Я зажмурился, пытаясь подавить непрошеные слезы. И вдруг заметил, как из темноты окошка аппаратной вылезло нечто. Свесившись, оно изумленно вытаращило глаза на происходящее внизу буйство. Потом ощупало свое лицо, как бы проверяя, на месте ли оно. После чего, посмотрев на бутылку, зажатую в другой руке, скрылось в темноте я и рта не успел раскрыть.
Когда всем этим гоблинам с газелями надоело скакать, хихикать и выкрикивать комплименты, нас с Аароном торжественно поставили на землю и объявили вердикт:
Это величайший авангардный фильм всех времен и народов!
Мы на это и рассчитывали, со спокойным достоинством отреагировал я.
Мой ответ утонул в криках:
Бесподобная работа оператора! Гениальный монтаж! Обратная временная перспектива!
Мы старались, скромно потупившись, произнес Аарон.
Скажите, вы представите картину на Эдинбургском фестивале, не так ли?
Не так! ляпнул совершенно ошалевший Аарон.
Думаю, сначала мы покажем ее на Каннском кинофестивале, закончил за него я.
Наконец отщелкали вспышки фотоаппаратов, и толпа, словно под действием торнадо, унесшего Дороти в страну Оз, стремительно рассосалась, напоследок загрузив нас обещаниями явиться на коктейльные вечеринки, дать интервью и написать статьи ну конечно, прямо завтра, буквально через неделю, непременно через месяц, только не забудьте!
Наконец отщелкали вспышки фотоаппаратов, и толпа, словно под действием торнадо, унесшего Дороти в страну Оз, стремительно рассосалась, напоследок загрузив нас обещаниями явиться на коктейльные вечеринки, дать интервью и написать статьи ну конечно, прямо завтра, буквально через неделю, непременно через месяц, только не забудьте!
Во внутреннем дворике наступила тишина. Было слышно, как изо рта сатира, одиноко торчащего в наполовину пересохшем фонтане, срываются капли воды. Довольно долго Аарон стоял, уставившись взглядом в никуда. Потом умылся и обрел дар речи.
Механик! осенило его.
В несколько прыжков мы взбежали по лестнице и остановились возле железной двери. На этот раз мы не колотили по ней, а ласково скреблись, как голодные котята.
После долгого молчания из-за двери послышалось:
Может, не надо? Я же не нарочно. Я готов извиниться.
Не нарочно, говоришь? Вот и отлично, давай открывай! Считай, что мы тебя уже простили, сказал Аарон.
Не-е, ну вас на фиг, отозвался голос. Идите уже.
Нет уж, радость ты наша, мы уйдем только с тобой вместе. Мы ведь так нежно тебя любим. Правда, Сэм?
Я согласно кивнул.
Нежнее не бывает.
Вы что, совсем того-этого?
Судя по звукам, киномеханик форсировал завалы из жестяных коробок, после чего дверь распахнулась.
У него было красное, как у рака, лицо и такие красные же глаза.
Ну, бейте, сквозь зубы сказал он, ну, убейте меня теперь.
Убить? Тебя?! То есть на наших глазах происходит единственный случай в истории, когда мясо сбегает из банки с консервами а ты предлагаешь нам его съесть? Нет уж, бесценный ты наш!
Аарон проворно подскочил к киномеханику и запечатлел у него на щеке звонкий поцелуй. Тот в ужасе попятился и замахал руками так, словно пытался отбиться от стаи ос.
Не надо, ребята, я все разложу, как было Он наклонился с намерением немедленно разворошить клубок змей, который когда-то был ровными стопками бобин с нашим фильмом. Я разберусь
Стоять! гаркнул Аарон.
Механик замер.
Ты, главное, ничего здесь не трогай, заботливо, как врач, продолжал Аарон, Сэм Будешь за ним записывать. Карандаш есть? Отлично Ну-с и как же нас зовут?
Уиллис Хорнбек.
Уиллис, значит. Очень хорошо. Ну, давай, Вилли, колись, в каком порядке ты ставил пленки? Выкладывай. Первую, вторую, третью и дальше, все, что ты там переставлял, менял и ставил раком.
Вы хотите сказать, что ошалело заморгал киномеханик.
Да-да, нам нужна схема сегодняшнего показа. Если ты не в курсе сегодня вечером ты показал публике лучший авангардный фильм всех времен и народов.
Ну и дела! Уиллис нервно хохотнул и закашлялся, пытаясь охватить взором фрагменты своего «шедевра», ровным слоем покрывающие весь пол.
Уиллис, детка, сказал Аарон, знаешь, как ты будешь называться после своего беспрецедентного творческого выброса?
Засранец? Хорнбек прищурил один глаз.
Первый помощник главного продюсера компании «Hasurai Production», не хочешь? Да что там сделаем тебя режиссером монтажа, редактором, да хоть главным! Все у тебя будет: и контракт сроком на десять лет, и карьерный рост, и особые условия, и участие в капитале, и проценты А пока к делу. Сэм, ты нашел карандаш? Итак, Уиллис. Расскажи, как ты все это делал?
Но я произнес Уиллис Хорнбек, ничего не помню.
У Аарона вырвался смешок.
То есть как это не помнишь?
Я же пьяный был А сейчас протрезвел. Я всегда, когда выпью, потом не помню ни хера
Мы с Аароном обменялись взглядами, полными отчаяния. Но потом я заметил кое-что на полу, и у меня появилась идея.
Так-так сказал я и наклонился.
Когда я разогнулся, в руке у меня была бутылка. Вернее, полбутылки шерри.
Итак, Уиллис сказал Аарон.
Да, сэр?
Дорогой Уиллис
Да, сэр?
Несравненный Уиллис. Сейчас я включу проектор
И что?
И ты, Уиллис, будешь пить. Ты будешь пить, пока не допьешь весь свой что у тебя там в бутылке Понял?
Да, сэр.
А ты, Сэм
Слушаю, сэр! сказал я, взяв под козырек.
Ты, Сэм, продолжил свою мысль Аарон, одним щелчком выпуская из проектора светлый луч надежды, запри, пожалуйста, хорошенько эту замечательную, очень надежную дверь.
В темноте опустевшего зала вспыхнуло полотно экрана, белое и чистое, как холст, на котором вот-вот появится творение гениального мастера.
Я захлопнул тяжелую кованную железом дверь и запер ее на ключ
Наш дракон со своим полуночным танцем проскакал по всем кинофестивалям планеты. Мы приручили льва на Венецианском кинофестивале, удостоились главного приза Нью-Йоркского фестиваля и специального приза Всемирного фестиваля кино в Бразилии. А потом понеслось На волне успеха мы настряпали пять новых шедевров. Фильм «Мерзости» стал второй сенсацией в рейтинге нашего международного признания сразу после «Дракона». А следом за ним, в порядке очереди, триумф настиг и остальные наши ленты. «Мистер Монстр», «Наезд», «Хлыст» и «Просто ужас».
Теперь имена Аарона Штолица и Уиллиса Хорнбека произносили с придыханием прокатчики всего мира.
Вы спросите, как нам удалось изготовить еще пять безусловных хитов?
Отвечу: ровно по тому же рецепту.
Закончив съемки очередного фильма, мы арендовали на всю ночь кинотеатр «Самасуку», хватали за шкирку Уиллиса, вливали ему в глотку бутылку первоклассного шерри, давали в руки катушки с фильмом, включали проектор и запирали дверь.
За ночь причудливый гений Уиллиса, который базировался явно не в верхней части туловища, успевал мелко порубить, поджарить, посолить и приправить остреньким безвкусное содержимое наших пленок. А уже к утру аппетитное блюдо из монстров, которого с таким нетерпением ждали киногурманы Калькутты и Фар-Рокауэя, было готово к подаче. О, эти дивные бессонные ночи в киноаппаратной Они всегда будут жить в моих воспоминаниях и скрашивать унылые дни! И Уиллис, который носится с бобинами по аппаратной, и стрекочущий звук проектора, и тени на потолке, и первые утренние лучи во внутреннем дворике золотые, как символ нашего финансового успеха
Наши дела шли отлично: мы снимали ленту за лентой, нам вручали все больше растений и животных, рубли и песо текли к нам рекой. А уж когда Аарон и Уиллис получили «Оскара» в номинации «Экспериментальное кино», мы пересели в самые дорогие «Ягуары». Казалось, счастье должно было длиться вечно.
Но не тут-то было.
Прошло всего три года с тех пор, как мы оседлали нашего авангардного конька, три чудесных, блистательных года. И вот
Однажды, в один непрекрасный день, когда Аарон, радостно потирая ручки, любовался своим банковским счетом, в его кабинет вошел мрачный Уиллис Хорнбек. Подойдя к большому панорамному окну, из которого открывался вид на гигантскую съемочную площадку «Hasurai Production», он закрыл глаза. А потом набрал побольше воздуху и, бия себя в грудь (впрочем, весьма деликатно) и пытаясь оторвать себе манжеты (тоже без особого фанатизма), тихо сказал:
Я алкоголик Жалкий алкаш. Пьянь подзаборная. Пропойца. Забулдыга. Я пью спирт для компрессов. Мне уже все равно, что пить. Одеколон? Пожалуйста. Скипидар? Палубный лак? Не вопрос. Жидкость для снятия лака? Запросто. И каждый раз в говно, каждый раз до потери пульса И я спросил себя: может быть, хватит? Ты что, хочешь сдохнуть, Уиллис Хорнбек? Пора завязывать пить, урод. Пора уходить в завязку
В ужасе мы с Аароном бросились к нашему сокровищу, пытаясь привести его в чувство.
Уиллис! Уиллис! Что с тобой?
Ничего. Со мной все в порядке. Когда он открыл глаза, в них стояли слезы. Ребята, поймите, я не хочу подставлять вас. Вы такие хорошие Но вчера вечером Он сжал нам руки.
Что вчера вечером? упавшим голосом произнес Аарон.
Вчера вечером я вступил в Общество анонимных алкоголиков.
Что?! сорвался в фальцет Аарон.
Я говорю в Общество анонимных алкоголиков. Вступил.
Нет, ты не мог этого сделать! Аарон сел на стул, потом вскочил, а потом опять сел. Ведь ты же наше сердце. Наша душа. Наши легкие и глаза Ты и есть «Hasurai Production»!
А думаешь, кем я сам себя считаю? с невинным видом произнес Уиллис.
И что? Тебе так сильно не нравится быть гением? А, Вилли? все сильнее заводился Аарон. Не нравится, что тебя узнают на улицах. Что ты мировая знаменитость, важная персона Тебе что, этого всего мало? Теперь еще приспичило бросить пить?
Да мы тут все мировые знаменитости, сказал Уиллис. Нас все любят, у нас все хорошо. С чего мне теперь пить? В меня просто не лезет никакой алкоголь
Не лезет? крикнул Аарон. Так пихай его силой!
Ты что, шутишь? сказал Уиллис. Это что же получается раньше я пил, потому что был полным ничтожеством. А теперь если я брошу пить, то из-за этого целая огромная студия накроется медным тазом. Хорошенькое дело!
Но ты подписывал контракт! вставил я.
Уиллис взглянул на меня так, как будто я нанес ему ножевое ранение.
А я и не собираюсь его нарушать. Только покажите мне пункт в контракте, где черным по белому написано, что я должен напиваться на работе?
У меня подкосились ноги. Потом у Аарона подкосились ноги.
А Уиллис проникновенно продолжал:
Я, конечно, готов работать с вами и дальше. Но вы же понимаете и мы все понимаем, что в трезвом виде это будет, мягко говоря, не то же самое.