Ты гений! говорю.
Спасибо.
Она успела сказать, что, по ее мнению, это не так.
Странный ответ, задумчиво произносит Джаред.
Вот-вот.
Да уж
но я держал ее за руку, пока не подоспели врачи. И перед наркозом она успела произнести мое имя.
Про Нейтана и выпускной я ничего не говорю. Может, Хенна вообще про него забудет после аварии Нехорошо с моей стороны на это надеяться, да?
Слушай Джаред трет глаза. Я от этих целительных штук просто никакой. Поеду-ка я спать.
Ага. Спасибо еще раз.
Обращайся, друг. Он делает глубокий вдох и снова открывает дверь. Пойду сперва благословлю всех желающих.
Сотня кошек и одна пума с восторгом и нетерпением наблюдают, как он выходит из машины и тянет руки им навстречу.
Ну как?
В гостиной меня поджидает Мэл.
Кажется, я всем наврал. Перспектива остаться со шрамом во всю щеку мне не улыбается, нет.
Я догадывалась.
Мы садимся на диван и включаем телик без звука. На экране стоит полуголая тетка с пистолетами в обеих руках и бодро косит из них каких-то азиатов. Потом даже коротенькие джинсовые шорты начинают ей мешать, она скидывает их и в одних стрингах продолжает палить из пушек по врагам. Этот мир непостижим, честное слово. Мэл вырубает эротический боевик и включает телешоу о собаках.
С шрамами ведь ничего не поделаешь говорит она. Остается только гордо их носить.
Сказала девочка с идеальной кожей.
Сказала девочка, которая без конца вызывала у себя рвоту и из-за этого начисто лишилась зубной эмали. У которой грудь меньше, чем у девятилетнего пацана, потому что из-за голода она пропустила ключевую фазу физического развития. Шрамы бывают разные, брат.
На экране вспыхивают безмолвные и нелепые кадры с разодетыми в костюмы собаками.
Тебя не волнует, что маму изберут в конгресс?
А какая разница, волнует или нет? Нашего мнения никто не спрашивал.
Она думает, что дела у нас идут неплохо.
В общем, это так. Да ведь?
Я повторяю то, что уже говорил Джареду:
Выборы еще не скоро, к тому времени мы отсюда слиняем.
Мэл с ее непрошибаемой уверенностью в себе и одновременно полной неуверенностью (сочетание куда более распространенное, чем вам кажется) планирует поступать в медицинский, но боится завалить историю. Скорее всего она поступит, и, если итоговые оценки у нее будут такими, как надо (а они будут), она уедет учиться на другое побережье, за тысячи миль от дома.
Наверное, не стоит так говорить про родную сестру, но я уже по ней скучаю, заранее, хотя она и сидит сейчас рядом.
Просыпаюсь в 3:43 утра от того, что на мою кровать садится папа.
Он плачет.
Прости, что меня не было рядом, воет он. Прости!
От него разит перегаром, и он все еще в деловом костюме.
Ложись спать, пап, говорю. Со мной все нормально.
Нет, не нормально! стонет он, мотая головой. Совсем не нормально!
Ну ладно, не нормально. Но от того, что ты меня разбудил среди ночи, нормальнее не станет.
Он всхлипывает:
По-хорошему, мне надо покончить с собой. Съехать с моста в реку и не мешать вам жить.
Машину жалко. Особенно если она дядина.
Ну, значит, выйду из машины и сброшусь.
А с какого моста, кстати? В наших краях таких высоких нет. Только ногу сломаешь и доставишь нам еще больше хлопот, чем теперь.
Он вздыхает:
Ты прав. Абсолютно прав.
И снова заливается слезами.
Пап
Ты хороший сын, Майки. Самый лучший
Ну пап, я серьезно
Он сползает на пол, все еще рыдая, и через пару минут отрубается.
Я забираю одеяло и ухожу спать на диван.
Глава седьмая
Пап
Ты хороший сын, Майки. Самый лучший
Ну пап, я серьезно
Он сползает на пол, все еще рыдая, и через пару минут отрубается.
Я забираю одеяло и ухожу спать на диван.
Глава седьмая
в которой Сатчел и остальные хипстеры проводят душещипательный поминальный обряд по Керуаку, бросая в озеро камни; Сатчел уходит одна в лес, берет в ладонь амулет и вдруг видит самого красивого парня на свете; ее находит Дилан; он хочет поцеловать ее, но, хотя его губы пахнут медом и органическим маслом пачули, Сатчел отталкивает его и рассказывает о том, что сообщил ей амулет; «Бессмертные прибыли», говорит она.
В понедельник я не иду в школу. Благодаря Джареду я чувствую себя гораздо лучше, но у меня по-прежнему сломан нос, а под глазами фингалы. Грех не воспользоваться таким уважительным поводом остаться дома.
Телефон все еще сокрыт в недрах раскуроченной Хенниной машины, поэтому Мэл звонит мне на городской: Джаред тоже не пришел. То ли восстанавливается после исцеления, то ли пытается тайком пролезть в палату к Хенне.
А сейчас без паники, понял? Умер еще один хипстер. Керуак Бьюкенен. Это его папу мы вчера видели в больнице.
Черт Мы с Керуаком вместе на американскую литературу ходили.
В общем, у нас очередное нашествие нечисти. Теперь уж точно. Надеюсь, в этот раз без жести обойдется
Осторожней там.
Вряд ли осторожность тут поможет. Ты самый осторожный человек на свете, но чуть не пал жертвой оленя.
Я не самый осторожный
Папа еще дома?
Не, смылся на работу часов в восемь.
Надо отдать должное его силе воли.
Силе воли? Я думал, что у алкашей ее как раз нет.
Наоборот. Поверь мне на слово. Ты ничего не можешь с собой поделать, но постоянно прилагаешь неимоверные усилия.
Когда она вешает трубку, я звоню Джареду, но на мобильном у него голосовая почта, а дома никто не снимает трубку. Звонить больше некому: остальных номеров я наизусть не помню, это мой предел. Интересно, удастся ли вообще вернуть телефон И что, кстати, случится с бедным оленем? Его кто-нибудь съест? А рука у Хенны восстановится? Что мне делать со шрамом? Почему Хенна перед самой отключкой произнесла мое имя? Почему она думает, что на самом деле я ее не люблю?
Уже не раз я задавал себе вопрос о собственной ориентации. Может, где-нибудь в глубине души я тоже гей? В конце концов, мой лучший друг гей, мы с ним пару раз дурачились. И я, кстати, не просто с закрытыми глазами лежал. Мне понравилось. Рядом с Джаредом мне так спокойно, что желание помочь друг другу выпустить пар кажется вполне естественным. Он-то думает, что дело в его божественном происхождении. Люди не могут устоять перед Богами. Ну, не знаю По-моему, он просто клевый.
И еще я уверен, что Джаред не испытывает ко мне чувств. Он сам однажды так сказал боялся, что я себе напридумываю всякого и обижусь или испугаюсь. Я-то и не думал обижаться. В общем, да, тут все малость сложновато, и было бы странно, если бы я ни разу не задавался этим вопросом.
Но мне снятся девчонки. Ну, вы поняли. И когда я время от времени разговариваю с собой по душам, тоже представляю девчонок. В Интернете я ищу их фотки, и у меня уже было две девушки. Девственность я потерял в десятом классе, с Ванессой Райт (и я тоже был у нее первым). Мы потом еще встречались какое-то время и до сих пор дружим. А в прошлом году я встречался с девчонкой по имени Дарлин, официанткой из «Гриллерз». Она была классная и симпатичная и ужасно смутилась, когда заразила меня лобковой вошью (она ей досталась от бывшего парня). Настолько смутилась, что уволилась с работы, представляете. Я бы не стал ее парить по этому поводу; крем быстро помог, и даже мама не слишком кипятилась, ведь в остальном я соблюдал все меры предосторожности. Ее куда больше напрягло, что Дарлин уже двадцать семь, а мне шестнадцать. В общем, не знаю, я иногда веду себя очень глупо.
Ну и, конечно, есть Хенна. Я уже несколько лет мечтаю о том, как мы будем вместе. Поженимся, купим дом, будем путешествовать, детей заведем. Конечно, она тоже появляется в моих фантазиях, не без этого. Но я всегда думаю о ней очень уважительно ну, вы поняли. Вы тоже так делаете. А когда я это делаю, то всегда представляю нас вместе. Мы вроде как заодно, одна команда, двое против всех. И вместе нам так хорошо, что ничего больше не нужно.
Я представляю ее своим другом.
Я представляю ее своим другом.
Подумаешь, я никогда не испытывал этого чувства в животе, о котором она говорила! Люди-то все разные.
Я ее люблю. Очень.
Да ведь?
Битый час я считаю и пересчитываю все элементы деревянных панелей у нас в гостиной, а потом выметаюсь из дома.
Медбрат то есть я точно не знаю, медбрат он или кто, может, в домах престарелых вообще нет медработников, но одет он как медбрат, ведет меня по коридору к бабушкиной комнате. Я нечасто здесь бываю и, кажется, чувствую легкое осуждение с его стороны.
Мэгги? сперва тихо и ласково, потом чуть громче говорит медбрат: Мэгги.
Бабушка обращает на нас пустой взгляд. Она меня не узнала.
Мэгги, к вам пришел внук.
Филипп?
Вы, верно, подумали, что Филиппом звали ее мужа, или отца, или еще кого, но нет, мы не знаем, кто это такой. И бабушка вроде тоже не особо знает.
Нет, бабуль. Это Майкл.
Где ты пропадал, Филипп? со слезами на глазах спрашивает она.
Мне остаться? спрашивает медбрат. Очень мило с его стороны.
Не, спасибо большое. Все нормально.
Секунду он медлит, но потом все же выходит. Бабушка делит комнату с двумя старушками. Миссис Ричардсон никто не навещает, и моя мама иногда привозит ей цветы. Та даже не замечает: все бубнит себе под нос о том, как нехорошо с ней обошлась какая-то Розали. У окна сидит миссис Чой. Я ни разу не слышал, чтобы она говорила по-английски, но, если ей помахать, она всегда помашет в ответ. Впрочем, сегодня не машет: к ней приехал сын, и теперь она повернулась к нему спиной, делая вид, что его не существует. Он, видно, думает, что заслужил такое обращение, и они просто молча сидят у окна, не говоря ни слова.
Я их увела, Филипп, говорит бабушка. Отправила назад.
Я сажусь рядом.
Кого ты увела, бабуль?
Там было она хмурится, красное.
Меня ужасно бесит забавный киношный Альцгеймер. Ну, знаете, когда бабушка в фильме вся такая милая, смешная и в нужный момент выдает уморительно мудрые фразочки? Настоящий Альцгеймер даже близко не такой. Вообще. Он ужасает, раздражает и вгоняет в такую тоску, что хоть на стену лезь. Родители наконец-то сдали бабулю в дом престарелых: когда она обварила себе весь левый бок, не разобравшись, как устроен чайник. Ожог был такой сильный, что она до сих пор с трудом ходит.
Ладно, рассказываю новости, говорю я. До выпускного осталось четыре недели. Учусь я хорошо и экзаменов не боюсь. Все самое сложное мы сдали еще в прошлом полугодии, так что мне осталось подготовиться только к матанализу и английскому