Свети! приказал он и полез в подвал. Спустившись, он позвал Лабрюйера:
Встань-ка на лестнице, Леопард, и посвети вон в тот угол. Та-а-ак
В пятне света Лабрюйер видел, как Енисеев, склонившись над кучей тряпья, шарит в ней.
Уходим, вдруг сказал Енисеев. Дело плохо.
Там что тела? спросил догадливый Лабрюйер.
Да. Два трупа.
Ротман?..
Не знаю. Спустись сам, только быстро. И вылезай скорее там вонища, как в лагере у солдатского сортира.
Лабрюйер за свою жизнь столько покойников навидался его уже трудно было смутить видом мертвого лица. Что такое люди, утратившие человеческий облик, он тоже знал. Но даже самый жалкий нищий не станет гадить там, где спит, да и запах рвоты тоже наводил на нехорошие мысли.
Ротмана в подвале не было.
На перевернутом ящике стоял полуштоф зеленого стекла, самая подходящая посудина для водки и шнапса. Рядом с ним какие-то огрызки и оглодки.
Лабрюйер быстро вылез оттуда.
Бежим, велел Енисеев. Могу держать пари, что отрава в бутылке.
Они побежали к «Руссо-Балту».
Выходит, Ротман уцелел, сказал Енисеев, усаживаясь поудобнее.
Я это допускаю, ответил Лабрюйер. Но если так он уцелел чудом. Тот, кто подсунул этим несчастным бутылку, предполагал, что они ее разопьют вместе с Ротманом. То есть он сперва снял с двери погреба мою записку это значит, что мой «череп» не настолько испугался выстрелов, чтобы убежать далеко Мне следовало остаться там и покараулить!..
Возможно. Но ты же был уверен, что Ротман придет только вечером, если не ночью. Завтра с утра свяжись с полицейским управлением. Сейчас зима, покойники могут еще месяц пролежать в подвале, пока их там обнаружат. А нам нужно поскорее узнать, что в бутылке.
Что прикажешь объяснять Линдеру? Откуда я знаю про трупы?
Скажи встретил перепуганного Ротмана, который их там нашел, а в полицию обращаться боится. Вот тебе пожаловался и решил, что этого довольно, а сам пошел искать другое жилье.
Хотел бы я знать, куда подевался Ротман
Что первое бредет на ум?
Пожалуй, то самое, что ты сказал, вернулся, унюхал ароматы, понял, что стряслось, и сбежал.
Второе?
Мог ли он знать, что за ним охотятся, и вообще не прийти ночевать? А бутылку подбросить в подвал несложно.
Мог. Третье?
Он сам принес эту бутылку. Но это значит, что он как-то договорился с «черепом», и «череп» велел ему избавиться от свидетелей. Допустим, «череп» от него откупился, и так откупился, что Ротман может уехать ну хоть в Люцин, чтобы жить там без роскоши, но в тепле и сытости. Если, конечно, доедет.
Любопытная версия Что же такого натворил этот «череп», если сперва охотился на Ротмана, потом с ним вдруг помирился и напал на людей, видевших его с Ротманом?
А я вот другое хочу понять. Ротман где-то его увидел и понял, что он свидетель давних безобразий. Это еще можно допустить. Но как «череп» додумался, что нищий попрошайка представляет для него угрозу?
Тоже загадка Мюллер, сворачивай направо! Довезешь меня до дома. Я поселился чуть ли в самой проходной «Феникса». Идти на службу пять минут, а в моем доме живет еще несколько семей, чьи кормильцы трудятся на «Фениксе», кто счетоводом, кто слесарем. Очень удобно. Погоди, к самому дому не подруливай. У меня там еще и молодежь, которая устраивает полуночные гулянки. Ей незачем видеть, как старый чертежник приезжает на автомобиле.
Простившись с Енисеевым, Лабрюйер в самом мрачном настроении поехал домой. Мюллер что-то рассказывал про мотор своего автомобиля, но понять было решительно невозможно. Рассчитавшись с шофером, Лабрюйер отпустил его и поднялся к себе. Ничего не хотелось. Писать письмо Наташе Иртенской тоже не хотелось. Человек, который нанюхался в подвале всякой мерзости, не в состоянии после этого размышлять о возвышенных чувствах.
Звонить утром Линдеру Лабрюйер не стал. Енисееву легко отдавать приказания сообщи, Леопард, в полицию, узнай, Леопард, чем их отравили! А о том, что возле подвальной двери на свеженьком снегу остались следы двух мужчин, лазивших в подвал, он не подумал. И поди знай, не видел ли какой-нибудь старый хрен, страдающий бессонницей, «Руссо-Балт» Мюллера
Решив, что пока беспокоить полицию не стоит, Лабрюйер пошел в лабораторию осведомляться о здоровье Хоря. Хорь был сильно недоволен в таком жалком виде он не мог идти с девушками на оперу «Демон». Лабрюйер знал, что лучшее средство от насморка дюжина носовых платков. Он сам пошел за ними в галантерейную лавку, и тут ему повезло он встретил Ольгу Ливанову, на сей раз без детей.
Каждый раз, увидев Ольгу, он поражался ее красоте. Статная, немного полноватая фигура, осанка королевы, пышные русые волосы и правильное округлое лицо казались ему тем идеалом, о котором только мечтать можно да еще завидовать мужчинам, которых выбирают такие красавицы. Пройти рядом с ней по улице уже праздник.
Могу ли я угостить вас чашечкой кофе? смущаясь, спросил Лабрюйер.
Да, конечно, только у меня совсем мало времени.
Тогда зайдем во «Франкфурт-на-Майне», там меня знают и сразу подадут кофе с кусочком вишневого торта или, если угодно, с баварским кремом.
Ну, рассказывайте, что на душе, прямо сказала Ольга. Вы ведь не ради моих прекрасных глаз меня сюда позвали.
А на душе у меня Вот, который день ношу с собой письмо госпожи Иртенской, а что ответить понятия не имею.
То есть как не имеете?..
Это такое письмо Я даже не понимаю, зачем их пишут, такие письма Вы дама, вы должны знать, вот, прочитайте, вы же ее подруга
Конечно, мне не следует читать письмо, которое не мне адресовано. Но я знаю Наташу, у нее пылкая натура, она могла с лучшими намерениями сильно вас озадачить. Давайте сюда
Читая, Ольга то усмехалась, то еле сдерживала хохот.
Но все же очень просто! Наташа любит вас и хочет оправдаться перед вами. Это чтобы вы никогда не думали о ней плохо. Письмо о том, как она вас любит, и о том, как хочет, чтобы вы ее любили.
Но что я должен ей написать?!
Вы ее любите?
Лабрюйер подумал и молча кивнул.
Напишите примерно так: «Наташенька, я понимаю, что тобой руководило, когда ты взялась за перо, я вижу все твои сомнения, ты правильно сделала, что поделилась со мной, и я рад твоей откровенности»
Госпожа Ливанова, да я же всего этого не запомню! взмолился Лабрюйер.
Так что же, мне написать для вас шпаргалку, как пишут гимназистки перед экзаменом?
Я был бы вам признателен
Тут Ольга наконец так расхохоталась, что все посетители ресторана повернулись к ней.
Хорошо, вы меня убедили, сказала она, успокоившись. Но ни слова Наташе. Если она узнает, что переписывалась не с вами, а со мной, она мне этого никогда не простит. И, Христа ради, не переписывайте слово в слово. Это должно быть мужское письмо, понимаете?
Понимаю.
Я пришлю его с горничной.
Буду весьма признателен, то есть я и так признателен
А знаете, какой вернейший признак любви? Человек необъяснимо меняется дурак умнеет, трус становится смелым, а в вашем случае как раз наоборот
Теперь буду знать, буркнул Лабрюйер, понимая, что насмешница может описать эту беседу Наташе.
Проводив Ольгу, Лабрюйер вернулся в фотографическое заведение. Хоть одно дело было сделано. Теперь следовало поискать Ротмана. Если он околачивался поблизости от Матвеевского рынка или у Новой Гертрудинской церкви неподалеку, где тоже велась торговля, то такие же горестные неудачники могли бы что-то о нем знать.
Лабрюйер поразмыслил и позвал с собой госпожу Круминь. Ее там наверняка все торговки знают, она сообразит, кого расспрашивать.
Вашего Ротмана тут знают, и кем он был тоже знают, вскоре доложила она. Сегодня не приходил. А приходит всегда с человеком, вместе с которым живет, тоже старик, весь седой, по имени Вольдемар. Однорукий, правой руки нет, его тут жалеют.
Лабрюйер вздохнул однорукого и впрямь можно было пожалеть.
И мужчины ему наливают, как не налить Это один его приятель, еще есть русский, имени не знают, по прозвищу Барбос. Они в хорошую погоду, летом, часто сидят вон там, в уголке, часами разговаривают. Видно, есть что вспомнить. У Барбоса даже место он зимой дрова на складе сторожит, ему за это позволяют в тепле спать, это где-то на Суворовской. Хорошее ремесло, ночью погуляешь вокруг склада, потом до обеда спишь.
Лабрюйер вздохнул однорукого и впрямь можно было пожалеть.
И мужчины ему наливают, как не налить Это один его приятель, еще есть русский, имени не знают, по прозвищу Барбос. Они в хорошую погоду, летом, часто сидят вон там, в уголке, часами разговаривают. Видно, есть что вспомнить. У Барбоса даже место он зимой дрова на складе сторожит, ему за это позволяют в тепле спать, это где-то на Суворовской. Хорошее ремесло, ночью погуляешь вокруг склада, потом до обеда спишь.
Отправив госпожу Круминь, Лабрюйер пешком пошел к Суворовской, благо было недалеко, всего два квартала. Там он у первого же дворника с метлой и совком спросил, где ближайший дровяной склад.
Рижские кварталы были своеобразны по периметру стояли недавно построенные прекрасные дома, в которых была вся роскошь прогресса: ванные комнаты, удобные клозеты, электричество, телефонная связь, а в самом квартале чуть ли не хуторские пейзажи, деревянные домишки и даже огороды. Лабрюйер бы не удивился, обнаружив в таком хозяйстве и корову с теленком. Именно в глубине кварталов можно было встретить тайный притон разврата, беглого каторжника, скупщицу краденого и прочую сомнительную публику оттуда, зная местную географию, легко было выбежать на любую из четырех улиц.
Но сейчас умные люди, вкладывающие деньги в строительство доходных домов, сообразили, что земля под халупами и сараями не хуже всякой иной в центре города, и здание, доступ к которому лишь чуть-чуть затруднен, тоже привлечет немало рижан.
Однако строительство сложное дело, сперва нужно снести старые дома, потом завезти материалы, и не всегда удавалось это сделать стремительно. Лабрюйер, переходя от дворника к дворнику, набрел в конце концов на участок в квартале, заключенном между Суворовской, Мариинской, Романовской и Невской улицами. Там снесли деревянные постройки и на том пока остановились; но, поскольку время деньги, хозяин участка велел там выстроить сарай и устроил торговлю дровами; и земля таким образом понемногу окупалась, и местные жители были довольны.
Там-то и обосновался загадочный Барбос, а отсыпался после ночной вахты как раз на кухне у соседского дворника, на полу возле печки, что обходилось работодателю совсем недорого полтора рубля в месяц. Всех это устраивало дворничиха еще и подкармливала старика.