчера считал себя недостойным и говорить?! Нет, нет: уйди от искушения!» и я отклонил просьбу пришедших.
Кстати: вообще монахам не дозволяется ходить по лесу, и лишь по праздникам разрешалось это, и то группами для утешения. Но этим пользовались лишь единицы: а другие сидели по келиям, согласно заповеди древних отцов: «Сиди в келии, и келия спасет тебя».
На следующий день мне нужно было выезжать из монастыря на службу в Тверскую семинарию; и я пошел проститься сначала с о. Нектарием. Встретив меня, он с тихим одобрением сказал:
Видите, батюшка: послушались, и Бог дал вам благодать произнести хорошее слово.