Помощник окружного прокурора Конн оказался явно застигнут врасплох. Он задал довольно наивный вопрос о возможных поведенческих реакциях ДеСальво в случае стресса (видимо, обвинитель просто не знал что сказать в ответ на услышанное, но и промолчать не мог). Эймс Роби вполне ожидаемо ответил, что стресс может превратить ДеСальво в открытого параноика и спровоцировать агрессивную реакцию. Доктор подчеркнул, что ДеСальво может быть очень опасен, никаких иллюзий на сей счёт питать не следовало.
Помощник окружного прокурора Конн не смог возразить доктору по существу и вся тяжесть опровержения легла на плечи Ли Бэйли. Его перекрёстный допрос продолжался почти 1 ч 40 мин, т.е. 100 минут и можно не сомневаться, что каждая из этих минут была очень напряженной. Начал адвокат с довольно тривиального логического хода, попытавшись доказать, что ДеСальво перед госпитализацией был совершенно здоров. И в Бриджуотер он попал только потому, что сам так решил и для этого немного «почудил» перед судьёй. Эймс Роби на это возразил, что ДеСальво был тяжело болен уже осенью 1964 г и его «причуды» это не мистификация, а естественное состояние тяжело больного человека. Собственно, его нездоровье наглядно проявилось в преступлениях «Человека в зелёных штанах». Оспорить сказанное психиатром было сложно
Но эта небольшая полемика оказалась лишь своего рода разминкой. Далее завязалась настоящая битва. Долго и упорно адвокат и психиатр обсуждали вопрос о способности ДеСальво понимать смысл выдвигаемых против него обвинений. Ли Бэйли настаивал на полной адекватности своего подзащитного и его способности действовать в собственных интересах. Эймс Роби придерживался иной точки зрения, по его мнению, глубокие нарушения в эмоционально-нравственной сфере, обусловленные болезнью ДеСальво, способны привести к тому, что он решится на действия, не понимая тяжести возможных последствий. Кроме того, в обстановке судебного процесса ДеСальво будет находиться в состоянии стресса, что ему крайне противопоказано.
Над всеми этими рассуждениями незримо витала аура страшных признаний ДеСальво в убийствах женщин. Это понимали все и Ли Бэйли, и Эймс Роби, и судья, и присутствовавшие в зале журналисты, да и сам ДеСальво. Психиатр оспаривал допустимость признаний тяжело больного человека, имея в виду, разумеется, не признания ДеСальво в преступлениях «Человека в зелёных штанах» там спорить было не о чем, поскольку имелись показания потерпевших! а именно признания Алберта в деяниях «Бостонского Душителя». Ли Бэйли не мог смириться с подобной точкой зрения, поскольку она взрывала всю конструкцию, заботливо выстроенную на протяжении многих месяцев Боттомли при его собственном деятельном участии. Именно поэтому адвокат очень болезненно и раздраженно реагировал на слова Эймса Роби! Адвоката можно было понять, ведь Эймс Роби мог пустить под откос всё то, что Ли Бэйли и Боттомли пестовали с марта 1965 г, т.е. почти 17 месяцев!
Если бы Эймсу Роби удалось доказать недееспособность ДеСальво по причине психиатрического заболевания, то о триумфальном разоблачении «Фантома» пришлось бы позабыть. И соответственно, связанные с этим заслуги лично Ли Бэйли моментально обесценились бы.
В какой-то момент Ли Бэйли понял бесперспективность профессионального спора с опытным медиком и перевёл полемику в другую плоскость. Он спросил Эмса Роби, не объясняется ли его позиция тем, что ДеСальво отказался рассказать ему свои тайны, а доверился адвокату (т. е. Ли Бейли)? Роби ответил отрицательно и добавил, что не сталкивался с недостатком откровенности ДеСальво. И вот тут адвокат использовал заготовку, к которой врач оказался явно не готов. Произошло следующее: Ли Бэйли извлёк письмо, написанное Эймсом Роби писателю Джеролду Франку, о котором рассказывалось выше, и не без ехидства заметил, что доктор сам хотел бы услышать признания ДеСальво, но тот не пожелал с ним общаться. Эймс Роби смешался, сказал, что не помнит такого письма и попросил показать ему документ. Ли Бэйли передал ему письмо и доктору пришлось признать, что оно действительно написано им.
Ситуация сложилась в высшей степени неловкая. Для полноты картины добавим, что сам Джеролд Франк в это время находился в зале суда.
Эймс Роби не изменил своей точки зрения и продолжал настаивать на том, что ДеСальво не должен быть предан суду ввиду недееспособности.
Судья обратился к самому ДеСальво с вопросом, считает ли тот, что способен предстать перед судом и чего именно он ждёт от суда? Очевидно, судья решил составить собственное мнение о способности обвиняемого ориентироваться в окружающей обстановке. Алберт сообщил, что хотел бы предстать перед судом и рассчитывал бы на получение квалифицированной медицинской помощи в последующем. В принципе, он отвечал очень гладко и почти нет сомнений в том, что подобный вопрос судьи предполагался и ответ заблаговременно был отрепетирован под чутким руководством Ли Бэйли.
Судья Хорас Кэхилл наверняка это понимал, но услышанным удовлетворился и закончил заседание.
Постановление он вынес менее чем через две недели 11 июля 1966 г. Из него следовало, что Алберт ДеСальво обладает необходимыми умственными и физическими качествами чтобы предстать перед судом по обвинению в 4-х эпизодах сексуальных посягательств. Алберта тут же отвели к другому судье Джорджу Понте (George P. Ponte) которому надлежало принять решение о возможности освобождения под залог до суда. Всем было понятно, что данное решение будет не более чем формальностью, поскольку никто не отпустил бы «Бостонского Душителя» под залог, но юридическую форму соблюсти следовало. Помощник окружного прокурора Конн рекомендовал оставить ДеСальво в Бриджуотере до суда без права освобождения под залог, судья тут же огласился с этим предложением, стукнул дубовым молоточком и заседание на этом закончилось.
В эти дни т.е. 30 июня и 11 июля начался апогей славы ДеСальво, с той важной оговоркой, что понятие «славы» применительно к убийце или тому, кого все считают убийцей, имеет сугубо ироничную коннотацию. ДеСальво впервые появился перед толпами журналистов, его фотографировали и снимали телевизионными камерами для трансляции в выпусках новостей.
Кадры из телерепортажей, посвященных появлению ДеСальво в суде округа Миддлсекс.
Большинство хорошо известных фотографий, на которых ДеСальво запечатлен в костюме, сделаны именно в эти дни. Причём, глядя на них можно точно сказать, в какой именно день делался тот или иной фотоснимок. Дело в том, что 30 июня в Бостоне выдался солнечным и очень жарким. По воспоминаниям очевидцев, Алберт в своём синем костюме на пути от машины в зал суда буквально обливался потом. Сделанные тогда фотоснимки полны света. Следующее появление ДеСальво в суде, 11 июля, произошло при облачной погоде, что хорошо можно понять по фотографиям и записям телерепортажей.
Алберт не мог общаться с журналистами, но их присутствие возле здания суда и в самом зале заседаний необыкновенно его вдохновило. Он играл подобно скверному актёру, импровизирующему в домашней обстановке: то потупливался в долу, то иногда загадочно улыбался, поднимал глаза и обводил задумчивым взором окружающих, затем опять опускал глаза Когда во время заседания 30 июня судья Хорас Кэхилл спросил у ДеСальво считает ли тот себя способным предстать перед судом, Алберт скложил брови «домиком», словно изображал из себя пай-мальчика. Голос его казался высоким и не соответствовал внешности. Вообще же, никакой брутальности, мужественности или свирепости в нём не ощущалось.
Кадры из телерепортажей, посвященных появлению ДеСальво в суде округа Миддлсекс.
Джеролд Франк, присутствовавший на том заседании, вспоминал впоследствии, что ДеСальво густо покраснел в тот момент, когда Эймс Роби заговорил о присущих ему сексуальных девиациях. Эта стыдливость выглядела очень странной, учитывая, что «Человека в зелёных штатах» обвиняли в довольно бесстыдных поступках. В общем, актёришко из Алберта был так себе, но сам-то он этого не понимал и можно не сомневаться, что в те минуты он упивался собою и считал себя очень ловким и самым умным.
Осенью 1966 г Генеральный прокурор Массачусетса Эдвард Брук победил на выборах в Сенат, став первым чернокожим членом федерального парламента США. Ещё до выборов он остановил работу Бюро «Душитель», заявив, что цель достигнута и преступник разоблачён, а Джона Боттомли вывел за штат прокуратуры. «Разоблачитель» ДеСальво полтора месяца дожидался обещанного ему высокого назначения, но так и не дождался и в 1967 г занялся частной юридической практикой. Чуть ниже мы ещё скажем несколько слов о судьбе Боттомли, поскольку она довольно занимательна и позволяет взглянуть на сей персонаж с неожиданной стороны. Что касается Эдварда Брука, то тот оставался в должности Генерального прокурора штата до 3 января 1967 г, в тот день он сложил с себя полномочия и передал их Эллиоту Ричардсону (Elliot L. Richardson).
Последний являлся человеком во всех отношениях необычным. Став масоном ещё в студенческие годы, он во многом благодаря этому сделал выдающуюся карьеру. Достаточно сказать, что на протяжении ряда лет он являлся крупным политическим деятелем федерального уровня: он побывал заместителем Госсекретаря США, Министром здравоохранения, образования и социального обеспечения, Министром обороны, Генеральным прокурором США, Министром торговли и даже послом США в Великобритании. Причём в должности Генерального прокурора США Ричардсон оказался причастен к расследованию Уотергейтского скандала, так что без всякого преувеличения можно сказать, что этот человек на протяжении многих лет находился в самом водовороте мировой политики. Гораздо менее известна другая страница его биографии, связанная с тем, что именно при Ричардсоне произошёл суд над ДеСальво. На фоне прочих обстоятельств его жизни это может показаться мелочью, но нас в данном случае интересует именно эта мелочь.
Эллиот Ричардсон, сменивший Эдварда Брука на посту Генерального прокурора штата Массачусетс, являлся, по-видимому, антагонистом последнего. Прямо он об этом заявить не мог, поскольку политическая целесообразность подталкивала к демонстрации корректности и преемственности политики в области правоохранительной деятельности и правоприменения, но по многим признакам можно заключить, что действия предшественника возбуждали крайнее раздражение Ричардсона. Выразилось это и в оценке им результатов расследования убийств, приписанных «Бостонскому Душителю». Ричардсон не вернул в штат Генпрокуратуры Джона Боттомли и ни разу не заявил, будто дело «Фантома» действительно раскрыто. Напротив, из Генпрокуратуры устраивались «утечки информации», из которых можно было понять, что новый глава ведомства крайне недоволен работой Брука и Боттомли и рассматривает вопрос о начале нового крупного расследования. Называлась даже фамилия работника, которому надлежало это расследование возглавить.