Начальник Бюро «Душитель» Джон Боттомли также рассчитывал на признание ДеСальво дееспособным, поскольку такое решение позволяло ему публично объявить об успехе работы возглавлявшегося им Бюро «Душитель». Дескать, мы поработали хорошо, миссию свою выполнили! Понятно, что если бы ДеСальво был признан недееспособным, то его признания производили бы впечатление не вполне достоверных, поскольку доверие к ним было сильно бы подорвано самим фактом умственного расстройства Алберта. Боттомли, разумеется, этого не желал, ему нужна была чистая победа, такая, усомниться в которой ни скептики, ни недоброжелатели не смогли бы.
Нечасто можно наблюдать столь трогательное совпадение позиций обвинения и защиты! При этом сам ДеСальво, похоже, плохо ориентировался в обстановке и не представлял сколь серьёзную ошибку допускает, идя на поводу предприимчивого адвоката, озабоченного не столько защитой его интересов, сколько собственным пиаром и заработком. Алберт явно пребывал в уверенности, что его осудят как «Человека в зеленых штанах» на срок 810 или чуть больше лет, и на время исполнения приговора, согласно договоренности с прокурором Боттомли, оставят в Бриджуотере. То есть не в настоящей тюрьме, а в госпитале для содержания сексуально опасных лиц. По-видимому, ДеСальво рассчитывал отсидеть несколько лет, а потом его воображение рисовало подачу прошения об условно-досрочном освобождении и выход на свободу по истечении 2/3 назначенного времени лишения свободы.
Надо сказать, что в 1965 г и в первой половине 1966 г Алберт ДеСальво спокойно, не особенно обременяя себя, работал по 4 часа в сутки помощником медбрата в больнице тюремного типа, помогал пожилым заключенным принимать ванны. У него был довольно широкий круг общения, что для болтливого ДеСальво значило очень много. Его все знали и в целом неплохо к нему относились. Алберт располагал свободным временем и мог перемещаться практически по всей больнице, единственное ограничение касалось блока для содержания агрессивных пациентов. По-видимому, Алберт считал, что обманул систему сознался в убийствах, за которые не придётся отвечать, заработает в скором времени денег и проведёт отмеренный ему тюремный срок в комфортных условиях.
Надо сказать, что в 1965 г и в первой половине 1966 г Алберт ДеСальво спокойно, не особенно обременяя себя, работал по 4 часа в сутки помощником медбрата в больнице тюремного типа, помогал пожилым заключенным принимать ванны. У него был довольно широкий круг общения, что для болтливого ДеСальво значило очень много. Его все знали и в целом неплохо к нему относились. Алберт располагал свободным временем и мог перемещаться практически по всей больнице, единственное ограничение касалось блока для содержания агрессивных пациентов. По-видимому, Алберт считал, что обманул систему сознался в убийствах, за которые не придётся отвечать, заработает в скором времени денег и проведёт отмеренный ему тюремный срок в комфортных условиях.
Наивное заблуждение!
Заседание суда округа Миддлсекс, призванное решить вопрос подсудности ДеСальво по обвинениям его в 4-х преступлениях «Человека в зелёных штанах», было назначено на 30 июня 1966 г. Это заседание не рассматривало обвинения по существу, оно решало чисто технический вопрос; судье Хорасу Кэхиллу (Horace J. Cahill) предстояло определиться в том, насколько вменяем ДеСальво. Интересы последнего представляли аж три адвоката Ли Бэйли, его помощник Чарльз Барним (Charles Burnim) и Джон Эйсгерссон. Учитывая, что ДеСальво по причине отсутствия денег защите ничего не платил, наличие аж трёх адвокатов лучше всяких слов характеризовало особый статус обвиняемого. Обвинитель Дональд Конн (Donald L. Conn), помощник окружного прокурора присутствовал в единственном числе, что легко объяснить, имея в виду полное совпадение интересов защиты и обвинения.
По условиям договора между сторонами, признания ДеСальво в убийствах не могли быть предметом обсуждения и не должны были упоминаться. Их как бы не существовало, хотя судья, разумеется, прекрасно знал кто именно появится в зале заседаний. В суде присутствовали журналисты двух десятков газет и телевизионных каналов. Джордж МакГрат, опекун ДеСальво, в суд не приехал, к тому времени он уже работал и проживал в Нью-Йорке, так что ему не было дела до всей этой показушной чепухи.
Отсутствовали и родные Алберта. Это, кстати, выглядит довольно странно, поскольку как мы увидим из дальнейшего, сестры и братья относились к Алберту очень сердечно и не верили в правдивость его признаний. В будущем все они станут деятельно его поддерживать, настаивая на невиновности в убийствах. Их отсутствие на заседании 30 июня объясняется по всей видимости тем, что никто из них попросту не представлял важности этого мероприятия для судьбы Алберта.
Как отмечалось выше, данное заседание по своей форме и содержанию должно было стать чисто техническим. Судье надлежало выслушать психиатров, наблюдавших ДеСальво в условиях стационара, при непонимании деталей задать уточняющие вопросы, выслушать прения обвинения и защиты, и на основании всего увиденного и услышанного вынести решение. Примерно так всё и началось.
Первым выступил доктор Росс Мезер (Ross Mezer), признавший, что ДеСальво страдает тяжёлой шизофренией (если дословно, то «хронической недифференцированной шизофренией»). Болезненный процесс был запущен давным давно, ещё в период полового созревания подростка, но никогда прежде не лечился и даже не диагностировался. Ныне, по мнению доктора Мезера, шизофрения приобрела хроническую форму, фазы болезни периодически меняются, что сказывается на мышлении и поведении ДеСальво. По мнению врача, ДеСальво не всегда правильно понимает окружающий его мир и события, его самооценка неадекватна. Тем не менее, хотя подсудимый объективно тяжело болен, он полностью управляет своей волевой сферой, различает нравственные градации, отдаёт себе полный отчёт в том, как он поступает, а потому его следует признать способным предстать перед судом.
Примерно то же самое, только другим словами, повторил судье другой врач-психиатр Сэмюэл Тартакофф (Samuel Tartakoff). Тартакофф не являлся лечащим врачом ДеСальво, но он наблюдал его при сборе материала для своей научной работы. Тартакофф назвал ДеСальво социопатом и очень опасным для общества человеком. Также он полностью согласился с тем, что ДеСальво является шизофреником, но несмотря на это заболевание может предстать перед судом.
Но затем место для допросов занял Эймс Роби. Мы вряд ли ошибёмся, если назовём Роби единственным человеком, который искренне пытался помочь ДеСальво. Врач начал с того, что признал реакции и поведение ДеСальво «шизофреническими», причём в разное время тот ярко демонстрировал весьма различную симптоматику. По словам Роби иногда у ДеСальво очень выразительно проявляются социопатические черты, кроме того, тот подолгу может пребывать в состоянии острого истерического беспокойства. Больной подвержен синдрому навязчивых состояний, паническим атакам и периодически впадает в дикий психоз. В общем, букет симптомов очень богатый
Но затем место для допросов занял Эймс Роби. Мы вряд ли ошибёмся, если назовём Роби единственным человеком, который искренне пытался помочь ДеСальво. Врач начал с того, что признал реакции и поведение ДеСальво «шизофреническими», причём в разное время тот ярко демонстрировал весьма различную симптоматику. По словам Роби иногда у ДеСальво очень выразительно проявляются социопатические черты, кроме того, тот подолгу может пребывать в состоянии острого истерического беспокойства. Больной подвержен синдрому навязчивых состояний, паническим атакам и периодически впадает в дикий психоз. В общем, букет симптомов очень богатый
Особо психиатр остановился на особенностях взаимодействия ДеСальво с окружающими, поскольку его коммуникативная сфера оказалась сильно затронута болезнью. Роби назвал Алберта «навязчивым исповедником» замечательное словосочетание, которое вряд ли нуждается в расшифровке. ДеСальво лез со своими признаниями ко всякому, готовому его слушать, его рассказы на любые темы не имели ни начала, ни конца. Спустя много десятилетий, уже в 21 столетии, эту черту характера ДеСальво признал и Ли Бэйли, высказавшись в одном из интервью следующим образом: «ДеСальво был болтун, стоило кому-то сказать в его присутствии, что тот обворовал 20 квартир, ДеСальво тут же махнул бы рукой и ответил что-то вроде, чепуха, я обворовал 200!» Потрясающее признание, особенно в контексте того, что Ли Бэйли настаивал на необходимости самым серьёзным образом относиться к словам ДеСальво!
Другой важной чертой личности Алберта, принявшей под воздействием болезни гиперболизированный характер, являлась, по мнению психиатра, навязчивая потребность доказывать окружающим собственную важность. Напускная многозначительность резко контрастировала с болтливостью, но ДеСальво был неспособен на критическую самооценку. В попытке предстать в глазах окружающих тем, кем на самом деле он не являлся, ДеСальво мог допускать ошибки, сильно ему вредящие.
При анализе личности больного лечащий врач сделал упор на большие проблемы в его половой сфере. По мнению Роби, в рассказах ДеСальво и инкриминируемых ему преступлениях8 имеются признаки обширных комбинированных сексуальных патологий. Не согласиться с такой оценкой нельзя, в предыдущей главе было сказано несколько слов о том, как вёл себя во время этих нападений ДеСальво, и нельзя не признать, что с точки зрения человека, имеющего нормальные сексуальные предпочтения, его действия выглядят, мягко говоря, очень странными.
Подводя итог сказанному, доктор Роби заявил, что по его убеждению ДеСальво не может предстать перед судом ввиду своей недееспособности. Стремясь придать сказанному бОльшую эмоциональную окраску доктор даже повторил свои слова.
Ситуация сложилась неловкая Роби в явном виде опроверг суждения коллег, выступивших ранее, причём он, в отличие от них, знал ДеСальво лучше, поскольку наблюдал его с самого момента поступления в больницу. Отмахнуться от его слов было невозможно, но и согласиться никак нельзя, поскольку заявление психиатра полностью разрушало всю ту судебную комбинацию, что по обоюдному согласию продвигали как обвинение, так и защита.