Но нельзя не сказать и о том, что возможна радикально иная трактовка случившегося с Роем Смитом. Он может быть невиновен и тогда его нежелание признавать вину за преступление, которого он не совершал, представляется оправданным. Да, он мог бы выйти на свободу в 1978 г, раскаявшись в убийстве Бесси Голдберг, но он не хочет выходить из тюрьмы с клеймом убийцы! Любой может прикинуть эту ситуацию на себя и задуматься над тем, как бы он повёл себя в таком положении? Вопрос непростой, автор не возьмётся давать правильный ответ, поскольку не уверен, что таковой вообще существует.
Итак, если Рой Смит невиновен, то нежелание его бывших подруг помочь защите обрекло бедолагу на пожизненное пребывание в заключении. То есть, формально он там находился по ошибочному приговору суда, обусловленному в том числе и злонамеренным давлением полиции на свидетелей, но ошибка Правосудия не снимает ответственности с женщин за проявленную пассивность.
Что было дальше? Рой Смит тяжело заболел, в 1975 г у него было диагностировано онкологическое заболевание лёгких. Удивительное дело, но Департамент исполнения наказаний в 1976 г инициировал процесс смягчения приговора, имея в виду добиться условно-досрочного освобождения Смита весной 1978 г по нереабилитирующим обстоятельствам (т.е. по достижении 15 лет пребывания в тюрьме за примерное поведение в заключении и при наличии тяжкой болезни). Понимая, что тяжело больной заключенный уже не представляет ни малейшей угрозы для окружающих и явно рассчитывая на удачный PR-ход, губернатор Массачусетса Майкл Дукакис (Michael Dukakis) надумал освободить Смита раньше времени. Для этого дело Роя рассмотрели вне очереди и Губернатор подписал указ о помиловании в особом порядке.
Рой Смит вышел на свободу за 3 дня до смерти.
Так кто же убил Бесси Голдберг? Вопрос до сих пор остаётся открытым. ДеСальво не признал своей вины и непонятно по какой причине то ли потому, что он не совершал этого преступления, то ли потому, что никто не предложил ему в этом убийстве сознаться Рой Смит также вины своей не признавал и с тем ушёл в могилу. Доказательства против обоих довольно эфемерны, скажем прямо, таковых нет. Есть набор косвенных доводов и логических умопостроений, которые доказательствами не являются.
Анализ картины преступления и травм, причиненных Бесси Голдберг, наводит на мысль, что это деяние должно рассматриваться в общей цепи убийств женщин в Бостоне и окрестностях, произошедших в 1962 1964 гг. И этот вывод с неизбежной очевидностью подталкивает нас к тому вопросу, которым мы уже не раз задавались выше: а насколько вообще эту серию преступлений можно связывать с ДеСальво?
Слава, побег и смерть
Уже к концу 1965 г бостонские журналисты уверенно связывали фамилию ДеСальво с «Бостонским Душителем», что не должно особенно удивлять. Выше упоминалось о том, что ещё весной того года о признаниях Алберта знали его братья и сестры, а также коллеги по работе Бломерт и Виггинс. К упомянутым лицам следует добавить Эллен Джангер, а также большое число детективов полиции, врачи и обслуживающий персонал больницы в Бриджуотере. Люди реагировали на это по-разному, например, Ирмгард ДеСальво в феврале 1965 г оставила мужа, не желая иметь с ним ничего общего, а Эллен Джангер написала письмо помощнику Генпрокурора штата. В общем, следует констатировать, что круг осведомленных о признаниях ДеСальво лиц был довольно велик, а потому не должно казаться удивительным, что рано или поздно эта информация дошла и до бостонских репортёров. Тем не менее, Генеральная прокуратура штата официально не признавала тот факт, что Алберт ДеСальво является печально известным «Фантомом». Причины подобной осторожности лежат на поверхности и вряд ли их надо особо разъяснять адекватность Алберта находилась под большим вопросом и вероятностью самооговора вряд ли можно было пренебрегать.
Слава, побег и смерть
Уже к концу 1965 г бостонские журналисты уверенно связывали фамилию ДеСальво с «Бостонским Душителем», что не должно особенно удивлять. Выше упоминалось о том, что ещё весной того года о признаниях Алберта знали его братья и сестры, а также коллеги по работе Бломерт и Виггинс. К упомянутым лицам следует добавить Эллен Джангер, а также большое число детективов полиции, врачи и обслуживающий персонал больницы в Бриджуотере. Люди реагировали на это по-разному, например, Ирмгард ДеСальво в феврале 1965 г оставила мужа, не желая иметь с ним ничего общего, а Эллен Джангер написала письмо помощнику Генпрокурора штата. В общем, следует констатировать, что круг осведомленных о признаниях ДеСальво лиц был довольно велик, а потому не должно казаться удивительным, что рано или поздно эта информация дошла и до бостонских репортёров. Тем не менее, Генеральная прокуратура штата официально не признавала тот факт, что Алберт ДеСальво является печально известным «Фантомом». Причины подобной осторожности лежат на поверхности и вряд ли их надо особо разъяснять адекватность Алберта находилась под большим вопросом и вероятностью самооговора вряд ли можно было пренебрегать.
Но Генеральный прокурор Брук не мог тянуть с обнародованием фамилии «Бостонского Душителя» до бесконечности. К концу весны 1966 г ему уже приходилось думать о недалёком будущем, поскольку в штате вовсю кипела избирательная компания в федеральный Сенат. А такого рода серьёзное политическое мероприятие требовало рапортов о весомых успехах. Нужно было рассказать обществу о победоносном походе против маньяка, запугавшего целый город, тем более, что поход этот в январе 1964 г был провозглашён лично Бруком в телевизионном обращении к жителям Бостона. Однако перспективы «дела ДеСальво» весной 1966 г выглядели, по-видимому, неоднозначными, и Генеральный прокурор Брук справедливо опасался, что иммунитет от преследования за 13 убийств, который получил Алберт в обмен на признания, вызовет возмущение в обществе. Посему Генеральный прокурор штата с одной стороны не уставал подчёркивать факт своей перманентной борьбы с преступностью, а с другой постарался максимально дистанцироваться от того, что должно было произойти после оглашения фамилии «Бостонского Душителя».
Брук проделал довольно незамысловатый фокус, который римляне определяли словосочетанием «умыть руки». Генпрокурор сначала публично одобрил работу Бюро «Душитель», потом поручил Боттомли самостоятельно закончить работу с ДеСальво, а после этого лишил его должности помощника Генерального прокурора штата. Ситуация сложилась анекдотическая: с одной стороны Боттомли был похвален за успехи в работе, а с другой разжалован. Сложно сказать, как Боттомли отнёсся к произошедшему он никогда не комментировал события весны и лета того года но скорее всего, он был обескуражен. Боттомли не получил своего куска пирога и той славы, на которую рассчитывал.
Помпезного разоблачения «Бостонского Душителя» не произошло. Просто в какой-то момент все узнали фамилию ДеСальво и никто не бросился кричать «алилуйя!» и громогласно восхвалять Боттомли.
Замечательной иллюстрацией того, что происходило вокруг Алберта ДеСальво может служить история конфликта Джона Боттомли и Эймса Роби. Последний являлся лечащим врачом ДеСальво и виделся с ним практически ежедневно. Роби присутствовал при сеансах гипноза, проведенных Уилльямом Брайеном 20 и 21 марта 1965 г. Напомним также то, что уже отмечалось ранее Эймс Роби не верил в правдивость признательных показаний ДеСальво, считая, что тот оговорил себя.
В начале августа 1965 г Роби стало ясно, что Алберт даёт признательные показания Боттомли, рассказывая о себе, как о «Бостонском Душителе». Врач предпринял довольно неожиданный шаг Роби 4 августа написал письмо Джеролду Франку, известному американскому писателю-криминологу, в котором в общем виде изложил историю ДеСальво. Франк заинтересовался сидящим в Бриджуотере шизофреником, рассказывающем о преступлениях «Бостонского Душителя», и попытался с ним встретиться. ДеСальво был явно польщён вниманием известного писателя к собственной персоне и наверняка уже предвкушал долгие интервью и большие гонорары, но в дело вмешался Ли Бейли. Защитник резко пресёк любые попытки писателя установить личный контакт с ДеСальво напрямую, т.е. минуя адвоката. Подключился и Боттомли, подтвердивший свой категорический запрет на допуск к ДеСальво посторонних лиц. Джеролду Франку пришлось явиться в кабинет Боттомли и там дать неприятные и унизительные объяснения. Оправдываясь, писатель оказался вынужден передать Боттомли письмо Роби Эймса.
Джеролд Франк весной 1966 г был уже широко известным и популярным писателем. Его книги расходились большими даже миллионными! тиражами, по ним снимались кинофильмы, Джеролд получал престижные премии Неудивительно, что столкновение с бесцеремонными и нахрапистыми Ли Бэйли и Боттомли обескуражило писателя. Джеролд был вынужден отказаться от взаимодействия с Эймсом Роби и выполнить все требования Ли Бэйли, в т.ч. заплатить очень значительную сумму денег якобы ДеСальво. Правда, последний этих денег так и не увидел. Эта грязная история имела важные последствия для её участников и нам ещё придётся по ходу повествования вспомнить о ней.
Этот инцидент послужил фундаментом острого личного конфликта между психиатром и адвокатом, который получил продолжение в суде и после суда. Даже по прошествии десятилетий Эймс Роби и Ли Бейли в различных интервью и публичных выступлениях высказывались в адрес друг друга с плохо скрываемой антипатией, не объясняя, впрочем её причины. А таковая крылась в жёсткой узурпации адвокатом права на контакты с ДеСальво, в чём Ли Бейли нашёл полную поддержку со стороны Боттомли.
Забавно, но факт до определенного момента интересы адвоката и прокурора совпадали полностью. Этот воистину удивительный симбиоз в конечном итоге разочаровал обе стороны и чуть ниже мы подробнее на этом остановимся.
В мае-июне 1966 г средства массовой информации Массачусестса открытым текстом называли ДеСальво «Бостонским Душителем», однако доступа к нему журналисты в тот период времени не получили. Предполагалось, что Алберт сможет свободно ну, или почти свободно! общаться с пишущей братией после того, как судья примет решение о его подсудности, т.е. возможности предстать перед судом несмотря на психическое заболевание. Как это не покажется удивительным, но ДеСальво хотел, чтобы его признали дееспособным. Это желание в нём всячески поддерживал Ли Бэйли, убеждая Алберта в том, что дееспособность откроет перед ним возможность торговать своим лицом, давать оплачиваемые интервью и заключить договор на издание книги и её экранизацию. Или даже нескольких книг и их экранизацию! Как нетрудно понять, сам Ли Бейли хотел того же самого и по тем же самым причинам. Будучи законным представителем ДеСальво, адвокат имел возможность регулировать доступ к нему посторонних лиц и управлять денежными потоками. Если провести аналогию с театральной деятельностью, то можно сказать так: ДеСальво являлся артистом оригинального жанра, которому предстояло выступать с необычными концертами, а Ли Бэйли был при нём антрепренёром, составляющим график выступления и собирающим со зрителей деньги.