Он пошел на привокзальную площадь.
Там, у продмага, в гордом одиночестве уже стоял непонятно какого цвета обшарпанный автобус «ЗиС-8». У открытой его двери топтался мужик, водитель этой, как выразилась тетя Маша, колымаги. А ведь точное сравнение!
Маханов подошел ближе:
Здравствуйте.
Будь здоров.
Вы водитель?
Ну да.
В Олевск?
Туда. Тебе в райцентр?
Да.
А чего так рано подошел? Или думаешь, места не хватит? Хватит, сейчас народу немного, в выходные запарка будет, а сейчас хорошо, если половина наберется, так что можешь еще погулять. Тут недалеко пивная есть. Уже открыта, кстати. Пивка попей. А к девяти подходи.
Я не пью.
Да? Не пьешь чего? Пиво?
Ничего не пью.
Шофер рассмеялся:
Ну, это ты кому другому заливай, от тебя же перегаром несет, как из винной бочки.
Серьезно?
А чего мне врать? Видать, вечером неплохо принял. Праздник, что ль, какой отмечал? Вроде не было никакого праздника.
Туда. Тебе в райцентр?
Да.
А чего так рано подошел? Или думаешь, места не хватит? Хватит, сейчас народу немного, в выходные запарка будет, а сейчас хорошо, если половина наберется, так что можешь еще погулять. Тут недалеко пивная есть. Уже открыта, кстати. Пивка попей. А к девяти подходи.
Я не пью.
Да? Не пьешь чего? Пиво?
Ничего не пью.
Шофер рассмеялся:
Ну, это ты кому другому заливай, от тебя же перегаром несет, как из винной бочки.
Серьезно?
А чего мне врать? Видать, вечером неплохо принял. Праздник, что ль, какой отмечал? Вроде не было никакого праздника.
Не праздник, не знаю, как вас зовут
Василием.
Николай.
Угу. Как говорится, очень приятно.
Я, Василий, на похороны еду. Отец у меня умер.
Шофер сменил тон, сочувственно покачал головой:
Вот оно как. Извиняй, соболезную. Это, конечно, дело святое помянуть-то.
Мы доедем до Олевска?
Шофер с удивлением поднял глаза:
Не понял?
Я спрашиваю, доедем ли до райцентра? Что-то автобус не внушает мне доверия.
А чего автобус? С норовом да, может сломаться, а я на что? Устраню поломку и дальше поедем. Доедем, не беспокойся.
Мне желательно успеть до десяти часов.
Должны успеть. Я, конечно, ничего не гарантирую, но мой «ЗиС» не так уж часто ломается, как говорят. Тебе кто сказал об этом?
Не важно. Доедем хорошо. А нет без меня, думаю, хоронить не будут.
Если знают, что приедешь, точно не будут. А тебе до райцентра или дальше?
В Горбино.
А Это еще верст десять. Ну про деревню сказать не могу. Там с этим делом, я имею в виду похороны, строго. Народ хоть и сознательный, а старается придерживаться обычаев. Как священник отпоет, так и понесут на кладбище.
Священник?
Шофер посмотрел на Маханова:
Ты откуда приехал, Николай?
Из Москвы.
Ну, тогда понятно. Какие же похороны без священника? У нас здесь так. Это в столице, я слышал, покойников жечь начали. Или может слухи?
Не знаю, не интересовался.
Наверное, слухи. Как можно человека сжигать? Не православные мы, что ли?
А ты верующий, Василий.
Шофер ответил уклончиво:
Умеренно верующий.
Это как?
А так. Шофер решил прервать разговор, кто знает, кто такой этот московский франт. А вдруг из органов? Наговоришь лишнего, окажешься потом за решеткой. Иди погуляй. Пивка дерни. А лучше в столовке закуси, правда там сейчас только буфет открыт. А мне осмотр провести надо.
Поняв, что разговор окончен, Маханов прикурил папиросу и пошел к привокзальному переулку. Увидел пивную. Около окошка небольшая кучка мужиков. Похмеляются. Один из них выделялся приличным костюмом и выбритым лицом. Мужики озирались по сторонам, чтобы не проглядеть милицейский наряд. Милиция прицепится, не отпустят, можно запросто загреметь на общественно-полезные работы. Но, к счастью, наряда не было, и мужики попивали пиво, кряхтя и причмокивая. Дымили махоркой, ядовитый дым которой перебивал запах цветов.
Пива не хотелось, ничего не хотелось, кроме одного быстрее попасть в деревню. Пройдя дальше по улице, по которой шустро бегали трамваи, Маханов постоял у витрины продмага, потом медленно направился обратно к вокзалу. И вновь ему показалось, что за ним кто-то следит. Обернулся никого.
«Чертовщина какая-то, подумал Маханов. Кто может за мной следить в городе? Эх, Николай Иванович, пить меньше надо».
Он подошел к автобусу, когда возле него уже собралось человек десять. Все с сумками и баулами. Либо из райцентра приезжали затовариваться на городском рынке, либо городские везли в район гостинцы родне.
Шофер приветливо кивнул:
Проходи, Николай батькович. Ты первым подошел, тебе первому и садиться.
Чегой-то ему первому? воскликнула молодая женщина с семечной шелухой на губе. У нас все равны.
Равны-то равны, Клавка, да порядок есть порядок. И как тебе еще хвост не прищемили в райцентре? Мотаешься туда-сюда.
А не твое это дело, Вася. Я свободная женщина.
Гулящая ты.
А ты что, за ноги меня держал?
Мужик рядом вступился:
А ну, хорош собачиться. И что за времена настали люди, как собаки, с цепи сорвались. Угомонись, баба!
Клавка примолкла.
Маханов поднялся в автобус, сел во втором ряду у левого окна. За ним потянулся остальной народ. Клавка зашла последней. И чего, спрашивается, возмущалась? Интересно, где она работает, что может каждый день в город ездить? Хотя, его это не касается. Люди здесь живут совершенно другой жизнью, не то что в столице. Другая она, эта местная жизнь, и заботы у людей другие.
Наконец двери закрылись, и автобус, скрипя всем, что только может скрипеть, отъехал от вокзала.
Маханов не заметил, как его проводил взглядом мужчина в черном костюме. Тот, дождавшись отъезда «ЗиСа», осмотрелся и медленно пошел к пивному ларьку. Там подошел к человеку в черном, что-то бросил ему на ходу и ушел к трамвайной остановке.
Мужчина высыпал пышной продавщице восемьдесят копеек, взял кружку пива и встал за одним из столиков. Только сделал пару глотков, как неожиданно раздался предупреждающий возглас:
Легавые!
И куда только делся народ, что минуту назад толпился у столиков. Даже кружки не оставили прихватили с собой.
Наряд милиции подошел к мужчине в черном костюме, тот спокойно продолжал пить пиво.
Пиво пьем, гражданин? спросил сержант.
Мужчина изобразил удивление:
А ничего больше в этом ларьке не предлагают.
Шутник, да?
Ну почему же? Я не шучу.
Сержант рявкнул:
Документы!
А может, вы представитесь сначала?
Милиционеры переглянулись. Мужчина вел себя чересчур уверенно, у служителей правопорядка уверенности поубавилось.
Предъявите документы, гражданин.
Мужчина усмехнулся, достал паспорт:
Пожалуйста.
Сержант начал листать:
Гражданин Ковалев Геннадий Алексеевич?
Там все написано.
И что же, гражданин Ковалев, вы делаете здесь в рабочее время?
Странный вы, сержант, видите же пью пиво.
В рабочее время.
У меня сегодня отгул.
И где мы работаем?
На Агрегатном заводе, заместитель главного инженера.
Вот как? недоверчиво, но уже без прежней напористости сказал сержант, интересно, заместитель главного инженера и вдруг здесь?
Мужчина улыбнулся:
А разве я не такой же советский человек, как другие? Или я должен посещать исключительно рестораны?
Значит, выходной?
Кстати, сержант, вы не представились, напомнил мужчина.
Сержант Волков. Мой помощник, рядовой Рябинин.
Это другое дело. Да у меня сегодня выходной, первый за этот месяц. Вас что-то смущает? Если так, мы можем пройти в отделение, вы позвоните на завод директору или главному инженеру и все проверите. Но тогда, товарищи милиционеры, мне придется поговорить с вашим начальством. Вы прекрасно видели, что здесь распивают пиво с утра с десяток человек, явно ведущие антисоциальный образ жизни. И при этом вы позволили им уйти. А в этой среде всяких много. Однако вы не соизволили принять меры для их задержания. Думаю, начальству будет интересно узнать, почему вы, сержант Волков, подобным образом исполняете свои служебные обязанности.
Он допил пиво, взглянул на смутившегося сержанта:
Я готов, ведите меня в отделение.
Милиционер протянул ему паспорт:
Извините, товарищ Ковалев, обойдемся без отделения. Но чтобы вы не думали, что мы с рядовым халатно относимся к исполнению служебных обязанностей, скажу: мы знаем всех, кто находился здесь. И с них спрос впереди.
Тогда считаю инцидент исчерпанным.
Сержант и рядовой козырнули, поспешили убраться.
Мужчина тихо выругался. Если бы кто-то находился рядом, то сильно бы удивился незнакомому языку внешне обычного советского гражданина.
После того как наряд скрылся в районе привокзальной площади, к столику подошел опрятного вида армейский майор в до блеска начищенных сапогах и отглаженной форме:
Здравствуй, Генрих.
Приветствую, Алекс.
Что хотел от тебя наряд милиции?
Сержанту не понравилось, что я пью пиво в рабочее время.
Кстати, мог бы обойтись и без этого.
Так естественней.
Стоило ли рисковать?
А в чем риск, Алекс? Подобные проверки в городе на каждом шагу. А я честный советский служащий.
Кем ты представился?
Заместителем главного инженера.
В следующий раз, пожалуйста, избегай таких встреч. Милиционеры наверняка проверят твои данные.
А я думаю, нет. Но если и проверят, все подтвердится.
И зачем это?
Гут, Алекс, я понял тебя.
Майор прикурил папиросу:
Что по нашему клиенту?
Он всю ночь провел у своей тетки. С восьми часов проходил мимо ларька. Дирк остался на площади, клиент дошел до продмага, пошел обратно. В 9.05 Дирк доложил, что клиент уехал на рейсовом автобусе до Олевска.
Майор покачал головой:
Хорошо. Дирку отдыхать, тебе с Альбиной быть готовыми выехать за реку в лес для передачи информации в Центр. Я подъеду часов в одиннадцать. Сообщим полковнику о приезде Маханова в город и его убытии в деревню.
Майор покачал головой:
Хорошо. Дирку отдыхать, тебе с Альбиной быть готовыми выехать за реку в лес для передачи информации в Центр. Я подъеду часов в одиннадцать. Сообщим полковнику о приезде Маханова в город и его убытии в деревню.
Надеюсь, он оценит нашу работу по отцу клиента.
Оценит, Генрих, не сомневайся. Но только после того, как мы завершим операцию.
Пусть так! Значит, все, как обычно?
Да.
Тебе не кажется, Алекс, что русские ведут себя неоправданно беспечно? Город полон слухов о скорой войне, а ни гражданское, ни военное начальство ничего не предпринимает?
Майор аккуратно затушил окурок в жестяной банке, заменявшей в пивной пепельницу, брезгливо отодвинул руку:
В Москве до сих пор надеются, что удастся избежать войны, по крайней мере этим летом. Все, нечего тут светиться, расходимся.