Их оставалось четыре дюжины на три сотни кастильцев. И от стен бастиона уцелело не больше половины, когда командующий, шах Мухаммед XII, Боабдил, приказал ему уводить людей. Это было мудро. Королей, шахов, и так далее, не убивают. Боабдил остался жить, пусть и в заточении. Но людей Рашид сохранил. И вот сейчас появляется этот обладатель языка, подобного метле утреннего дворника, собирает все самые невероятные слухи и вываливает их прямо на голову бывшего командира, бередя этим старые раны. Дурака следовало наказать.
Рашид строго глянул на бывшего подчинённого.
Раис Рашид, смиренно прошу разрешения обратиться, строго по-военному выкрикнул тот.
Даже в парадную стойку встал, будто встречая паланкин самого эмира. Старый солдат не мог не ответить согласием.
Час назад я был на площади у дивана. Зашёл к торговцу лепёшками. А на выходе увидел Боабдила в окружении солдат в неизвестной мне форме. Они выкрикивали призывы ко всем служивым, оставшимся без дела и средств, вступать в обновлённую армию Гранады. Увидели меня, привели к шаху. Он расспросил о тебе и о том, как мы вообще живём. Потом пригласил нас обоих. Даже денег дал. Он как знал, Рашид, что ты согласишься. Дал мне три мараведи для себя, и два кастильских реала, чтобы я передал их тебе.
Когда? хрипло спросил Рашид. Голос внезапно пропал, дыхание остановилось.
Завтра на рассвете сбор за городом, у казарм. Ну так что, тебе деньги давать?
Бывший десятник даже забыл о двух реалах. В голове, как однообразная песня дервиша, крутилось: «Я ещё нужен моему Боабдилу. Мы ещё с ним повоюем». Про деньги он сообразил лишь через какое-то время.
А? Реалы? Да, конечно. Давай.
Селим споро выложил на подставленную ладонь две тяжёлые серебряные монеты и вновь замер.
Разрешите идти?
Идите, солдат, Рашид довольно улыбнулся.
Первым делом он сходил в лавку к меняле-ашкеназу и выкупил её. Свою любимую. Дамасскую саблю, прошедшую с ним не один год и не один бой, ту, которая множество раз выручала его, и кому он платил тем же. А месяц назад, увы, не смог содержать. И, обливаясь в душе слезами, отнёс в лавку менялы с условием, что месяц тот не будет её продавать. И вот теперь настал час триумфа.
Однако, выкупить саблю оказалось непросто. Отдал больше реала. Поэтому во втором месте, куда зашёл бывший десятник, ему не повезло. Знакомый по рынку, сапожник Ахмед, никак не соглашался продать сапоги за оставшиеся у Рашида деньги. Бывший воин уже отказался от обязательного для всех остальных, он уверен, похода в кальянную и весёлый дом. Он готов был даже провести эту ночь без ужина. Но явиться на утренний осмотр в сапогах, которые просят тюри
К счастью, Ахмед оказался порядочным человеком. Он объяснил, что стоимость обуви выросла не по прихоти, а потому, что Египет, через который шли все берберские караваны, теперь под османами, а они обложили купцов пошлинами. Все же морские пути перекрыты христианами. Геркулесовы столпы в руках Мадрида и Лиссабона, атлантические порты заняты Португалией. Из дюжины пригодных для торговли портовых городов осталось всего четыре. Поэтому цены на кожу, красители, даже касторовое масло, взлетели до небес.
Но Ахмед не даром был хорошим знакомым. Видя, как вытянулось от огорчения лицо старого воина, он предложил отремонтировать его сапоги. И сделал это очень аккуратно, причём за полцены, так что Рашиду хватил ещё и на нитки с иголкой. Большую часть ночи бывший десятник не спал, колол в полумраке ночлежки пальцы иглой, вполголоса шипя при этом, но зато Утром, за несколько минут до рассвета перед казармами стоял уже не нищий с рынка. Любой, проходя мимо, обратил бы внимание на бравого воина в полном, подогнанном по фигуре, обмундировании, полностью экипированного, да ещё и с сияющей как само солнце, саблей на боку. Ничто не говорило о том, что ещё вчера этот человек сидел на циновке в углу, ожидая подаяния.
Рашид Ахтамани-бек молодцевато оглядывался в ожидании начальства. И правда, стоило солнцу оторвать своё круглое тело от горизонта, к воротам казарм, поднимая невысокое, тут же оседающее в утренней росе, облако пыли, подкатила коляска. Следом за ней, что-то декламируя, и даже распевая на ходу, бежал строй невиданных ранее воинов. Бывший гвардейский десятник с удивлением рассматривал необычных бойцов.
Все они были одеты в одинаковые, жёлто-зелёные, пятнистые одежды. Простенькие. Свободные штаны, не шаровары, и не узкие, как у христиан. Короткие куртки с нашитыми сверху карманами. У каждого поверх куртки жилет, а на голове удобная кепка с козырьком. Рашид даже поморщился. Не походить в такой одежде по базару, гордо выпятив украшенную аксельбантами грудь, не сверкнуть грозно очами из-под роскошной чалмы. Видимо, это какие-то исправительные, наказательные войска, подумал бывший гвардеец. Он нерешительно подошёл к коляске эмира и вытянулся в парадной стойке. Как-то очень естественно за ним выстроились все три дюжины тех, кого он когда-то перевёз через пролив.
Рашид! шах счастливо улыбнулся. Я рад, что ты с нами. Будем возрождать армию, вернём нам землю отцов.
Ваше высочество, позволено ли мне будет узнать, что за ряженые клоуны прибежали за вами следом?
Клоуны, говоришь? Ну-ка, сколько их?
Неполных две дюжины
А вас три. Причём, любой из этих дюжин десяток ваших раскидает голыми руками.
Не может быть
Это мы узнаем через час, с ужасным акцентом сказал подошедший пятнистый воин.
Потом повели всех завтракать, очень сытно, в баню После всех процедур, когда гвардейцы, не зная, чем заняться, слонялись по разрисованной в линеечку площадке между казармами, раздался голос на неизвестном языке:
Строиться!
Гвардия затихла, не зная, что делать. Из ближайшей казармы вышел тот самый пятнистый, что бесцеремонно влез в их с шахом разговор. Он вышел на середину, и, поражая своим чудовищным акцентом, громко сказал:
По команде «Строиться», опять незнакомое слово. Личному составу надлежит выйти на плац, он обвёл рукой вокруг себя, и построиться по ранжиру в две шеренги. Ну-ка ещё раз. Строиться!
Кое-как изобразили нечто похожее на линию. Так обычно становились перед атакой. Пятнистый обернулся к казарме и махнул рукой. Но и без этого жеста на площадку, или как он сказал, «плац», уже бежали остальные его сослуживцы. Они мгновенно встали в две линии, одна за другой, и замерли.
Повторите.
Гвардейцы толкались по плацу несколько минут, наконец, смогли распределиться без обид, кто первый, кто последний. Пятнистый внимательно посмотрел на подобие строя, усмехнулся и еле заметно махнул рукой.
Ладно, научитесь ещё. Итак, он снова повысил голос. Шах уже говорил вам, что выучка нашего подразделения гораздо лучше, чем гвардии.
Не бывает такого, Рашид даже знал, кто не выдержал. Конечно же, Селим.
Разговорчики в строю!
Пятнистый мгновенно вычислил говорящего и подошёл к первой линии. Стоящие рядом непроизвольно чуть раздались в стороны. Он снова ухмыльнулся и указал на Селима пальцем.
На первый раз прощается. И запомните, в строю полагается молчать. Нарушители пойдут чистить картошку.
Рашид не знал, что такое картошка, но неожиданно для себя испугался. А на плацу тем временем продолжалась речь.
Итак. Меня зовут капитан Моторин. Марат Моторин. Я командир учебной роты. Я вижу, как красиво одета гвардия вашего шаха, и потому хочу сразу сказать вам, что у нормального солдата должно быть три формы полевая, для боя, повседневная, и парадная. Да, парадная может выглядеть и как ваша. Но не жалко ли будет в ней лезть в грязь на поле боя? Да и стрелять в такие яркие мишени врагу очень удобно.
Рашид вдруг осознал, что смеялся над пятнистыми зря. Он представил, что строй, стоящий напротив, пошёл на них в атаку, среди травы, кустов, редких камней Их же не будет видно, пока они в штыковую не вступят. Задумавшись, он чуть не пропустил следующие слова капитана:
Строй за мной ваши инструкторы. Они будут готовить из вас солдат, которые смогут одержать победу.
Мы и так хорошие воины, опять Селим. Вот, язык, как помело.
Кто не запомнил правило строя? Два шага вперёд.
Селим вразвалочку, как и подобает уважающему себя ветерану, сделал пару шагов и остановился. Вся его поза говорила о том, что никакого уважения офицер с морским названием, одетый в грязно-пятнистую бесформенную робу, вызывать не может. Эх, Селим, подумал Рашид, ничего ты не понял.
Капитан кивнул кому-то из своего строя, затем вновь повернулся.
Один наряд на кухню, как что-то само собой разумеющееся, сказал он и кивнул Селиму. Дождался, пока тот недоуменно пожмёт плечами, вернётся в строй, и продолжил. Раз меня не понимают, значит, для начала у нас будет военная игра. Ваши три дюжины против одного моего отделения. Вновь пол оборот назад. Первое отделение, выйти из строя.
Прогрохотали два слаженных шага и часть линии оказалась чуть впереди остальных. Рашид вновь задумался. Если они так же стреляют залпом, или пики ставят перед конницей, то выучка у пятнистых и правда лучше гвардейской. Он не знал, что такое военная игра, но предполагал, что что-то вроде потешной битвы. И уже готовился к тяжёлому испытанию втридцатером против десяти.
Дубов, веди отделение на полигон, продолжал тем временем капитан. И вновь уже к ним. Рашид, веди своих. Гвардия Бегом Марш!
Гвардейцы замерли. Зачем им бегать? Пусть враг от них бегает. Рашид с ужасом осознал, что остальные ещё не сообразили, с кем связались. Эти инструкторы порежут их в мелкий фарш и запихнут в колбасу, а его дураки не успеют ничего понять.
Гвардия, за мной! громогласно крикнул он и побежал первый.
Неизвестный Дубов со своим десятком уже достиг ворот.
Рашид, веди их за отделением Дубова, крикнул вдогонку капитан.
Десятник, сам удивляясь себе, кивнул на бегу.
Сначала бежать было легко и приятно. Отвыкшее от нагрузки за месяцы безделья, слежавшееся и задубевшее, тело расправлялось, мышцы вновь наливались силой. Кое-кто из их подобия строя даже пару раз пытался вырваться вперёд, но Рашид грозно рычал на нарушителя. Через несколько минут строй превратился в единый монолит. А ещё через несколько появились первые слабаки. Это были те, кто заливал горе военного поражения запрещённым спиртным, забивал веселящим дымом, заваливал вкусной едой. Сейчас организм мстил дуракам за излишества.