В маминых глазах вспыхивает гнев.
Будешь ныть не поедет никто!
А я думал, выборы не отразятся на нашей жизни, замечаю я.
Разве я такое говорила?
Значит, про свирепую мать-волчицу наврала? встревает Мэл. Или свирепой ты бываешь только по отношению к своим детям?
Мама всплескивает руками.
Объясните мне кто-нибудь, в чем проблема!..
Они скоро уедут! едва не вопит Мередит. Она на грани слез, руки скрещены на груди.
Они скоро уедут! едва не вопит Мередит. Она на грани слез, руки скрещены на груди.
Эй Я беру ее на руки, пока мама не успела. Сестра уже большая, растет с каждым днем и скоро превратится в чужого строптивого подростка, но я все еще могу ее поднять (хотя ребра, конечно, побаливают). Она плачет у меня на груди, упираясь краем шляпы мне в ухо.
Мама ставит руки на пояс, воздевает глаза к потолку и принимается топать ногой. Мария Магдалина тут же подбегает и начинает ловить лапой ее шнурки.
Прекратите, выдыхает мама. И смотрит на нас. Молча. Ладно, ваша взяла.
И уходит с кухни. Мередит тут же обмякает в моих объятиях.
Вот и хорошо, всхлипнув, произносит она. Поехали скорей, пока она не передумала, а?
Мы младше всех присутствующих родителей, оглядываясь по сторонам, замечает Мэл. И старше всех фанаток.
Концертная площадка представляет собой небольшой амфитеатр под открытым небом, построенный рядом с огромной конюшней из профнастила, где проходят выставки-ярмарки скота. Самая большая знаменитость, когда-либо здесь выступавшая, это местная певичка, которая заняла третье место в телевизионном певческом конкурсе. Завтра «Сердца в огне» дают концерт на огромном стадионе крупного города, где зрителей будет примерно в восемь миллионов раз больше.
Мы сидим в девятом ряду сверху, но амфитеатр такой маленький и глубокий частично он вкопан в землю, что плохих мест, в сущности, нет. Родителей собралось меньше, чем я ожидал (хотя они, возможно, еще попивают кофе в баре, обмениваясь сочувственными репликами перед началом концерта). Большая часть зрителей вокруг нас маленькие девочки. Никогда не видел столько маленьких девочек в одном месте. Их тут гораздо больше, чем по идее должен вмещать маленький деревенский амфитеатр. Такое чувство, что законы пространства и времени здесь не действуют и в конце концов здесь окажутся все маленькие девочки, когда-либо жившие на планете.
Друзей не видишь? спрашиваю я Мередит.
Бонни не приедет, отвечает та.
Бонни вторая девочка в их классе, которую родители тоже загружают дополнительными занятиями по самые уши. Они вместе ходят на чечетку. Мама Бонни ужасный человек, хуже людей я еще не встречал.
А остальные?
Мередит не отвечает, просто продолжает глазеть по сторонам. А может, у нее и нет никого, кроме Бонни? Ох, бедная сестренка
Подпевать не обязательно, сообщает нам Мередит. Но лично я буду. Обещайте не смеяться.
Обещаем, Непердит, говорит Мэл.
И не надо так меня называть.
А где больная раком девочка? спрашиваю я, пытаясь разглядеть какую-нибудь отгороженную ВИП-зону у самой сцены.
Ее зовут Карли, очень серьезным тоном произносит сестрица. Наши Мысли и Молитвы всегда с ней.
Я слышал, что в Интернете билеты на этот концерт перепродавали за три тысячи долларов.
ИСТИННЫЕ ФАНАТЫ «СЕРДЕЦ» НА ТАКОЕ НЕ СПОСОБНЫ! вопит Мередит. К тому же билеты могли купить только местные члены фан-клуба, и на входе у всех проверяли документы.
Тут она права. Меры безопасности на входе были такие, словно нам предстояло лететь в одном самолете с президентом США. И это уже после того, как мы полчаса продирались через бесконечные ряды ТВ-фургонов и толпы журналистов, ведущих прямую трансляцию с места событий (проходя мимо, мы то и дело слышали выражение «богом забытая глушь» да, я и сам так говорю, но я же местный, мне можно).
Может, возьмем по мороженому? предлагает Мэл.
Ты что! ужасается Мередит. Начало через пять минут.
Ой, да брось, концерты никогда не начинаются во
Дамы и господа! раздается голос из динамиков. Просим вас занимать места, так как концерт начнется ровно через пять минут!
Оглушительный визг поднимается из глубин амфитеатра прямо в небо. Маленькие девочки принимаются дружно прыгать, обниматься, истерить и всячески сходить с ума, а их родители (да, со стаканчиками кофе в руках: алкоголь взрослым пленникам «Сердец в огне» не положен) начинают что-то орать детям сверху.
Да ладно?! орет мне Мэл сквозь девчачий визг. Просто объявление? Никаких вступительных номеров, никакой музыки для разогрева толпы?
Если эту толпу еще разогреть, кричу я в ответ, придется вызывать пожарных!
Сквозь вторую лавину воплей вдруг пробивается несколько голосов, поющих «Огненное сердце». К этому хору присоединяются все новые и новые голоса, включая голос Мередит. «Ей было семнадцать, я разбил ей сердце, и с тех пор оно пылает огнем» И вот уже весь амфитеатр на две тысячи голосов нестройно распевает самый узнаваемый хит группы.
Песня, надо признать, довольно прилипчивая.
Ты что, поешь?! вопрошает Мэл, глядя на меня круглыми глазами.
Не-а! слишком поспешно отвечаю я.
Тут гаснет свет. Что за нелепая затея, на улице-то еще светло! Тем не менее девчата дружно принимаются рыдать от переизбытка чувств. Мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. Зато Мередит, кажется, сейчас взлетит. Она сидит между мной и Мэл и от восторга не понимает, что ей делать то ли держать нас за руки, то ли хлопать в ладоши, то ли просто падать в обморок. Она пытается делать все сразу (впрочем, как и остальные присутствующие).
Мередит поднимает на меня глаза, полные слез.
Я так счастлива!
Они еще даже не вышли!
Она все равно рыдает.
Поднимается третья волна воплей, когда кто-то начинает выходить на сцену, но вскоре публика почтительно замолкает: две женщины (видимо, мать и медсестра) вывозят из-за кулис девочку в больничном инвалидном кресле. На лице у девочки кислородная маска, и выглядит она очень плохо. Одна из женщин (видимо, мать) снимает микрофон с центральной стойки.
Всем привет, говорит она. Я мама Карли.
Толпа ревет.
Спасибо. Карли хочет вам кое-что сказать.
Публика затихает. Девчонки слушают Карли напряженно, вытянувшись в струнку. Кто-то за моей спиной скорбно произносит: «Вот бы у меня был рак».
Мама подносит микрофон к губам Карли. Секунду-другую слышно только ее хриплое дыхание.
Ох. Мэл делает грустное лицо.
Давайте дружно с трудом произносит Карли. Вдох-выдох. поприветствуем Вдох-выдох. группу Вдох-выдох. «Сердца
Юные зрительницы не дают ей закончить: они начинают визжать так, словно на их глазах убивают маму с папой.
На сцену выходят «Сердца в огне».
Их пятеро, у них есть имена если хорошенько порыться в памяти, я даже смогу их назвать, но зачем? Шум стоит такой, что телефон в кармане вибрирует сам по себе. Мэл изо всех сил затыкает уши пальцами, а чей-то папа в следующем ряду сочувственно показывает нам на свои беруши.
Минуту-другую «Сердца в огне» все с модной трехдневной щетиной и модными длинными челками наискосок (из-за которых кажется, что им тридцать лет и пятнадцать одновременно, вот бред, да?) купаются в лучах славы, потом жестами просят зрителей успокоиться. Это занимает какое-то время, и полной тишины все равно не наступает, но темноволосый главный вокалист все равно начинает говорить:
Спасибо-о!
Очередной разрывающий череп рев толпы.
Ну что, готовы повеселиться, люди Тут он называет не наш маленький городок, а соседний, покрупнее он в часе езды от нас. Девчатам все равно, они в экстазе. Мэл раздраженно косится на меня и что-то говорит, но разобрать ее слова невозможно.
Сегодняшний концерт мы посвящаем одной нашей очень особенной поклоннице, говорит блондин, который почти не поет (зато он на порядок смазливее остальных).
Они водружают на голову Карли ковбойскую шляпу со своими физиономиями на полях. Толпа беснуется.
А начнем мы с ее любимой песни, подхватывает третий член группы, голос которого на всех записях обработан на компьютере (потому что он не попадает в ноты, ясное дело).
Может, и вы ее знаете? игриво спрашивает публику главный вокалист.
Он запевает: «У-у-у», ту же ноту подхватывают остальные члены группы. Я кошусь на Мередит: она рыдает и от переизбытка чувств готова разодрать на себе футболку. Обнимаю ее за плечи. Она прижимается ко мне так крепко, словно мы не на концерт пришли, а на похороны.
«Сердца в огне» все вместе окружают бедную Карли в инвалидном кресле и начинают:
«Ей было семнадцать»
Толпа взрывается такими воплями, что до нас не сразу доходит: на сцене прогремел настоящий взрыв.
Поначалу кажется, что за сценой не вовремя сработало какое-то пиротехническое устройство, но секунду спустя прямо в зрителей начинают лететь обломки сцены и куски горящего занавеса. «Сердец в огне» сшибло с ног, а мама и медсестра закрыли своими телами Карли.
Обломки (к счастью, в основном это пенопласт и клочки дешевой материи) попадают в зрителей, и тут крики толпы резко меняют тональность. Нутром чувствую: из глубины амфитеатра, словно бы из недр земли, поднимается смертельный ужас. Кажется, сейчас он накроет меня с головой и потащит на дно.
Мы оказались в самой опасной ситуации, какую только можно вообразить.
Мы оказались в самой опасной ситуации, какую только можно вообразить.
Я тут же хватаю Мередит ее шляпа падает на пол, но она так напугана, что ничего не говорит. А я так напуган, что не думаю о своих ребрах. Мэл прижимается к нам, обхватывает нас обоих руками.
Что это было?! кричит она.
Надо бежать! кричу я в ответ.
Они они уже близко! вопит Мередит.
Мы оборачиваемся. Прямо по сиденьям на нас движется обезумевшая от страха толпа родителей и детей.
Времени на раздумья нет. Я разворачиваюсь и, не выпуская Мередит из рук, бегу. Карабкаюсь вверх по сиденьям к счастью, они быстро пустеют. Мэл бежит за нами, прикрывая Мередит от летящих обломков сцены. На некоторых лицах я вижу кровь, но остановиться и понять, есть ли среди зрителей серьезно раненные, никак нельзя.
Перед нами мать с тремя девочками, которых ей самой не вытащить. Мэл, не сбавляя шагу, хватает одну из девчонок на руки и лезет дальше. Мать берет оставшихся, по одной в каждую руку, и тоже начинает пробираться наверх через сиденья это все равно быстрее, чем идти по забитым проходам. Нам фантастически повезло: самые большие выходы находятся неподалеку от нас, в задней части амфитеатра широкие лестницы спускаются прямо на зеленое ярмарочное поле. Мы с Мэл и та женщина уже бежим по ступеням вниз, с трудом сохраняя равновесие в потоке людей.
Туда! орет Мэл и начинает сворачивать к роще сбоку от поля, посреди которой есть полянка для пикников.
Основная часть толпы движется мимо ошарашенных журналистов к парковке, но мы и еще несколько человек сворачиваем к деревьям, чтобы перевести там дух. Мередит опускает на землю девочку. Мать обнимает всех трех дочерей и кричит «Спасибо спасибо спасибо спасибо» моей сестре.