Нейтан все еще спускается по насыпи.
Нейтан все еще спускается по насыпи.
Не бросай его! одергивает меня Хенна, когда я кладу руку на рычаг переключения передач.
В эту секунду мне действительно хочется его бросить. Он бежит. Лицо у него такое же напуганное, как у всех остальных.
Но.
Чья была идея, а? выплевываю я. Мы бы никогда сюда не приперлись, если бы не он!!!
Майки начинает Джаред.
Все, я еду.
Снимаю ногу с педали тормоза, но тут прямо мне под колеса вылетает Нейтан. Он запрыгивает в открытую Джаредом дверь.
Жми, жми, жми!!! вопит он, и я нажимаю на газ.
Мы проезжаем под мостом, сворачиваем за школу. Тут ничего толком нет, зато есть второй выезд: чтобы вписаться в него, я на полном скаку выкручиваю руль, и нас заносит. Все орут, но в конце концов мне удается выровнять машину.
По-моему, мы им не нужны, говорит Нейтан, глядя в заднее окно.
И откуда ты это знаешь, Нейтан?! вопрошаю я.
Чего? удивляется он.
Зачем ты нас сюда потащил?! Думал скормить этим уродам? Как тех хипстеров?
Майк говорит Хенна.
Кто ты такой?! ору я в зеркало заднего вида. Мы на всех парах несемся по темной дороге через лес. Откуда ты взялся?!
Я же рассказывал все еще недоумевает Нейтан. Мы приехали из Талсы, а до нее жили в Портленде и
Я резко даю по тормозам, и все снова орут.
Вон из моей машины!!!
Майк! уже решительнее окликает меня Хенна.
ЧТО?! реву я.
Это была моя идея
Воцаряется тишина. Только двигатель урчит это единственный звук.
Что?
Поехать на мост придумала я. Нейтану было плохо, и я рассказала ему об этой дурацкой традиции. Думала, вдруг кто-нибудь захочет
Только вы бы вряд ли захотели, подхватывает Нейтан. Лицо у него оскорбленное. Поэтому мы решили, что предлагать должен я. Ну, чтобы вам было не так стремно отказываться.
Это правда, Майки, говорит Хенна. Нейтан никуда нас не тащил. Вспомни-ка: даже сегодняшнюю дату предложила я. Ты ведь не думаешь, что я хотела кому-то вас скормить?
Нет. Не думаю.
Чего же ты сразу не сказала? Ради тебя я готов на что угодно. От злости я едва не плачу. На что угодно!
Вот именно. Я хотела, чтобы мы это сделали всей компанией. Ну, как друзья. На прощанье. А не потому, что у меня рука сломана и ты «готов ради меня на что угодно». Какой же трудный месяц Все наперекосяк, да?
Я молча смотрю на нее. Перевожу взгляд на Нейтана тот благоразумно помалкивает. Мэл с Джаредом тоже молчат.
Я до сих пор помню, что сказал Джаред, когда мы были у него дома. Сейчас все именно так и есть.
Я здесь лишний. Пятый лишний.
Ни говоря больше ни слова, трогаюсь с места.
Несколько миль спустя Нейтан все-таки нарушает тишину:
А что, извинений я не заслужил?
Молча показываю ему средний палец и еду дальше.
Глава тринадцатая
в которой принца обманом заставляют выдать Сатчел и второго Финна императрице Бессмертных; он пытается их спасти, но для этого должен принести в жертву Финна; Сатчел наотрез отказывается это делать; набравшись храбрости и придумав коварный план, она расстраивает планы императрицы; когда они с Финном убегают, Сатчел мельком видит сквозь портал Бессмертный Крест, источник силы Бессмертных; он инкрустирован драгоценными камнями и талисманами, а посередине зияет углубление в форме ее амулета.
Кто это был, как думаешь? спрашивает Мэл, причесывая бабушку.
Опять копы? пожимаю плечами я. Или олени? Не знаю.
Неужели мы так и не узнаем?
А если даже узнаем не пожалеем ли?
Бабушка запрокинула голову и прикрыла глаза совсем как Мария Магдалина, когда чешешь ее за ушком. Причесывать бабулю может только Мэл, другим она не разрешает. Во время процедуры она ничего не говорит, да и потом тоже (а уж о том, чтобы поблагодарить, и речи не идет), но все эти пять минут сидит тихо, как кошка, и явно балдеет.
Никто, кстати, не умер, говорю я.
Мэл тут же шикает и показывает взглядом на пустую кровать миссис Ричардсон. Кто-то все же умер. Понятия не имею, когда и как, но, судя по всему, недавно кровати в доме престарелых долго не пустуют. Миссис Чой так и лежит у окна. Наверное, смерть миссис Ричардсон ее опечалила: она даже не махнула, когда мы пришли.
Может, потому что мы не хипстеры, шепчу я. Или нам просто повезло.
Ты серьезно думаешь, что Нейтан имеет к этому какое-то отношение? Лично я так не думаю. А я вроде неплохо разбираюсь в людях.
Может, потому что мы не хипстеры, шепчу я. Или нам просто повезло.
Ты серьезно думаешь, что Нейтан имеет к этому какое-то отношение? Лично я так не думаю. А я вроде неплохо разбираюсь в людях.
Ты права, вздыхаю я. Скорее всего он тут ни при чем.
Думаю, твоя неприязнь отчасти объясняется ревностью.
Не отчасти. Целиком.
Мэл в последний раз проводит щеткой по бабулиным волосам.
Заплести тебе косичку?
Бабуля молчит: голова все еще откинута, глаза закрыты. Не дождавшись ответа, Мэл начинает плести косу.
Сменим тему, непринужденным тоном говорит сестра (явно что-то задумала, как пить дать). Ты решил обратиться к психиатру?
Мама рассказала?
Да, но только чтобы спросить, не надо ли мне тоже. Она такая участливая вдруг стала, даже странно.
Ага. Она меняется, я тоже заметил.
По-моему, для нее это тоже своего рода выпускной Она наконец сообразила, что большая часть ее детей вот-вот уедет.
Вот ведь странно: мы даже не делаем вида, что у мистера Шурина есть хотя бы малюсенький шанс.
Потому что его нет. Недовольная косой, Мэл распускает ее и начинает заново. Опять к доктору Лютер?
Доктор Лютер уже меня лечила и Мэл тоже, и всех Митчеллов, когда мы решили пройти семейную терапию. Здесь следует постебаться: изобразить эдакую придурковатую психологиню в длинной хипповой юбке одинокую тетушку, мягкую, как дикий шалфей, с добрыми ягнячьими глазами.
Ага, сейчас! Она даже близко не такая. Доктор Лютер свое дело знает, это сразу видно. Можно не волноваться, что она чего-то не поймет или сделает что-то не так. Представляете, какое это облегчение?
Наверное, отвечаю я сестре. Время на исходе, а ей хотя бы не придется изучать мою историю. Она уже все знает.
Время на исходе, повторяет Мэл. А ведь правда
Да уж. Концерт «Сердец в огне» состоится завтра. Выпускной на следующей неделе. Время не ждет.
Мэл держит бабулины волосы каким-то мудреным захватом я бы такое точно не изобразил.
Подай, пожалуйста.
Сестра кивает на бутылочку со старомодным средством от спутывания волос, который бабушка раньше любила. Я подаю Мэл бутылку, она выдавливает средство на ладонь и начинает втирать его в бабулины волосы, заполняя комнату очень приятным кокосовым ароматом.
Бабуля вдруг прыскает со смеху запах, видно, пробудил какие-то воспоминания.
Что смешного, бабуль? с улыбкой спрашивает Мэл.
Та только улыбается сперва сестрице, потом мне.
Помнишь острова, Филипп?
Какие острова?
Не ответив, бабуля снова зажмуривается.
Разве она бывала на островах? спрашиваю я сестру.
Может, она имеет в виду остров Ванкувер Только кокосы в Канаде не растут.
Мэл заканчивает плести косичку, встает с кровати и бережно укладывает бабулю обратно на подушку. Та почти сразу засыпает. После причесывания она всегда так делает у них с Мэл что-то вроде ритуала.
Когда я уеду, она про это и не вспомнит, говорит сестра. Но от этого мне еще грустнее.
Понимаю.
Я встаю: нам пора идти.
Подожди, останавливает меня Мэл.
Я сажусь обратно, а она прислоняется к бабулиной прикроватной тумбочке. Несколько минут мы просто молчим и смотрим, как старушки спят. Пустая койка между ними кажется пропастью, в которую они обе могут ненароком свалиться.
Мэл много времени проводит с Зовите-меня-Стивом. И она каким-то чудом до сих пор не рассказала маме о его существовании: боится, что он станет очередным пунктом в ее повестке дня, проблемой, которую надо решить, предварительно обсудив с советниками. В целом я ее понимаю. Но мамина победа на грядущих выборах настолько предсказуема, что ее незачем освещать в прессе. Газетчики и блогеры сосредоточились на выборах в сенат вот где сейчас жара. Мама говорит, нам очень повезло, но я же вижу: то обстоятельство, что пресса оставила без внимания самое важное событие в ее жизни, не очень-то ее радует.
Мэл достает из сумки пластиковый контейнер. Открывает.
Я хмурюсь.
Это твой обед?
Мы сегодня не поели. Мэл была у стоматолога ей сейчас пытаются восстановить эмаль. Но обезболивать ничего не пришлось, и она могла бы пообедать должна была пообедать сразу после визита к врачу.
Только не психуй.
Я уже вскочил и практически распсиховался.
Мэл
Майки, умоляю
Только не начинай, ради бога! Не надо! Хватит с нас и моих загонов, я больше не выдержу, я не могу тебя потерять, Мэл!..
Мэл
Майки, умоляю
Только не начинай, ради бога! Не надо! Хватит с нас и моих загонов, я больше не выдержу, я не могу тебя потерять, Мэл!..
Она закрывает мне рот ладонью и показывает взглядом на спящую бабушку.
Мэл шепчу я, с трудом сдерживая слезы.
Я ведь уже знаю, каково это потерять ее, пусть только на три-четыре минуты. Все остальные минуты каждого божьего дня ты живешь в постоянном страхе, что это повторится. Да, ты можешь веселиться. Радоваться жизни. Но этот страх никуда не исчезает. Он всегда с тобой.
У меня бывают такие моменты, Майки. И у тебя бывают причем посерьезней моих. А сейчас столько всего происходит
Это из-за Стива? Я готов сломать его пополам голыми руками, если придется.
Нет, твердо отвечает Мэл. Потом вздыхает. Он очень хороший. Хотя конечно, по этому поводу я тоже немного волнуюсь. Да и тебе бы хотелось ну, нормально выглядеть для человека, который тебе очень нравится. Даже если этому человеку плевать, как ты выглядишь.
Мэл
Это как твой шрам.
Я умолкаю. Она поднимает руку и легонько, как Хенна, проводит пальцами по моему шраму.
Только это мой шрам. Я ношу его внутри. И большую часть времени о нем даже не вспоминаю.
Но иногда все-таки вспоминаешь.
Мир так ненадежен, Майки, произносит Мэл. А потом повторяет: Время на исходе.
Мы оба опускаем глаза на контейнер с едой. Там лежит ролл в японском духе: лосось, рис, какие-то зеленые проростки. Рядом вилка. Мэл ее достает.
И протягивает мне.
Я молча беру ее и заглядываю сестре в глаза: в них застыл немой вопрос.
У меня все будет хорошо, говорит она. Обещаю. Просто сделай сегодня доброе дело, хорошо? Как в старые добрые времена. Я хочу вспомнить, что это за чувство покой.
Она говорит уверенно, однако руки и плечи у нее напряжены. Да, она не пообедала может быть, все немного хуже, чем она думает. А может быть, немного лучше, чем думаю я. Ни то ни другое меня не радует.