Говоря о январском 1967 г суде над ДеСальво нам имеет смысл, пожалуй, упомянуть лишь о двух событиях более менее любопытных. Одно из них связано с Эймсом Роби, не заслушать которого суд не мог.
В каком-то смысле Роби продолжил свою полемику с Ли Бэйли, начатую в июне 1966 г. Доктор повторил свой прежний тезис о серьёзности заболевания ДеСальво и его неспособности должным образом планировать и оценивать свои действия. Но к сказанному ранее, Роби добавил то, чего не прежде не говорил. Он сообщил суду, что недееспособность ДеСальво жёстко ограничивает его право совершать юридически значимые действия. Правила содержания заключенных в Бриджуотере таковы, что заключенные не имеют права принимать важные решения, не поставив в известность лечащего врача. Это правило не допускает никаких исключений, наличие у недееспособного заключенного опекуна никоим образом это правило не отменяет. Роби заявил, что ему известно о заключении особого договора между обвиняемым и обвинением, но договор этот не должен иметь никакой юридической силы, поскольку заключался он в тайне от лечащего врача. Если бы он, Эймс Роби, узнал, что ДеСальво намеревается принять на себя какие-то обязательства в отношении Генеральной прокуратуры штата, то выполняя свой врачебный долг по защите интересов пациента, он, Роби, непременно вмешался бы и не допустил заключения подобной договоренности.
Показания психиатра в этом процессе заставили понервничать всех. Судья Корнелис Мойнихэн дважды останавливал Эймса Роби и напоминал тому, что в данном процессе рассматриваются только 4 эпизода сексуальных нападений, в отношении которых выдвинуто обвинение, а посему все прочие обстоятельства жизни обвиняемого не могут быть упоминаемы и обсуждаемы в присутствии жюри. Обвинитель Конн уточнял у судьи, должен ли он реагировать на выпады доктора, а адвокат Ли Бэйли в свою очередь не без ехидства замечал, что вопрос об адекватности ДеСальво решён много месяцев назад и не является предметом обсуждения в нынешнем суде.
Честно говоря, эти ужимки напоминали танец с саблями на театральной сцене все прыгают, размахивают смертоносным оружием, но никто ударов не наносит и никого не ранит, а посему, телодвижения есть, а результата нет.
Ли Бэйли, по-видимому, предполагал, что Эймс Роби устроит в суде некий афронт, а потому адвокат предпринял кое-какие меры подстраховки. В качестве независимого эксперта защита вызвала в суд известного психиатра Джеймса Арнольда Брассела (James Arnold Brussel). Ему предстояло разнести в пух и прах концепцию Эймса о недееспособности ДеСальво.
Брассел был довольно известен в то время. В начале 1950-х гг он поучаствовал в разоблачении «Безумного подрывника» Джорджа Питера Метески (George Peter Metesky)11. Преступник совершал довольно необычные преступления закладывал взрывные устройства оригинальной конструкции в людных местах, а также рассылал письма угрожающего содержания. В январе 1957 г «Безумный подрывник» написал письмо в ежедневную газету «New York journal-american», которое можно было счесть своеобразным манифестом, эдаким credo. Участие Брассела в расследовании выразилось в том, что он, изучив собранные правоохранительными органами данные, составил «психологический портрет» человека, совершающего на протяжении многих лет весьма своеобразные преступления. Брассел принял во внимание комбинацию необычных и даже противоречивых качеств, присущих таинственному подрывнику: аккуратность, доходящую до педантизма, осторожность, политическую индифферентность, невысокий образовательный уровень и т. п.
Брассел сообщил правоохранительным органам несколько ценных соображений, имевших важное ориентирующее следствие значение. В частности, психолог предположил, что «Безумный подрывник» мстит организации, в которой прежде работал, и сообщил возможное название этой организации. Сделал Брассел и кое-какие иные выводы: о возрасте преступника, его национальной принадлежности, предпочтениях в одежде, еде, привычных формах досуга и т. д.
Благодаря ориентировке Брассела, «Безумного подрывника» удалось довольно быстро вычислить и арестовать. Работа психолога произвела большое впечатление на журналистов и публику, он приобрёл славу эдакого Шерлока Холмса. Сам Брассел немало способствовал собственной популярности он катался по стране с популярными лекциями, писал книги о себе самом и своей работе (при жизни издал 8 книг) и вообще активно пиарился. Двигал им вовсе не альтруизм и не любовь к науке, а вполне приземленный материальный интерес Брассел занимался частной практикой и умело монетизировал свою известность.
Последнее имело значение. Дело заключалось в том, что нескромность и неумеренная потребность психиатра в славе привела к определенному перекосу в его поведении. С годами его самоуверенность возрастала и он становился всё более нескромен. Разработанный им «психологический портрет» «Безумного подрывника», оказавшийся не совсем точным в некоторых деталях, Брассел немного видоизменил, подогнав задним числом под данные истинного преступника, ставшие известными после его разоблачения. Отдельные сотрудники полиции, знакомые с подлинными деталями сотрудничества Брассела с полицией Нью-Йорка, были крайне раздосадованы нескромным поведением психиатра и справедливо критиковали его.
Джеймс Арнольд Брассел не только хорошо составлял «психологические портреты», но и хорошо впоследствии продавал рассказы о том, как он их составлял. Правда, объективно ради нельзя не сказать о его привычке немного подправлять ранее высказанные предположения с учётом фактических данных, ставших известными позже. Имеются свидетельства того, что в своих книгах Джеймс Брассел весьма вольно изменял собственные выводы, подгоняя их под правильные в угоду улучшения точности. Примерно так поступает школьник, сверяя полученный результат с ответом в конце сборника задач.
Ещё в 1964 г Джон Боттомли привлёк Джеймса Брассела к консультированию Бюро «Душитель». Тогда Брассел составил «психологический портрет», полностью устроивший Боттомли. По мнению психиатра, преступления, приписываемые «Бостонскому Душителю», совершал один и тот же человек, действовавший под воздействием волевого импульса, противостоять которому не мог. Никаких значимых для разоблачения убийцы деталей Брассел тогда не сообщил и его работа осталась под спудом, не вызвав к себе интереса. Во время подготовки к судебному процессу Брассел дважды встречался с ДеСальво в Бриджуотере, что нельзя было признать полноценной экспертизой, но позволило доктору заявить в суде, что он составил непредвзятое мнение о его душевном состоянии. Брассел не пытался оспорить диагноз Эймса Роби и соглашался с тем, что ДеСальво страдает тяжёлой формой шизофрении. Доктор считал, что подсудимый интеллектуально развит, но ввиду болезни может испытывать запутанность нравственных оценок и, находясь под воздействием спонтанных импульсов, в т.ч. и сексуальных, не полностью управляет собственной волевой сферой.
Смысл показаний доктора Брассела был предельно ясен они были направлены на то, чтобы обосновать необходимость содержания ДеСальво в условиях больничного стационара в Бриджуотере. По иронии судьбы в тот момент Брассел говорил то же самое, что и Роби Эймс, только другими словами.
И вот тут-то вдруг выяснилось, что бывший союзник Ли Бэйли обвинитель Дональд Конн никакой не союзник. И что окружная прокуратура вообще не считает себя скованной какими-либо обязательствами!
Помощник окружного прокурора Конн приступил к перекрёстному допросу Брассела и буквально порвал его в куски. Конн реконструировал действия ДеСальво в квартирах жертв, уточнив, что тот беззвучно открывал замки входных дверей, ходил из комнаты в комнату, настолько тихо, что спавшие в соседних комнатах женщины и маленькие дети даже не просыпались, забирал деньги и понравившиеся ему украшения и только после этого переходил непосредственно к нападению на женщин. После этой красочной иллюстрации обвинитель справедливо указал на полный контроль собственного гнева обвиняемым. И резонно поинтересовался, разве можно объяснять такие действия неуправляемыми волевыми импульсами?
И вот тут-то вдруг выяснилось, что бывший союзник Ли Бэйли обвинитель Дональд Конн никакой не союзник. И что окружная прокуратура вообще не считает себя скованной какими-либо обязательствами!
Помощник окружного прокурора Конн приступил к перекрёстному допросу Брассела и буквально порвал его в куски. Конн реконструировал действия ДеСальво в квартирах жертв, уточнив, что тот беззвучно открывал замки входных дверей, ходил из комнаты в комнату, настолько тихо, что спавшие в соседних комнатах женщины и маленькие дети даже не просыпались, забирал деньги и понравившиеся ему украшения и только после этого переходил непосредственно к нападению на женщин. После этой красочной иллюстрации обвинитель справедливо указал на полный контроль собственного гнева обвиняемым. И резонно поинтересовался, разве можно объяснять такие действия неуправляемыми волевыми импульсами?
Доктор Брассел выкручивался, как только мог. Он указывал на то, что действия ДеСальво не могут быть полностью восстановлены, поскольку не до конца поддаются реконструкции, на то, что уровень самоконтроля может варьироваться в широких пределах и т.п., но в целом слова его выглядели совершенно неубедительно.
Членов жюри присяжных до такой степени заинтересовала полемика обвинителя и доктора психиатрии, что они попросили судью предоставить им возможность осмотреть места совершения преступлений. Дабы составить собственное мнение о том, что говорил помощник прокурора Конн, и понять, как ДеСальво проникал в запертые жилища, перемещался из комнаты в комнату и т. п. Судья посчитал необходимым удовлетворить запрос присяжных. 18 января был подан автобус и жюри в полном составе в сопровождении представителей обвинения и защиты отправилось по местам нападений «Человека в зелёных штанах».
Некоторые из январских 1967 г публикаций в газете"Бостон глоб», посвященные суду над Албертом ДеСальво. На фотографии вверху можно видеть начало статьи, излагавшей события 18 января, в т.ч. связанные с поездкой жюри присяжных по местам нападений «Человека в зелёных штанах».
После этой поездки последовали заключительные слова обвинения и защиты, после чего судья произнёс краткое наставление жюри. Судья подчеркнул, что присяжные вправе вынести любой вердикт относительно дальнейших условий содержания обвиняемого под стражей и необходимости дальнейшего лечения закон никак не ограничивает их в этом. В этом месте у ДеСальво должно было ёкнуть сердце, ведь судья ничего не сказал о том, что у властей штата Массачусетс существуют определенные обязательства перед Албертом, связанные с тем, что он должен отбывать назначенный ему тюремный срок в психиатрической больнице в Бриджуотере.